ФУНКЦИЯ БУЛГАРИНСКОГО ПОДТЕКСТА
В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ГОГОЛЯ 1842 ГОДА*
В начале 1840-х гг. для Гоголя стали особо значимыми отзывы критиков и читателей о его творчестве. В письмах этого переломного периода писатель настойчиво просит адресатов присылать свои и чужие рецензии на его произведения. В "Театральном разъезде после представления новой комедии" он обосновывал это так:
Как доказал Н. И. Мордовченко, и гоголевская эстетическая концепция, и осознание им своего писательского предназначения складывались в эти годы под сильным влиянием критических статей В. Г. Белинского и С. П. Шевырева2. Не менее важным для Гоголя в это время, как показала В. Ю. Проскурина, было слово Пушкина3. Однако этот круг имен нужно расширить4.
В эти годы наступил новый этап в литературно-критических отношениях Гоголя и Булгарина. Удачливый журналист и многотиражный писатель, Булгарин интересовал Гоголя, стремившегося выйти к широкой читательской аудитории. Гоголь внимательно читал булгаринскую критику и отвечал на нее, хотя и достаточно своеобразно. Как мы уже отмечали, Гоголь полемизировал с Булгариным, помещая его образ в свои произведения5. Моделируя его стиль, он высмеивал тот тип личности и то отношение к литературе, в котором с легкостью опознавался редактор "Северной пчелы"6.
Булгаринский подтекст можно обнаружить в нескольких произведениях Гоголя 1842 г. С Булгарина "списаны" образы издателя одной ходячей газеты во второй редакции "Портрета" и "еще литератора" в "Театральном разъезде". Вставки, отсылающие к булгаринским текстам, появились в "Мертвых душах". Причин актуализации булгаринского подтекста было несколько. Во-первых, внешние: именно в начале 1842 г., когда Гоголь готовил к выходу в свет "Мертвые души", была опубликована статья Булгарина с резкой критикой гоголевского творчества. Описывая издания наступившего года, Булгарин подробно остановился на первом номере "Отечественных записок" и на статье Белинского "Русская литература в 1841 г.". Булгарина задело то, что Белинский повторял свою исключительно высокую оценку творчества Гоголя, высказанную им уже семь лет назад. Булгарин саркастически замечает:
Далее Булгарин еще раз напомнил читателям о своем отношении к гоголевскому творчеству, впервые высказанному после появления "Ревизора" и много раз им же повторенному:
Гоголь не мог не заметить этой статьи, но она была не единственной причиной расширения булгаринского подтекста в произведениях 1842 г.
"речевых представлений" (термин Б. М. Эйхенбаума8), выразителем которых был Булгарин. Гоголь не ставил цели ответить лично редактору СП, он стремился осмыслить эстетические взгляды, литературные предпочтения и языковую программу тех, чье мнение было представлено в булгаринской критике.
В "Театральном разъезде" был дан развернутый ответ на критику "Ревизора"9, и значительное внимание в нем было уделено вопросам языка. Персонажи "Театрального разъезда" критиковали язык пьесы за отсутствие в нем благородства:
Этот диалог прямо отсылал к булгаринской критике:
Подробный ответ на эти обвинения Гоголь дал в "Мертвых душах". В 1842 г., при окончательной переработке текста поэмы, он вставил в восьмую главу описание языка дам уездного города N:
Этот программный пассаж - яркий пример использования Гоголем "чужого" слова в построении текста. Булгарин, защищая благородство слога, основывался на карамзинском требовании изящного в литературе, апеллируя при этом ко вкусу провинциальных дам, которые могут быть оскорблены чтением "Ревизора":
воняет на эвфемизм дурно пахнет. При такой замене лексическое значение сохранялось. Абсурдность выражения гоголевских дам нехорошо ведет себя создавалась за счет удаленности от лексического значения глагола воняет, а также за счет того, что стакан становился субъектом действия. Выражение нехорошо ведет себя явилось заключительным звеном в цепи эвфемистических замен.
