Н. Л. БОРАТЫНСКАЯ — С. Л. и Н. В. ПУТЯТАМ
<13 апреля 1843>
Христос воскрес, mes chers amis, je Vous embrasse et Vous félicite de tout mon coeur, ainsi que ma chère Настенька. Cette lettre ne doit plus Vous trouver en Italie, les cours des eaux d’Allemagne commencent probablement en raison de la saison, donc plus tôt qu’en Russie, ainsi dans ce moment même peut-être, êtes Vous hors de Rome, de Florence et de m-me Smirnoff. On a déjà écrit ici que Гоголь était amoureux d’elle et Хомяков, prétend que tout ce qu’elle peut y gagner c’est de figurer comme carricature dans une de ses oeuvres, que Гоголь ne pourra pas faire autrement lors même qu’il le voudrait. Il a un très fort parti contre lui; c’est celui des чиновники qu’il attaque depuis si longtemps et comme ils ont leur savoir à eux, ils prétendent que les присутственные места, les lois de la procédure et tout ce qui y a rapport ne sont pas dans les règles, que l’anecdote, sur laquelle repose le roman, quoique réelle est rendue invraissemblable par son récit, que la quantité d’individus auxquels Чичиков s’adresse, le temps qu’il y met sont autant d’armes qu’il fournit à la découverte de la vérité; que d’ailleurs un homme aussi à son aise que Собакевич qui fait aussi bonne chère, qui est pour le moins aussi rusé que Чичиков, puisqu’il réussit à faire passer Елисавет Воробей за мужескую душу, n’a pu être tenté de prendre part à un acte aussi suspect par la bagatelle qu’il tire de Чичиков. Les journaux, il est vrai, portent Гоголь aux nues, Аксаков compare les Мертвые души à l’Illiadeet une jeune personne de sa parenté les compare à l’Evangile, mais l’autre parti a aussi sa force; la Женитьба qu’on a donné ici a été très-mal accueuillie et la grossièreté du genre choque les moins délicats. Je trouve que le moindre des reproches qu’on puisse lui faire, c’est de lui adresser les paroles de madame Собакевич à son mari: „Какiе вы всё неприятные вещи говорите“. Au reste il n’est pas question de Moscou et des москвичи; про них можно сказать, что москвичам закон не писан. Toutes les réputations d’esprit sont éclipsées par celle de madame Кошелев. L’indiscret de la société a dit un jour en s’échauffant, если мы скажем, что она умна, то другого голоса не будет; parmi les qualités de son esprit, on dit, что въ нем много женственности. J’aurais pu Vous communiquer une quantité de nouvelles merveilles qui nous sont parvenues, но словами сказать можно, а пером написать нельзя. J’ai beaucoup entendu parler de m-me Smirnoff par Annette et comme elle n’est pas femme à mal dire d’une personne qui aurait son quant-à-soi, j’en conclus que son histoire scandaleuse lui a fait beaucoup de tort et que l’histoire de son séjour forcé à l’étranger a de la vérité. On peut conclure du poids que les personnes occuppent en société par la musique dont Hercule et Annette accompagnent leurs paroles, aussi Ираклий a-t-il parlé avec beaucoup de sentiment de la c-sse Rostopchine et de sa maladie durant tout l’hiver. Les petites sont charmantes. Олинька devient tous les jours plus amusante et plus séduisante, mais coquette en conséquence; si elle continue à embellir de la sorte et même à rester où elle en est, elle ne manquera pas d’être la première beauté de son époque. Sa physionomie est un composé de plusieurs ressemblances, le front, les yeux, les sourcils, le regard sont tout à fait ceux de maman, le nez et les dents, exactement à Николай Васильевич, la bouche, le sourire et le menton les vôtres. Adieu, mes chers amis, je vous embrasse de tout mon coeur, portez-vous bien tous. Faîtes mes compliments à la bonne.
Перевод.
