Глава 10
5 июня 1842 года Гоголь вместе с поэтом Н. М. Языковым выехал за границу, направляясь в Рим. Там он закончил подготовку к печати собрания своих сочинений в четырех томах и выслал его в Петербург Н. Я. Прокоповичу. В январе 1843 года это первое собрание сочинений Гоголя вышло из печати. В нем впервые были опубликованы такие произведения, как «Женитьба», «Игроки», «Театральный разъезд», драматические сцены и отрывки («Утро делового человека», «Лакейская» и др.), «Шинель», новые редакции «Тараса Бульбы» и «Портрета». Этим изданием Гоголь как бы подводил итог сделанному им за эти годы.
Хлопоты по изданию «Мертвых душ», ожесточенные споры при их появлении — все это вновь, как и при постановке «Ревизора», обострило расхождение писателя с окружающим его обществом, возбудило у Гоголя сомнения в правильности избранного им пути. Незадолго до выхода в свет первого тома «Мертвых душ» Гоголь в письме к Плетневу сообщал о своем намерении продолжить работу над поэмой, которую он считал теперь главным делом всей своей жизни: «Ничем другим не в силах я заняться теперь, кроме одного постоянного труда моего. Он важен и велик, и вы не судите о нем по той части, которая готовится теперь предстать на свет (если только будет конец ее непостижимому странствованию по цензурам). Это больше ничего, как только крыльцо к тому дворцу, который во мне строится» (XII, 46). В последующих частях «Мертвых душ» Гоголь замышлял дать широкую картину нравственного перерождения своих героев, показать Россию будущего.
В том же письме Гоголь уверял, что в «самой природе» его якобы «заключена способность только тогда представлять себе живо мир», когда он «удалился от него». «Вот почему о России я могу писать только в Риме» (XII, 46). Гоголь глубоко заблуждался в этом. Отрыв от России, пребывание за границей пагубно сказались на дальнейшем творчестве писателя, обрекли его на мучительное одиночество.
Сороковые годы — переходный период от первого этапа освободительного движения, возглавляемого дворянскими революционерами-декабристами, ко второму этапу — разночинно-демократическому. Этот переходный характер периода во многом объясняет и противоречия в мировоззрении Гоголя, в своих произведениях шедшего навстречу этому новому этапу, с беспощадной правдивостью показавшему разложение крепостнического строя и в то же время не смогшего принять и осознать новые демократические идеи.
В сложной социальной и политической обстановке писатель не нашел правильного пути. В «Авторской исповеди» Гоголь писал: «Все более или менее согласились называть нынешнее время переходным. Все, более чем когда-либо прежде, ныне чувствуют, что мир в дороге, а не у пристани, не на ночлеге, не на временной станции или отдыхе» (VIII, 455). В той ожесточенной борьбе, которая велась между лагерем освободительного движения, возглавляемым в 30-е и 40-е годы Белинским и Герценом, и реакционно-крепостническим лагерем представителей «официальной народности» и славянофилов, Гоголь занял сложную и противоречивую позицию.
Гоголь являлся провозвестником демократического движения 40-х годов, союзником Белинского и Герцена. Недаром Белинский в статьях о Пушкине говорил о новом поколении, развившемся «на почве новой общественности, образовавшемся под влиянием впечатлений от поэзии Гоголя и Лермонтова» (XI, 188). Но в то же время Гоголь полностью не осознавал объективного значения своего творчества и напуганный возможностью революционных потрясений оказался в плену реакционных предрассудков. Выступая с резкой критикой крепостнического общества и отрицательных сторон крепостнического порядка, Гоголь в то же время пытался найти выход из противоречий действительности в утопической идеализации патриархальных основ, в религиозно-нравственном перевоспитании общества.
Пребывание за границей, сближение его с Жуковским, М. П. Погодиным, С. П. Шевыревым, Н. М. Языковым, А. О. Смирновой-Россет, — все это отрицательно сказалось на мировоззрении писателя, уводило все дальше от Белинского и передовых идей эпохи. Уже Чернышевский указывал, как на одну из причин идейного кризиса Гоголя, на пагубное воздействие реакционного окружения писателя. «Если бы Гоголь жил в России, — писал Чернышевский, — вероятно, он встречал бы людей, противоречащих ему во мнении о методе, им избранной, хотя и тут едва ли могло бы влияние этих людей устоять против громких имен, одобрявших путь, на который стал он» (IV, 638). Чернышевский отмечает близость Гоголя с Жуковским, Языковым, Шевыревым, которые неоднократно оказывали Гоголю «важные услуги»: «Этим знакомствам надобно приписывать сильное участие в образовании у Гоголя того взгляда на жизнь, который выразился „Перепискою с друзьями“» (IV, 638).
смог понять, что в отдельных недостатках и пороках общества виновата вся социальная система, не смог сделать выводов из своей критики: «...его поражало безобразие фактов, и он выражал свое негодование против них; о том, из каких источников возникают эти факты, какая связь находится между тою отраслью жизни, в которой встречаются эти факты, и другими отраслями умственной, нравственной, гражданской, государственной жизни, он не размышлял много» (IV, 632).
Н. В. Гоголь
С дагерротипа Перро 1845 года (Гоголь среди русских художников
в Риме).
«Мертвых душ» не удовлетворяла писателя, угнетенное состояние его все возрастало. Гоголь все больше и больше проникался религиозными настроениями и сомнениями в правильности своего писательского пути. В таком тяжелом состоянии писатель в июле 1845 года сжигает уже написанные главы второй части «Мертвых душ».
