Нечипоренко Ю. Д.: Картина мира Гоголя

Картина мира Гоголя

Сочинения Гоголя открывает «Сорочинская ярмарка». Слово ярмарка (родственно английскому «year market») означает «годовой рынок». Товар на рынке переходит из рук в руки: представим, что вы вырастили быков и привезли их с целью обменять на пшеницу. В языческие времена наши предки были уверены, что быкам покровительствуют одни божества, пшенице — другие. Если быка поменять на пшеницу, будут недовольны и духи быка, и духи пшеницы. Нужно было обставить сделку так, будто речь идет не об обмене, а о дарении: вы дарите быков, вам в ответ преподносят пшеницу. Переход товара в другие руки требует обрядового пира: на пиру не считают, где свое и чужое, кто, сколько выпил и съел. Тут же место и прежним жрецам, нынешним артистам, которые поют и танцуют, чтобы умилостивить духов.«Обмывание» покупки — рудимент древнего обряда. Деньги на себя берут роль эквивалента, в покупке в скрытом виде содержится обмен.

Праздничная сторона ярмарки близка к карнавалу. Но карнавал — игра, шествие ряженых — то, что дает пищу глазу. Это экспозиция оболочек вещей: костюмов, нарядов, масок. Ярмарка связана с обменом энергиями пищи и вещами, с которыми человек будет жить и после ее окончания. Ярмарка входит в человека не только через глаза, но и через рот, пробирает его целиком.

Хуторянину, которого отлично понимал Гоголь уже в юности, невозможно было представить себе двух- трех месячное карнавальное безделье и дурачество горожан в средневековой Европе. Конечно, можно пуститься на пару дней «в загул» на ярмарке или свадьбе — но селянин зарабатывал хлеб тяжелым трудом в течении года и только результатами этого труда он мог распоряжаться.

на ярмарке, напротив, она может расстроить весь обмен! Что же это за таинственная субстанция такая?

Вращающееся в плоскости земли, лежащее плашмя рыночное колесо обмена перемешивает ресурсы округа. Само слово «рынок» означает круг (вспомните ринг). Красная свитка связана с вертикалью, с осью, вокруг которой вращается круг жизни. Гоголевская ярмарка вообще служит обретению желаемого. Молодой парень Грицько хочет жениться на юной красавице Параске. Но он встречает затруднение — отказ родителей возлюбленной. Цыгане хотят купить быков у Грицька — и частью быков он готов пожертвовать, чтобы добиться женитьбы. Цыгане используют предание о красной свитке — и получают быков в виде гонорара за представление (говоря современным языком, перфоманс — «живые картины» — свиные рыла в окне, красная тряпка в руке и т. п.) Происходит драматизация ситуации, черт «вплотную» приближается к отцу Параски, тот подвергается опасности — за чем следует чудесное спасение. Грицько выступает в роли героя- избавителя, за что он и награждается — получает в жены Параску. Предание о красной свитке позволяет соединить любящие сердца, а сама свитка эта, которую запрещено пускать в обмен, символизирует у Гоголя любовь: «любовь нельзя купить»... Вокруг любви вращается все.

Торговля смехом и страхом

«жениться», всякий день здесь торгуют чертом, кажут свиные рыла. Примеры этому можно заметить и сейчас: роль цыган исполняют журналисты, которые торгуют смехом и страхом, демонизируют одних деятелей и создают имиджи спасителей другим — по желанию заказчика. Тележурналисты и режиссеры кажут в окна телевизоров «свиные рыла» — искаженные личины, маски и кукол вместо лиц людей. Заметим, что самим цыганам черт не страшен. Он является источником обогащения: черт используется, как инструмент управления людьми.

Гоголь дал описание артистам такого рода: «в смуглых чертах цыгана было что-то злобное, язвительное, низкое и вместе высокомерное: человек, взглянувший на него, уже готов был сознаться, что в этой чудной душе кипят достоинства великие, по которым одна только есть награда на земле — виселица». Цыган делает доброе дело — соединяет влюбленных. Но за деньги.

«по ту сторону» черта. Строго говоря, черта в рассказе нет — есть лишь предание о нем. Черт является товаром, продаваемым на ярмарке среди прочих. Иное дело, что товар этот не материальный, а принадлежит некой сфере, которую можно почувствовать через игру- розыгрыш. Но это не только игра — здесь есть следы языческой веры и результат — взятая парнем в жены девушка.

