Поиск по творчеству и критике
Cлово "NICOLAI"
Входимость: 1. Размер: 164кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 109кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 164кб.
Часть текста: было предметом научных занятий писателя в период, предшествовавший работе над поэмой. Многочисленные выписки из летописей, византийских хроник и других источников, говорящих о жизни славян и русских в древнейший период их существования, которые сохранились в гоголевских бумагах, относятся к 1834–1835 гг. Работа над «Мертвыми душами» была для писателя естественным продолжением этих штудий, только теперь ее результаты отливались у него в живую поэтическую форму, близкую к той, которую он набросал в качестве примера для идеального историка в статье «Шлецер, Миллер и Гердер». Художественный принцип, который позволил Гоголю действительно показать «всю Русь» в сравнительно небольшой по объему его поэме, кажется, теснее связан с методом близкой писателю исторической школы, чем с какими-либо чисто беллетристическими традициями. В упомянутой статье 1834 г. «Шлецер, Миллер и Гердер» читаем о последнем: «Везде он видит одного человека как представителя всего человечества» (VIII, 88). В рецензии 1836 г. на «Исторические афоризмы» Погодина Гоголь пишет: «Он первый у нас сказал, что история должна из всего рода человеческого сотворить одну единицу, одного человека, и представить биографию этого человека…» (VIII, 191). Не так ли небольшое число персонажей «Мертвых душ» представляет...
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: литературных критиков, философов и публицистов русской эмиграции, живших в эпоху, которую В. В. Розанов назвал «апокалипсисом нашего времени». Пророческий характер гоголевских художественных образов, воплотивших в себе глубинные стихии национального характера, «страхи и ужасы России», духовный смысл и религиозно-философская проблематика его творчества стали главными темами эмигрантских работ о Гоголе. Этот взгляд на Гоголя не был чем-то принципиально новым. В духе «нового религиозного сознания» трактовал гоголевское творчество в начале века Д. С. Мережковский. От его книги «Гоголь и черт» продолжала во многом отталкиваться литературная критика русского зарубежья. Именно Мережковский выдвинул тезис об одержимости самого Гоголя и его персонажей дьявольским мороком. Абсолютизация роли инфернального начала в творческой судьбе Гоголя стала одной из самых влиятельных тенденций эмигрантской гоголианы. Однако в работах критиков религиозно-философского толка заметен существенный сдвиг в интерпретации этой стороны гоголевского гения. Они заново, с позиций христианской антропологии, поставили проблему психологизма творчества Гоголя. В известной книге К. Мочульского «Духовный путь Гоголя» (1934), посвященной изучению религиозного мировоззрения писателя, ставится вопрос о генезисе его эсхатологических представлений. «Гоголь не принадлежал к тем избранным, которые рождаются с любовью к Богу, патриархальная религиозность, окружающая его детство, осталась ему чуждой и даже враждебной, — пишет Мочульский. — Вера должна была прийти к нему другим путем, не от любви, а от страха» 1 . Это чувство, по мнению исследователя, и было постоянным источником...
Входимость: 1. Размер: 109кб.
Часть текста: жизни действительной» Вернемся теперь к тому времени, когда только что начавший работу над «Мертвыми душами» Гоголь решил «обдумать свои обязанности авторские» и твердо определить свою творческую программу. Как мы помним, одной из причин, побудивших его к этому, явилась статья Белинского «О русской повести и повестях г. Гоголя», в которой критик отдавал Гоголю место, по общему признанию, принадлежавшее с 1820-х годов Пушкину, – место «главы поэтов». Выступление Белинского поставило Гоголя перед настоятельной необходимостью четкого отграничения своей творческой сферы от пушкинской. Другим побудительным импульсом послужила постановка «Ревизора», после которой Гоголь почувствовал потребность в таком сочинении, «где было бы уже не одно то, над чем следует смеяться». Такое движение эстетической мысли Гоголя прямо или косвенно подтверждают все его высказывания о литературе и искусстве. Как показывают более ранние из них, до выхода статьи Белинского он ощущал себя учеником, сподвижником, последователем Пушкина, во всяком случае человеком, не мыслившим своего существования вне той поэтической вселенной, солнцем которой был Пушкин. Между тем уже замысел «Ревизора», а в более полной мере – «Мертвые души» знаменуют возникновение иной...