Безусловно, одним из подтекстов отрывка о языке дам города N явилась статья П. А. Вяземского "Разбор комедии г. Гоголя "Ревизор"". Защищая Гоголя от булгаринской критики, Вяземский писал:
Языковой пуризм Булгарина Вяземский объяснял его социальной и культурной маргинальностью:
Интересно, что из всех слов и словосочетаний, критикуемых Булгариным в "Ревизоре" (воняет, подлец, скотина, свинья, ковыряет пальцем в зубах "По-русски не говорится "копается в карманах" о человеке ищущем денег, говорится шарит, или просто, ищет в карманах" (СП. 1836. N 98), - он заменил ремарку "Копается в карманах" на "Шаря в карманах" (IV, 65 и 427)11.
Осмысление Гоголем речевых представлений Булгарина становится особенно значимым в "Мертвых душах". В. В. Виноградов писал, что значительный пласт языка "Мертвых душ" составляют "иронические характеристики отвергаемых Гоголем форм и стилей литературной речи 30-40-х годов"12, и что тирада: "Хотят непременно, чтобы все было написано языком самим строгим, очищенным и благородным, - словом, хотят, чтобы русский язык сам собою опустился вдруг с облаков, обработанный, как следует, и сел бы им прямо на язык, а им бы только разинуть рот да выставить его", - была направлена против языка "смирдинской школы", возглавлявшейся Сенковским13. Думается, эта тирада была адресована более широкому кругу критиков, в том числе, и Булгарину.
Е. А. Смирнова писала о пародировании в образе Манилова эпигонов Карамзина14, указав на сходство мотивов "сахарной приторности" в портрете Манилова и в характеристике, данной в "Выбранных местах" подражателям Карамзина:
Как нам кажется, полемика с подражателями Карамзина, прочитываемая в образе Манилова и в его "речевой позиции", была ориентирована на тексты Булгарина. Это предположение поддерживается тем, что в вариантах первой редакции "Мертвых душ" имя Булгарина было прямо названо, а в окончательном варианте текста поэмы осталось косвенное упоминание его как редактора "Сына отечества". Манилов рассуждает о том, как недостает ему хорошего соседства:
Ср. в вариантах: "Размышлять о чем-нибудь, или прочесть что-нибудь, господина Булгарина сочинения..." (VI, 259).
Как мы попытаемся далее показать, не только данный разговор, но и весь сюжет взаимоотношений Манилова с Чичиковым был описан Гоголем с ориентацией на сочинение Булгарина "Встреча с Карамзиным (Из литературных воспоминаний)", которое впервые появилось в СП в середине 1830-х гг., а затем было включено в собрание сочинений 1842-43 гг.
В описании Манилова ("<...> черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то, заискивающее расположения и знакомства" - VI, 24) усилен мотив "особенной приятности", приписанной Булгариным Карамзину:
"беседы". Манилов мечтает "красноречиво поговорить о любезности, о хорошем обращении". И Чичиков поддерживает его: "<...> приятный разговор лучше всякого блюда" (VI, 31). Ср. с характеристикой Карамзина у Булгарина:
Кроме характеристик личности, повторяются и сюжетные элементы. Булгарин пишет:
Эту сцену Гоголь обыгрывает, утрируя в своих героях как чувствительность одного, так и замешательство другого:
Гоголь использует сентиментально-слащавый язык булгаринского описания для создания иронической речевой характеристики Манилова, пародируя таким образом не столько Карамзина, сколько Булгарина, его адепта. В разговоре с Маниловым и Чичиков становится "карамзинистом". Еще В. В. Виноградов заметил, что Чичиков употребляет вместо русской поговорки "Не имей сто рублей, а имей сто друзей" галлицизм: "Не имей денег, имей хороших людей для обращения, сказал один мудрец"16.