Ярмарочная модель мира описывает круг годовой, целой жизни. Город вынимает время из человека, вынимая человека из времени. В городе сохраняется цикличность жизни — но она становится внешней, здесь есть праздники — но они связаны с образом жизни более формально. Не всюду и не сразу произошло это разъединение: в Москве до сих пор значительная часть населения выживает за счет дачных участков (не даром Москва зовется в просторечье «большой деревней»). Потеря природного времени и его ритуалов даже в самых цивилизованных городах и странах не абсолютна — в сезонных дешевых распродажах товаров можно увидеть след обрядов. Да и самые богатые западные инвесторы принимают решения и дают деньги дважды в году — после зимних и летних праздников.

Государство «ест» доходы человека. Но человек не прост — он осваивает новые правила игры — и является гений Чичикова, который умудряется обернуть лично для себя процесс этот вспять — прокормиться «между зубов» прожорливого государства. Так маленькая птичка чистит зубы крокодилу, находя для себя остатки пищи.

Чичиков — не просто рыночный делец, чертовщина вылезает из его сделок не только как добавка к неэквивалентности обмена, она являет саму суть условности купли-продажи. Абсурд покупки мертвых душ избывается в работе фискальной системы. Государство играет роль идола, которого кормят жертвами в виде налогов — подушных податей. Идол блюдет формальный порядок вещей, не поспевая за природным делом рождения и смерти. Фискальные циклы — «ревизские сказки» как жернова, перемалывают людей в показатели (население, статистика).

«мертвые души»: по христианскому учению, душа бессмертна. Мертвым является капитал, который не приносит прибыли. Чичиков придумал, как получить прибыль, оживить мертвый капитал. В некотором смысле он стал оживителем «мертвых душ» — составил проект, по которому они могли приносить живые деньги.«Птичка-чистильщик» Чичиков позволяет обозреть характер каждого помещика изнутри — со стороны его рта и желудка. Никто не отказывается от мошенничества — по сути, все принимают правила игры. Может, это не столько мошенничество, сколько забава, развлечение, авантюрное предприятие? В борьбе с государством помещик выглядит здесь предтечей анархистов, саботажником. Он склонен к природному существованию — без отвлеченных законов, навязанных государством.«Мертвые души» можно рассматривать как праздник неповиновения, оргию, которая показывает каждого помещика в его личном бунте против правил, желании вырваться на простор «расхристаной» жизни без подчинения и диктата. Герои Гоголя — по сути, артисты, превращающие свою жизнь в представление. Это люди одержимые, пребывающие в состоянии экстаза. Экстаз Манилова и экстаз Плюшкина отличаются формами воплощения — в корне своем они схожи.

— подвижный праздник: приезжая к помещику, он на время размыкает круг его жизни, предлагая свое предприятие как игру в «антиповедение» — так назывались обряды, ритуально нарушающие установленный порядок вещей. Эти обряды проходили в ночь накануне Ивана Купала и в Святки («поганые дни» между Рождеством и Крещением, когда разрешалось нарушать обыденный порядок вещей). Души умерших могли активизироваться в этот момент, здесь же оживала и всякая нежить, «нечисть». Ярмарка и карнавал имеют своим истоком эти календарные мифо-ритуальные действия. Гоголь чувствует себя здесь, как рыба в воде — или утка в плавнях (гоголем зовут утку-селезня на Украине).«Чи-чи» — звук, который издает селезень. Похоже на пересмешника: «Го-го! — Чи-чи!» Фамилии автора и героя связаны пародийными повторами. Гоголь насылает дух «Чичикова» на помещиков — и они становятся одержимыми «нечистого» обогащения.

Каждый читает в поэме свое, видит себя. Православные исследователи видят в фигуре Чичикове пророчество главного обольщения современности — обольщения богатством. Гоголь был гением универсальным, его талант мог быть приложим на любом поприще, и в одном из его писем находим слова, которые и сейчас можно адресовать иному реформатору: «Мысли твои о финансах основались на чтении иностранных книг да на английских журналах, и потому суть мертвые мысли, стыдно до сих пор не войти в собственный ум свой, который мог бы самобытно развиться, и захламостить его чужеземным навозом... Не вижу в проектах твоих участия божьего».

Более подробно о картине мира Гоголя в связи с «Мертвыми душами » и «Выбранными местами» мы писали в работах [1, 2].

Примечания

«Ярмарка у Гоголя» — Сборник «Жертвоприношение», М.: «Языки русской культуры», 2000 с. 383-391.

2. Нечипоренко Ю. Д.«Космогония Гоголя» — «Литература», приложение к газете «1 сентября» 1, 2002.

Раздел сайта: