Рекомендации писателям - собратьям по перу - в метапоэтике Н. В. Гоголя
Метапоэтические высказывания представлены в различных фрагментах метапоэтического дискурса Н. В. Гоголя, письменной реализацией которого являются разные типы текстов. Термин «язык» в метапоэтике Н. В. Гоголя осмысляется и интерпретируется писателем как в художественных, так и эпистолярных и публицистических текстах. В высказываниях самого Н. В. Гоголя мы знакомимся с тонким лингвистом, чувствующим и любящим язык. Гоголь испытывал широкий интерес к вопросам языка и его словарному запасу на протяжении всей своей жизни. Этой проблеме посвящены такие работы Н. В. Гоголя по лингвистике, как «Учебная книга словесности для русского юношества. Начертания Н. В. Гоголя» (1845), «О том, что такое слово» (1844); «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенности» (1846) и др., а также различные словники писателя и письма к друзьям и родным, свидетельствующие о постоянной и упорной его работе над словом и большом интересе к научной разработке истории русского языка, его словарного состава, к вопросам литературного и народного языка.
Так, «в «Учебной книге словесности» Н. В. Гоголь вооружается против злоупотреблений философским языком» (3, с. 33). О языке «ученых рассуждений и трактатов» Н. В. Гоголь пишет: «Нужно помнить, что наука для тех, которые еще не знают ее... Терминов нужно держаться только тех, которые принадлежат миру той науки, о которой дело, а не общих философских, в которых (ум) блуждает, как в лабиринте, и отдаляется от дела» (4, т. 8, с. 483). Но здесь же, в главе «О науке», Н. В. Гоголь излагает свой идеал русского национально-научного стиля, противопоставляя его стилям западноевропейской науки, укрепившимся в русской литературе, и вместе с тем стилям «гостиных споров и разговоров» (4, т. 8, с. 463).
Объективизм, реализм и лаконизм, по Гоголю, - отличительные черты русского языка: «... полное беспристрастие возможно только в русском уме, и всесторонность ума может быть доступна одному только русскому, разумеется, при его полном и совершенном воспитании» (4, т. 8, с. 469). Отсюда, по Виноградову, «вытекает адекватность русского слова предмету, будущая свобода русского научного языка от фразерства, краснобайства, от сентиментально-романтических «нарумяниваний» и «подслушиваний» (3, с. 34). Вследствие «нашей способности схватывать живо малейшие оттенки других наций» и вследствие присущего «живому и меткому нашему слову» свойства «не описывать, а отражать, как в зеркале, предмет», «наука у нас непременно дойдет до своего высшего значения и поразит самым существом, а не краснобайством преподавателя», «своим живым духом» (4, т. 8, с. 469).
Национально-научный язык должен быть всеобщим, национальнодемократичным. «Своим живым духом» он должен стать доступным всем: «и простолюдину, и не простолюдину». Сила русской науки «будет в ее многозначительном краткословии, а краткословья этого, сколько мне кажется, не добыть никому из народов, кроме русского, ибо сама природа наша требует его» (4, т. 8, с. 469). Этот стиль, по мнению Гоголя, особенно резко контрастирует с языком «немецкой философии». Отрицательное отношение Гоголя к этому научно-книжному языку выражается и в такой характеристике стиля идеального учителя: «Большую часть наук читал он сам, и надо сказать правду, что без всяких педантских терминов, огромных воззрений и взглядов, которыми любят пощеголять молодые профессора, он умел в немногих словах передать самую душу науки» (4, т. 7, с. 13). Сравним, к примеру, характеристику других преподавателей: «Читали они учено, забрасывали слушателей множеством новых терминов и слов» (4, т. 7, с. 13). По его мнению (как он писал в статье «Несколько мыслей о преподавании детям географии»), «слог преподавателя должен быть увлекающий живописный», он должен «сверкать огненными красками, преподаватель должен быть обилен сравнениями» (4, т. 8, с. 105). В. В. Виноградов отмечал, что «основными источниками истинно русского научного языка, по Гоголю, должны быть тот же древнеславянский язык и те же стили русского «народного», преимущественно народного крестьянского языка и народной поэзии» (3, с. 35).
Национальный язык, по В. В. Виноградову, для Н. В. Гоголя - «форма национального самоопределения». Поэтому Н. В. Гоголь интересуется в русском языке «внутренним его существом и выражением», «меткостью и разумом слов», с одной стороны, и «гармонией языка» - с другой. Хранителем национальных языковых сокровищ и творцом «меткой» речи, по представлению Н. В. Гоголя, является «простой народ», то есть в первую очередь крестьянская масса.
Меткость речи является не только художественным средством, но и выразительным приемом риторического воздействия. «Народу нужно мало говорить, но метко», - советует Гоголь «русскому помещику» (4, т. 8, с. 327). Литературный язык должен вобрать в себя то миропонимание, которое скрыто в «народной речи», те «начала» и «свойства», которыми она держится. И Н. В. Гоголь стремится проникнуть в семантические основы крестьянской лексики, свято выполняя завет А. С. Пушкина, обращенный к идущему на смену поколению молодых писателей: «Вслушивайтесь в простонародное наречие, молодые писатели - вы в нем можете научиться многому, чего не найдете в наших журналах» (6, с. 247).
Как видим, лингвистика интересовала Н. В. Гоголя всю жизнь, поскольку писатель, высоко ценивший силу и действенную роль слова, особое внимание уделял значению слова в художественном произведении. Он предупреждал: «Опасно шутить писателю со словом. Слово гнило да не исходит из уст ваших» (4, т. 8, с. 232). Показательно, что Н. В. Гоголь целиком разделял взгляд Пушкина на роль слова в произведении и вообще во всей деятельности писателя: «Пушкин, когда прочитал следующие стихи из оды Державина к Храповницкому:
За слова меня пусть гложет,
За дела сатирик чтит, -
сказал так: «Державин не совсем прав: слова поэта суть уже его дела». Пушкин прав. Поэт на поприще слова должен быть также безукоризнен, как и всякий другой на своем поприще» (4, т. 8, с. 229).
Глубоко оценивая роль слова в творчестве писателя, Н. В. Гоголь очень внимательно относился к работе над языком произведения, к тем «мукам слова», которые переживает автор. Основываясь на собственном опыте, он советует возвращаться к рукописи, переделывать и переписывать ее не менее восьми раз.
Для писателей в процессе создания художественного произведения он дает следующие рекомендации:
«1. Сначала нужно набросать все, как придется, хотя бы плохо, водянисто, но решительно все, и забыть об этой тетради.
на полях - и снова забросьте тетрадь. При новом пересмотре ее - новые заметки на полях, и где не хватит места - взять отдельный клочок и приклеить сбоку. Когда все будет таким образом исписано, возьмите и перепишите тетрадь собственноручно. Тут сами собой явятся новые озарения, урезы, добавки, очищения слога. Между прежних вскочат слова, которые необходимо там должны быть, но которые почему-то никак не являются сразу. И опять положите тетрадку.
3. Путешествуйте, развлекайтесь, не делайте ничего или хоть пишите другое. Придет час, - вспомнится заброшенная тетрадь; возьмите, перечитайте, поправьте тем же способом, и, когда снова она будет измарана, перепишите ее собственноручно. Вы заметите при этом, что вместе с крепча- нием слога, с отделкой, очисткой фраз как бы крепчает и ваша рука: буквы ставятся тверже и решительнее.
4. Так надо делать, по-моему, восемь раз. Для иного, может быть, нужно меньше, а для иного и еще больше. Я делаю восемь раз. Только после восьмой переписки, непременно собственной рукою, труд является вполне художнически законченным, достигает перла создания.
5. Дальнейшие поправки и пересматриванье, пожалуй, испортят дело; что называется у живописцев: зарисуешься.
6. Конечно, следовать постоянно таким правилам нельзя, трудно. Я говорю об идеале. Иное пустишь и скорее. Человек все-таки человек, а не машина» (цит. по: 1, с. 57).
«чему он научил в смысле работы над языком, в отношении творческого мастерства других писателей, каково было его влияние на последующее развитие образных средств литературы» (5, с. 93). К языку Н. В. Гоголя полностью применимы слова А. И. Герцена, сказанные вообще о русском языке: «... главный характер нашего языка состоит в чрезвычайной легкости, с которой все выражается в нем - отвлеченные мысли, внутренние лирические чувствования, «жизни мышья беготня», крик негодования, искрящаяся шалость и потрясающая страсть» (цит. по: 2, с. 95). В языке Н. В. Гоголя весь смысловой строй слова приходил в движение и сиял яркими красками художественной выразительности. Тонкие смысловые оттенки слова, его стилистические нюансы, его связи с параллельными, синонимическими выражениями, его звуковые переклички с омонимами - все учитывалось Н. В. Гоголем и активно использовалось для художественно-изобразительных целей. Все эти потенциальные выразительные ресурсы слова служили великому писателю средством идейного замысла.
Библиографический список
1. Берг Н. В. Воспоминания о Н. В. Гоголе. - Русская старина. - 1872. - Январь.
2. Виноградов В. В. Избранные труды. Язык и стиль русских писателей. От Гоголя до Ахматовой. - М.: Наука, 2003.
3. Виноградов В. В. О работе Н. В. Гоголя над лексикографией и лексикологией русского языка // Исследования по современному русскому языку: Сб. статей, посвященный памяти проф. Е. М. Галкиной-Федорук. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1970. - С. 30-53.
6. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений в 16 т. Т. 11. - М. -Л.: Изд-во АН СССР, 1949. - С. 243-267.