Христос воскрес, милые друзья, обнимаю сердечно и поздравляю вас, а также и милую Настеньку. Это письмо вряд ли застанет вас в Италии; курс водолечения в Германии начинается вероятно с открытием сезона, стало быть раньше чем в России, так что в эту минуту вы, быть может, за пределами Рима, Флоренции и г-жи Смирновой. Сюда уже писали, что Гоголь в нее влюблен; по словам Хомякова, она выгадает на этом только то, что будет в карикатурном виде изображена в одном из его произведений, а изобразить иначе Гоголь не сумеет если бы даже захотел. Против него сильная партия, — партия чиновников, на которых он давно уже нападает, а так как они знают свое дело, то и утверждают, что присутственные места, законы судопроизводства и всё, что к этому относится, описано неправильно, что анекдот, на котором основан роман, хотя и взят из действительности, становится неправдоподобным в его изложении; что Чичиков, обращаясь к такому количеству лиц и употребляя на это столько времени, сам способствует разоблачению истины; кроме того такой состоятельный человек, как Собакевич, любитель хорошего стола, человек во всяком случае хитрый, как и Чичиков, раз уж ему удается выдать Елисавет Воробей за мужескую душу — не захотел бы участвовать в таком подозрительном деле из за безделицы, которая ему досталась от Чичикова. Журналы, правда, превозносят Гоголя до небес. Аксаков сравнивает „Мертвые души“ с Илиадой, а одна его молодая родственница с Евангелием, но противная партия тоже сильна; Женитьба Собакевич к мужу: „Какие вы всё неприятные вещи говорите“. Впрочем, дело не в Москве и не в москвичах; про них можно сказать, что москвичам закон не писан. Все репутации по части ума затмеваются репутацией г-жи Кошелевой. „Нескромный член общества“ сказал однажды: „если мы скажем, что она умна, то другого голоса не будет“; среди достоинств ее ума находят, что в нем много женственности. Я могла бы сообщить вам множество новых диковинок, которые до нас дошли, но словами сказать можно, а пером написать нельзя. Я много слышала о г-же Смирновой от Анеты, а так как она не из тех, кто стал бы злословить женщину только потому, что она высокомерна, я заключаю из этого, что ее скандальная история очень ей повредила и что рассказы об ее вынужденном пребывании за границей весьма правдоподобны. О весе, которым люди пользуются в обществе можно заключить из того, в каком тоне отзываются о них Ираклий и Анета; так вот Ираклий с большим чувством говорил о графине Ростопчиной и об ее болезни, которая тянулась всю зиму.
Малютки премилые: Олинька красавицей. В ее лице соединились черты, напоминающие разных родных: лоб, глаза, брови, взгляд — совершенно мамины, нос и зубы точь в точь как у Николая Васильевича, рот, улыбка и подбородок — твои. Прощайте мои друзья. Целую вас от всего сердца. Будьте все здоровы. Передайте от меня привет няне.
Примечания
Печатается по подлиннику из бумаг Н. В. Путяты (архив Мурановского музея). Письмо написано Настасьей Львовной Боратынской, урожд. Энгельгардт (1804—1850), женой поэта, к путешествовавшей за границей сестре ее — Софье Львовне Путяте (1811—1834) и ее мужу литератору Николаю Васильевичу Путяте (1802—1877). Письмо это имеет почтовый штемпель (московский): 13 апреля 1843 г., что более или менее точно позволяет датировать самый документ тем же днем или днем раньше.
С. Т. Аксаков так вспоминает о появлении первого тома „Мертвых душ“: „Книга была раскуплена нарасхват. Впечатления были различны, но равносильны. Публику можно было разделить на три части. Первая, в которой заключалась вся образованная молодежь и все люди, способные понять высокое достоинство Гоголя, приняла его с восторгом. Вторая часть состояла, так сказать, из людей озадаченных, которые, привыкнув тешиться сочинениями Гоголя, не могли вдруг понять глубокого и серьезного значения его поэмы, они находили в ней много карикатуры и, основываясь на мелочных промахах, считали многое неверным и неправдоподобным... Третья часть читателей обозлилась на Гоголя: она узнала себя в разных лицах поэмы и с остервенением вступилась за оскорбление целой России“ (История моего знакомства, с. 66 и 67).
Ко второй группе читателей принадлежал, между прочим, Е. А. Боратынский. „«Мертвые души» Гоголя заставили нас много смеяться, — писал он матери, — но сентиментальные размышления, тирады о России кажутся совершенно неуместными в этом шуточном (burlesque) произведении, украшенном подзаголовком поэмы“ (подлинник по-французски. — „Е. А. Боратынский. Материалы к его биографии. Из Татевского архива Рачинских“. С введением и примечаниями Ю. Верховского. П., 1916, с. 63). Письмо Н. Л. Боратынской заключает не столько ее личные впечатления о новом произведении Гоголя, сколько пересказ различных городских толков; собственное же мнение автора письма — явно отрицательное, несмотря на всю свою лаконичность. Если стараться подвести его под одну из перечисленных выше групп читательских отзывов, то, пожалуй, досада Н. Л. Боратынской на „неприятные вещи“, которые, говорит Гоголь, сближают ее оценку „Мертвых душ“ с отзывами читателей, „обозлившихся“ на Гоголя и принявших эти „неприятные вещи“ на свой собственный счет.
„Звеньях“ (М. — Л., изд. Academia, 1934, в. I). Боратынский, совместно с С. Т. Аксаковым, И. Е. Великопольским, М. П. Погодиным и Н. Ф. Павловым, оказал в 1838 г. материальную поддержку Гоголю, находившемуся в Италии и писавшему Аксакову о своих стесненных денежных обстоятельствах (История моего знакомства, с. 13).
„Женитьба“ была поставлена в первый раз в Москве 5 февраля 1843 г., в бенефис М. С. Щепкина, вместе с другой комедией Гоголя „Игроки“. На следующий день С. Т. Аксаков письменно поделился с автором своими впечатлениями. Аксаков приписывал „плохой прием“, оказанный „Женитьбе“, игре Щепкина, считая, что роль Подколесина была не по нем. „Если б Кочкарева играл Щепкин, а Подколесина Живокини, пьеса пошла бы лучше. После спектакля Аксакову довелось услышать такие отзывы о комедии: „«Женитьба» не то, что мы ожидали; гораздо ниже «Ревизора»; даже скучно, да и не натурально; а «Игроки» хороша...“ „Странное дело, — удивлялся Аксаков, — «Женитьбу» слушали с большим участием; удерживаемый смех, одобрительный гул, как в улье пчел, ходил по театру; а теперь эту пьесу почти все осуждают. «Игроков» слушали гораздо холоднее, а пьесу все почти хвалят; все это я говорю о публике рядовой“ (История моего знакомства, с. 89—92). Из литераторов „неистовствовал“ по поводу „Женитьбы“ М. Н. Загоскин.
О сценической судьбе „Женитьбы“ см. в книге С. С. Данилова „«Женитьба» Н. В. Гоголя“. Изд. Гос. Ак. театра драмы, Л., 1934, и в статье П. И. Рулина в настоящем сборнике.
Из родных Боратынских и Путят, кроме уже названных, в письме упоминаются: Настенька — Настасья Николаевна Путята (1838—1848), старшая дочь Н. В. и С. Л. Путят. Анета — Анна Давыдовна Бератынская, урожд. кн. Абамелек (1816—1889), жена И. А. Боратынского, известная красавица. (1802—1859), брат поэта, флигель-адъютант; с 1842 г. исполнял должность ярославского военного и гражданского генерал-губернатора, с 1846 по 1857 г. казанский военный губернатор. Малютки — дочери Н. В. Путяты — Ольга (1840—1920) и Екатерина (1841—1858). Уезжая за границу со старшей дочерью, Путяты оставили младших детей на попечение Боратынских. О. Н. Путята была впоследствии замужем за И. Ф. Тютчевым. Maman — Екатерина Петровна Энгельгардт, урожд. Татищева (177?—1821). Кошелева—1893), жена писателя-славянофила, Александра Ивановича Кошелева. Растопчина, гр. Евдокия Петровна, урожд. Сушкова (1811—1858), поэтесса, родственница Н. В. Путяты. Кто разумеется под „нескромным членом общества“ — нам неизвестно.