Вдали от России, в Швальбахе и во Франкфурте, подготавливает он к изданию свои злополучные «Выбранные места из переписки с друзьями». Печатание «Выбранных мест» Гоголь поручает П. Плетневу, послав рукопись книги в Петербург. В начале 1847 года «Выбранные места из переписки с друзьями» вышли в свет.
Реакционные идеи «Выбранных мест» являлись выражением самых слабых и отсталых тенденций в мировоззрении Гоголя, сковывали его как художника, мешали правдивому изображению действительности и тем самым обусловили мучительную трагедию писателя.
Гоголь как художник, всем своим сердцем связанный с народом, шел навстречу новому, помогал своими гениальными произведениями понять страшную правду феодально-крепостнических порядков, опутавших узами всю страну. Но он сам испугался этой жестокой правды и «под влиянием ложных идей, — как справедливо сказал о нем впоследствии В. Г. Короленко, — развившихся в отдалении от жизни, он изменил собственному гению и ослабил полет творческого воображения, направляя его на ложный и органически чуждый ему путь».51
В своей «Переписке» Гоголь проповедывал реакционную утопию возвращения к патриархальности, славянофильские идеи о незыблемости основ, якобы присущих историческому развитию России, в том числе самодержавия и крепостничества.
«Русский помещик»: «Не смущайся мыслями, — поучает Гоголь, — будто прежние узы, связывавшие помещика с крестьянами, исчезнули навеки» (VIII, 321).
За книгу Гоголя ухватились темные реакционные силы в России, ее стали превозносить такие реакционеры, как граф А. П. Толстой и другие поборники реакции и крепостничества. Хотя следует отметить, что в книге Гоголя имелись и критические высказывания по адресу господствующих классов, которые пришлись не по вкусу его апологетам, и целый ряд отдельных мест книги был даже запрещен цензурой.
Выход «Выбранных мест из переписки с друзьями» вызвал в передовом русском обществе взрыв негодования. «Переписка с друзьями» была расценена прогрессивными кругами как измена народу, как попытка примирения с тем самодержавно-крепостническим строем, который сам Гоголь ранее обличал и разоблачал с таким гневом и правдой в «Ревизоре», «Шинели», «Мертвых душах».
С особенным гневом и страстью выступил против «Выбранных мест» Белинский. Он подверг беспощадной и уничтожающей критике книгу Гоголя за те реакционные, общественные и нравственные идеи, которые в ней проповедывались. В своем знаменитом письме к Гоголю из Зальцбрунна Белинский дал гневную отповедь реакционной книге Гоголя: «...нельзя умолчать, — писал великий критик, — когда под покровом религии и защитою кнута проповедуют ложь и безнравственность как истину и добродетель».52 «Самые живые, современные национальные вопросы в России теперь: уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания, введение, по возможности, строгого выполнения хотя тех законов, которые уже есть... самосознанию России, давши ей возможность взглянуть на себя-самое как будто в зеркале, — является с книгою, в которой во имя Христа и церкви учит варвара-помещика наживать от крестьян больше денег, ругая их неумытыми рылами...»53 И Белинский предостерегает Гоголя от окончательного падения, показывая всю трагическую глубину его заблуждений: «Проповедник кнута, апостол невежества, — обращается он к Гоголю, — поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов — что Вы делаете?.. ...».54 Свою суровую отповедь Белинский заключал призывом к писателю отречься от своей книги и «тяжкий грех» ее издания «искупить новыми творениями, которые напомнили бы Ваши прежние».55 Укоряя Гоголя за проповедь реакционных идей, Белинский решительно отделяет от них огромное значение художественных произведений писателя, в которых Гоголь выступал, по словам критика, как «надежда, честь и слава» своей страны, как один «из великих вождей ее на пути сознания, развития, прогресса».56
Письмо Белинского, получившее чрезвычайно широкое распространение в рукописных списках и впервые напечатанное А. И. Герценом в «Полярной звезде», было впоследствии высоко оценено В. И. Лениным как одно «из лучших произведений бесцензурной демократической печати».57 «Вспомните знаменитое „Письмо к Гоголю“ Белинского, в котором великий критик со всей присущей ему страстностью бичевал Гоголя за его попытку изменить делу народа и перейти на сторону царя».58
Однако ошибки и заблуждения писателя не заслоняют и не умаляют того великого, что было создано Гоголем — художником-реалистом. Как указывалось в передовой статье «Правды» — «Николай Васильевич Гоголь», «...давно умерло и отошло в прошлое то, что было порождено слабостью, заблуждениями писателя. Навсегда вошло в золотой фонд нашей культуры то, что является передовым, составляет силу и славу великого художника».59
Письмо В. Г. Белинского к Н. В. Гоголю. 1847. Один из списков.
Примечания
51 Короленко, Избранные произведения, Гослитиздат, М., 1947, стр. 470.
52 «Литературное наследство», кн. 56, 1950, стр. 571.
53 Там же, стр. 572.
54
55 Там же, стр. 581.
56 Там же, стр. 571.
57 В. И. Ленин, Сочинения, т. 20, стр. 223—224.
58 А. . Доклад о журналах «Звезда» и «Ленинград». Госполитиздат, 1952, стр. 18.
59 «Правда», 1952, № 64, 4 марта.