84. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ.
<Июль — сентябрь 1842. Гастейн?>
Пишу к вам письмо вследствие прочтения нескольких разрозненных листков из биографии Фонвизина, которые вы прислали Языкову. Я весь [полон сего] чтения. Я читал прежде отрывки, и уже в них1 видны следы многообъемлемости ума вашего.2 Теперь я прочел в большей целости — почти половину всего сочинения3(многих листков из середины недостает). Не скажу вам ничего о глубоком достоинстве4 всего сочинения: об интересе эпохи и лица и5 самого героя биографии. В них меня ни один столько не занял, как сам биограф. Как много сторон его сказалось6 в этом сочинении! Критик, государст<венный> муж, полит<ик>, поэт, всё соединилось в биографе, и какая строгая многообъемлемость! Все принесли ему дань, со всего взята <она>. Столько сторон соединить в себе7 может только один8 всемирный <ум>.9 И ваше поприще другое. Простите ли вы мне дерзость указать10 ваше назначение? Но бог одарил меня11предметом многих наслаждений и благодарных молитв, чутьем узнавать человека. Назначение ваше и поприще явно. Неужели вы не видите? Вы владеете глубоким даром историка — венцом божьих даров, верх<ом> развития12 и совершенства ума.13 Я вижу в вас историка в полном смысле сего слова,14 и вечные упреки будут на душе вашей, если вы не приметесь за великий подвиг. Есть царствования, заключающие в себе почти15 волшебный ряд чрезвычайностей,16 которых образы уже стоят пред нами колоссальные, как у Гомера, несмотря на то, что и пятидесяти лет еще не протекло. Вы догадываетесь, что я говорю о царствовании Екатерины. Нет труда выше, благодарнее и который бы так сильно требовал глубокомыслия полного,17 многостороннего историка. Из него может быть двенадцать томов чудной истории, и клянусь — вы станете выше всех европейских историков. В этом труде вам откроется много наслаждения, вы много узнаете, чего не узнает никто и что больше всего. Вы узнаете18 глубже и много таких сторон, каких вы, может быть, по скромности не подозреваете в себе. Ваша жизнь будет полна!
<те> без внимания этих слов моих! По крайней мере предайтесь долгому размышлению, они стоят того, потому что произнесены человеком,19 подвигнутым20к вам глубоким уважением, сильно понимающим их.
Совесть <бы> меня мучила, если бы я не написал к вам этого письма. Это было веленье21 извнутри меня, и потому оно могло быть божье веление, итак, уважьте его вы.
Если вздумаете написать мне, адресуйте прямо в Рим, в Poste restante.
1 и уже п<о> отрывкам многосторонность
2 Далее начато: Не го<ворю>
3 Далее начато: Не скажу
4 о полно<те> и достоинстве
5 Далее было: живости
6 отразилось
7 в одно<м> уме
8 Далее было: глубокий и
9 Вместо этого было: Соединение таких многообразных сторон может быть [в одном человеке, истина только] в таком человеке, который составляет явление всемирное
10 Позвольте мне указать
11 чутьем узнавать и постигать
12 Далее начато: многостор<оннего>
13 Далее вторично начато: а. Бог одарил меня одним из драгоценных <даров> — чутьем узнавать и видеть б.
14 Далее начато: а. Вы долж<ны> б. Грех
15 как бы
16 Далее было:
17 столько глубокомыслия
18 Далее было: в нем себя
19 В подлиннике недоисправлено:
20 который подвигнут
21 Далее было: потребность
Примечания
ПБЛ).
—872.
Беловой текст письма неизвестен. Черновой набросок его написан на обороте письма № 70. Так как ответное письмо Гоголь просит адресовать в Рим и при этом не дает еще своего адреса, а просит отвечать в poste restante, то очевидно, что письмо написано до приезда в Рим, куда Гоголь и Языков прибыли 9 октября.
... нескольких разрозненных листков из биографии Фонвизина... Книга П. А. Вяземского «Фон-Визин» появилась через шесть лет после настоящего письма (СПб. 1848).