175. С. Т. АКСАКОВ — И. С. АКСАКОВУ
27 января <1850 г.> Пятница
...Я написал «Гуся» и «Лебедя». Гоголь и то и другое очень хвалит, но я недоволен; впрочем, я надеюсь исправить. «Гусь» вышел с лишком три листа1 <...>
Гоголь еще ничего не читал мне нового, но, кажется, раза два приходил с намерением читать, но всегда что-нибудь мешало. Я совершенно с тобою согласен во всем, что ты говоришь о Гоголе2 <...>
а притом, мне кажется, этот труд будет очень полезен для его грамматики3...
Примечания
Автограф. ИРЛИ (№ 3, оп. 3, ед. хр. 16, лл. 8—9).
1 Речь идет о главах «Гусь» и «Лебедь» из книги С. Т. Аксакова «Записки ружейного охотника», писавшейся в это время и подвергавшейся обсуждению в семейном и дружеском кругу. Гоголь был чрезвычайно высокого мнения об этой книге Аксакова, вышедшей из печати в 1852 г.
И. С. Аксаков писал в ответ отцу 30 января 1850 г.: «Я уверен, что „Лебедь“ у Вас вышел особенно хорошо. По моему мнению, лебедь должен быть написан как можно проще, проще утки <...> Мне особенно нравятся Ваши описания потому, что в них простота выражений без лиризма доводит производимое впечатление до лиризма» («И. С. Аксаков», II, 278—279). С. Т. Аксаков 3 февраля 1850 г. отвечал сыну: «Совершенно ты прав, мой милый Иван, насчет описания лебедя; именно потому-то я и недоволен собою, хотя и Гоголь, и Вера, и Константин очень хвалят» (неизд. — ЛБ, ГАИС, III/III/175-з).
2 «Мертвых душ» написан Гоголем полностью — «в противном случае он не стал бы читать и заниматься отделкою подробностей и частностей» («И. С. Аксаков», II, 272).
3 В письме к брату Ивану, написанном, вероятно, 20 января 1850 г., К. С. Аксаков писал: «Вчера Гоголь читал отесеньке и мне вторую главу. — Что тебе сказать? Она для меня несравненно выше первой. Уленька, генерал, жизненные отношения и столкновения этих и других лиц не выходят у меня из головы. Чем дальше, тем лучше. Рассказывать ли тебе или нет? Право, не знаю! О, как трудно выставить прекрасную девушку и как хороша она! Ну, если б ты был здесь, я и не знаю, что бы с тобою было! — Глубоко захвачен человек! Гоголь поймал его и заставил всё высказывать, во всем признаваться. Кажется, Гоголь сам был очень доволен, в духе. Жаль только, что ни маменька, ни сестры не слыхали. Хорош, хорош Быстрищев <!> со всем, что в нем есть! Но я пишу тебе одни восклицания, а рассказывать мудрено» (неизд. — ЛБ, ГАИС, III/III/1-б).