Гоголь осмысляет и другую ипостась "речевой позиции" Булгарина, его газетный стиль: моделирует его манеру легкой болтовни, повторы, отсылки к признанным авторитетам. Главной чертой "булгаринского" языка, которым пишет издатель "одной ходячей газеты" во второй редакции "Портрета" и говорит "еще литератор" в "Театральном разъезде", можно назвать его однозначно прагматическую направленность. Издатель "одной ходячей газеты" "за умеренную плату" расхваливает картины Чарткова, чтобы заставить публику делать у него заказы:
Цель "еще литератора" - борьба с чужим успехом:
Гоголь подчеркивает низость целей, ради которых пишутся "булгаринские" тексты. Интересно, что еще в 1835 г. в первой редакции статьи "О движении журнальной литературы" Гоголь критиковал торговое направление в литературе и высмеивал позицию принадлежащих к нему литераторов, не только моделируя стиль Булгарина, Греча и Сенковского, но и подчеркивая рекламную направленность их текстов:
За моделируемой в текстах 1842 г. "речевой позицией" Булгарина стоит очень важный для Гоголя вопрос о моральной ответственности литератора за свои произведения. Сам Гоголь относился к творчеству как к Служению и именно с этих позиций защищал свое право изображать низкую действительность:
Булгарин для Гоголя - пример литератора-приобретателя - "плут, корчащий рожу благонамеренного человека", в устах которого "смешны благонамеренные слова" (V, 145-146). Тема лицемерия, поднимаемая в "Театральном разъезде", получает свое продолжение в "Мертвых душах".
В 1842 г. в текст "Мертвых душ", кроме отрывка о языке уездных дам, Гоголь вставил нравственно-обличительную речь Чичикова:
Однако досада Чичикова была не на бал, "а на то, что случилось ему оборваться": после бестактной реплики Ноздрева: "Что? Много наторговали мертвых?", - "он вдруг показался пред всеми бог знает в каком виде" (VI, 175).
Гоголь подчеркивает лицемерие Чичикова-обличителя и одновременно пародирует тон и темы нравственно-сатирических текстов Булгарина. Как раз в начале 1842 г. начали выходить в свет булгаринские "Картинки русских нравов", в которых, продолжая традиции русской сатирической литературы XVIII в., Булгарин высмеивал светскую жизнь, увлечение балами, нарядами и подражание французам. В речи Чичикова встречаем характерные для всех "булгаринских" текстов, сочиненных Гоголем, стилистические особенности: фамильярные выражения, повторы и восклицания. А чичиковское размышление - нравственно ли изобразить сцену бала как она есть - отсылает к булгаринским сентенциям об отсутствии у Гоголя положительного идеала.
Осмысление "речевой позиции" Булгарина находилось в контексте давних гоголевских размышлений на тему о "словесности и торговле". В начале 1842 г. эта тема, бывшая предметом полемики в середине 1830-х гг., вновь приобрела актуальность. В первой книжке "Москвитянина" за 1842 г. С. П. Шевырев опубликовал полемическую статью "Взгляд на направление русской литературы", в которой, вспоминая свою статью 1835 г. "Словесность и торговля", удивлялся, что его выступление против промышленного направления встретило тогда со стороны Гоголя полемические возражения18. И действительно, Гоголь в статье 1836 г. "О движении журнальной литературы" писал, что нападения Шевырева на торговое направление
И как во всякой торговле, по словам Гоголя, "<...> выигрывают люди предприимчивые, без большого таланта <...>".
Главной ошибкой Шевырева Гоголь считал то, что "<...> он гремел против пишущих за деньги, но не разрушил никакого мнения в публике касательно внутренней ценности товара". Гоголь призывал современную критику показать, "в чем состоит обман", почему литература торгового направления пользуется таким большим читательским спросом, а не "пересчитывать барыши" удачливых торговцев (VIII, 168-169).
Теперь, в 1842 г., Гоголь попытался сам ответить на вопрос, в чем состоит обман. По его мысли, "обман" Булгарина-литератора, как и всех представителей торгово-промышленного направления в литературе, состоял в том, что их литературный товар не имел "внутренней ценности", потому что не был результатом трудной душевной работы. В этом смысле Булгарина, литератора-приобретателя, можно считать одним из прототипов Чичикова.
"Портрета". Если первая редакция "Портрета", появившаяся в сборнике "Арабески", должна была показать читающей публике новое, "серьезное" лицо автора "Вечеров на хуторе близ Диканьки", стать эстетическим манифестом Гоголя 1835 гг.19, то вторая редакция, законченная 17 марта 1842 г., имела не менее важное значение для творческого самоопределения писателя.
18 октября 1841 г. Гоголь вернулся в Россию из-за границы для того, чтобы печатать "Мертвые души", и, поселившись в доме М. П. Погодина, оказался в центре литературно-журнальной полемики того времени. И московские литераторы, объединившиеся вокруг "Москвитянина", и петербургские - из круга "Современника" и "Отечественных записок" - ждали, что Гоголь присоединится к той или иной литературной партии и выступит с критической статьей в их изданиях. В письме к П. А. Плетневу Гоголь обещает выслать статью в семь печатных листов (XII, 34), но вместо обещанной критической статьи в третьем номере "Современника" за 1842 г. появилась новая редакция "Портрета".
Ряд изменений, внесенных Гоголем в текст повести, явился косвенным ответом на булгаринскую критику гоголевского творчества. Причем этот ответ можно прочесть как на "идеологическом" уровне повести, так и на уровне мотивно-образной структуры повествования.
В центре эстетической концепции второй редакции "Портрета" - проблема нравственной ответственности художника за свои творения, противопоставление художника-создателя и художника-копииста. В душе идеального художника, каким представлял его себе Гоголь, должна быть заключена "сила созданья". "Все, извлеченное из внешнего мира", художник должен заключить "сперва себе в душу и уже оттуда, из душевного родника" устремить "одной согласной, торжественной песнью". И тогда станет "ясно даже непосвященным, какая неизмеримая пропасть существует между созданьем и простой копией с природы" (III, 112). Как нам представляется, этой декларацией Гоголь хотел ответить тем толкователям своего творчества, которые видели в нем талантливого писателя-копииста, способного только передавать в своих произведениях живую реальность, но не осмысливать ее. Булгаринские упреки в отсутствии положительного идеала находились в том же ряду интерпретаций. В противовес им Гоголь утверждал, что можно изображать низкую природу и грязную действительность, если это изображение - не простое копирование, а пропущено через душу художника-создателя. Гораздо страшнее для художника, по Гоголю, пойти по пути превращения произведений своего искусства в товар.
"Портрета" художник Чертков/Чартков уже изначально не обладал достаточной душевной крепостью для того, чтобы выдержать ожидающее его искушение. Однако в первой редакции Черткова более всего мучило сознание того, что необходимо много работать, что путь к вершинам творчества лежит через долгие годы упорного труда:
Зловещий ростовщик, являющийся Черткову во сне, соблазняет его именно тем, что не следует тратить жизнь на изучение подробностей мастерства:
Во второй редакции акценты в описании душевных сомнений Чарткова смещаются. Теперь настоящее искусство Гоголь противопоставляет искусству продажному, и появляется размышление Чарткова о том, как он будет свой товар:
Во второй редакции повести даны не только подробные портреты и имена "ценителей" искусства Чарткова, но и их развернутые "эстетические" декларации.
Хозяин квартиры - Иван Иванович - привел с собой квартального надзирателя, чтобы получить у Чарткова долг за квартиру. Поскольку денег нет, квартальный предлагает расплатиться имуществом. Нарисованная художником собственная захламленная комната ("во вкусе Теньера") становится объектом пристального внимания пришедших. В первой редакции "Портрета" в кратком и положительном суждении квартального о достоинствах живописи Черткова слышны даже сочувственные ноты:
Во второй редакции, когда квартальный предлагает Чарткову "удовлетворить Ивана Ивановича изделиями своей профессии", тот отказывается:
Помещая этот монолог в текст повести, Гоголь пародирует тип мышления тех ценителей его творчества, которые упрекали его в отсутствии благородных целей и в "грязности" (и прежде всего Булгарин). При этом заметим, что главный критерий оценки у Ивана Ивановича - торговый, он понимает, что картины Чарткова - не товар, потому что они не благородного содержания.
Суждения квартального, Варуха Кузьмича, более изысканы, но стоят в том же ряду.
Интересно, что аристократической заказчице тоже не нужно сходство, а нужно благообразие (она не разрешает рисовать желтизну лица ее дочери, желает видеть ее "Психеей"), и в этом ее эстетические требования совпадают со вкусами Ивана Ивановича и Варуха Кузьмича. Если в первой редакции "Портрета" неожиданное появление богатой заказчицы, с приходом которой для Черткова началась новая жизнь, усиливало инфернально-фантастическую сюжетную линию повествования, то во второй редакции ее посещение сюжетно мотивировано: оно - результат удачной рекламы, автором которой был журналист, в образе которого угадывался Булгарин.
Картины художника становятся товаром, когда он перестает "следить природу во всей ее окончательности", когда он жертвует стремлением к совершенству ради быстрого обогащения. На этот путь его толкают многочисленные богатые заказчики, желающие быть запечатленными на полотне в приукрашенно-стилизованном виде. Во второй редакции повести Гоголь подробно описывает их эстетические требования:
Успех Чарткова объясняется тем, что он угадывает желание заказчиков и старательно его выполняет:
Моделирование эстетических представлений героев второй редакции "Портрета", с их убежденностью в том, что искусство должно приукрашать действительность, типологически близко к изображению "речевых представлений" Булгарина в произведениях Гоголя 1842 г.
Косвенной отсылкой к булгаринской критике можно считать изменения, которые появляются в мотивно-образной структуре текстов 1842 г. В "Театральном разъезде" Гоголь пишет, что изображение грязного и низкого должно вызвать у читателей представление о высоком и прекрасном:
С этой эстетической установкой связан ряд изменений, появившихся в текстах 1842 г. Во-первых, появляется микросюжет отыскивания талантливого произведения искусства среди "всякого сора". Ср. описание картинной лавочки в первой и во второй редакциях:
Этот микросюжет был для Гоголя 1842 г. не случаен. Его повторение и развертывание мы встречаем в повести "Рим", работа над которой велась как раз в это время. Грязный Рим противопоставлен чистому Парижу как мир истинного искусства - миру мишурного блеска и псевдоценностей. Улицы Рима - "темные, неприбранные" (III, 234), но "темная, грязная улица" оканчивается "<...> нежданно играющей архитектурной декорацией Бернини, или летящим кверху обелиском <...>" (III, 235). Среди поверхностного сора современной жизни находятся подлинные ценности искусства: "<...> мало-по-малу из тесных переулков начинает выдвигаться древний Рим, где темной аркой, где мраморным карнизом, <...> где фронтоном посреди вонючего рыбного рынка <...>" (III, 233).
"Портрета" становится более подробным и психологически мотивированным, и вместе с этим появляется четко выраженное противопоставление "грязного" и "чистого" периодов его жизни. Так, в описание квартиры бедного, но талантливого Чарткова Гоголь добавляет несколько ярких подробностей: появляется лестница, "облитая помоями и украшенная следами кошек и собак", "всякий художеский хлам",
Сделавшись "модным живописцем во всех отношениях", Чартков стал
Эти и другие "мусорные" мотивы можно считать дополнением к выявляемому нами булгаринскому подтексту.
С начала 1840-х гг. у Гоголя складывается осознание своей писательской задачи как мессианской. Сила его слова должна была заставить всю Россию нравственно переродиться. Одним из путей решения этой непосильной задачи было моделирование "речевых представлений" тех, к кому писатель обращал свое творчество и кого собирался перевоспитывать. Круг этот Гоголь стремился расширить до бесконечности. "Мнением публики Гоголь озабочивался гораздо более, чем мнениями знатоков, друзей и присяжных судей литературы <...>", - писал П. В. Анненков21"Исповеди":
Чем дальше продвигалась работа над "Мертвыми душами", тем больше Гоголя интересовали мнения о его творчестве, тем сильнее была его потребность объясниться с читателями, которая и привела к появлению "Выбранных мест из переписки с друзьями". На этом этапе творческой эволюции Гоголь обдумывал и булгаринское отношение к творчеству, и языковую позицию Булгарина - автора нравственно-сатирических романов и нового стиля коммерческой журналистики, подражателя Карамзина. Одновременно с этим в гоголевских авторефлексивных текстах 1840-х гг. появляется немало тематических перекличек с булгаринскими текстами (их сопоставление - тема отдельной работы).
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Гоголь Н. В. <В 14 т.> <М.>, 1949, Т. 5. С. 138. Далее ссылки на произведения и письма Гоголя даются по этому изданию в тексте. В скобках римской цифрой обозначается том, арабской - страница.
2 Мордовченко Н. И. Гоголь в работе над "Портретом" // Учен. зап. Ленинградского гос. ун-та: Серия филол. наук. Л., 1939. Вып. 4. С. 110.
3 Проскурина В. Ю. Второй "Портрет" Гоголя // Новые безделки: Сб. ст. к 60-летию В. Э. Вацуро. М., 1995-1996. С. 223-236.
4 Джулиани Р. Гоголь, назарейцы и вторая редакция "Портрета" // Поэтика русской литературы. М., 2001. С. 127-147.
5 Кузовкина Т. "диалог" в историко-литературном контексте) // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение III. Тарту, 1999. С. 78-84.
6 "Нос" редакции 1842 г. говорит об отказе от прямой полемики. См. об этом подробнее у Н. Л. Степанова: III, 655-656.
7 Северная пчела. 1842. N 7. Далее мы будем пользоваться сокращением - СП, указывая год и номер газеты в тексте.
8 Эйхенбаум Б. М. Как сделана "Шинель" Гоголя // Эйхенбаум Б. О прозе. О поэзии. Л., 1986. С. 48.
9 Впервые на это указал Н. С. Тихонравов в примечаниях к "Театральному разъезду" в десятом издании сочинений Гоголя (Сочинения Н. В. Гоголя / Под ред. Н. Тихонравова. 10-е изд. М., 1896. Т. 2. С. 779-787), более подробное сравнение текста "Театрального разъезда" с критическими статьями Булгарина см. в комментарии Н. И. Мордовченко (V, 495-497).
10 Разбор комедии Гоголя "Ревизор" // Современник, литературный журнал, издаваемый Александром Пушкиным. 1836. Т. 2. С. 295-296.
11 На это изменение обратил внимание А. И. Рейтблат: Рейтблат А. И. Гоголь и Булгарин: к истории литературных взаимоотношений // Гоголь: Материалы и исслед. М., 1995. С. 95.
12 Язык Гоголя // Виноградов В. В. Избранные труды: Язык и стиль русских писателей. От Карамзина до Гоголя. М., 1990. С. 286.
13 Там же. С. 287.
14 См.: Смирнова Е. А. "Мертвые души". Л., 1987. С. 106.
15 Полное собрание сочинений Ф. В. Булгарина. СПб., 1843. Т. 5. С. 170-171. В дальнейшем текст Булгарина приводится по этому изданию с указанием страницы в скобках.
16 Виноградов В. В. Указ. соч. С. 175.
17 Сочинения Н. В. Гоголя. Т. 2. С. 340.
18
19 В. В. Гиппиус назвал "Портрет" ""самым полным" идеологически" произведением Гоголя (Гиппиус В. Гоголь // Гиппиус В. Гоголь. Зеньковский В. Н. В. Гоголь. СПб., 1994. С. 48).
20 Здесь и далее курсив в цитатах наш. - Т. К.
21 Н. В. Гоголь в Риме летом 1841 г. // Анненков П. В. Литературные воспоминания. М., 1989. С. 59.
22 Руссо Ж. -Ж. Избр. соч.: В 3 т. М., 1961. Т. 3. С. 106.
* Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. IV (Новая серия). Тарту, 2001. C. 185-203.