Ревизор. Вторая редакция.
Действие II

Действие: 1 2 3 4 5
Переработки и наброски

ДЕЙСТВИЕ II.

ЯВЛЕНИЕ I.

Малинькая комната в гостиннице. Постель, стол, чемодан, пустая бутылка, сапоги, платяная щетка и прочее.

Осип (лежит на барской постеле) . Чорт побери, есть так хочется и в животе трескотня такая, как будто бы целый полк затрубил в трубы. Вот, мать моя ты божия, не доедем да и только домой! Что ты прикажешь делать? Второй месяц пошел, как из Питера; всего ведь треть верст осталось. Профинтил дорогою денежки, голубчик, теперь сидит и хвост подвернул, и не горячится. А стало бы и очень бы стало на прогоны; нет, вишь ты, нужно в каждом губернском городе показать себя. „Эй, Осип, ступай, посмотри комнату лучшую, да обед спроси самый лучший: я не могу есть дурнова обеда, мне нужен лучший обед“. Добро бы было в самом деле что-нибудь путное, а то ведь елистратишка простой. Вот тебе и дообедался! С проезжающим знакомится, а потом в картишки и вот тебе и доигрался! Эх, надоела такая жизнь. Ей богу, на деревне лучше: оно хоть нет публичности, да и заботности меньше; возьмешь себе бабу, да и лежи весь век на полатях, да ешь пироги. Ну, кто ж спорит, конечно, если пойдет на правду, так житье в Питере лучше всего. Деньги бы только были, а жизнь тонкая и политичная: кеятры, собаки тебе танцуют, и всё, что хочешь. Разговаривает всё на тонкой деликатности, что разве только дворянству не уступить; пойдешь на Щукин, купцы тебе кричат: „почтенной“; на перевозе в лодке с чиновником сядешь; компании захотел, ступай в лавочку; там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на небе — так вот, как на ладоне, всё видишь. Старуха офицерша забредет; горничная иной раз заглянет такая — фу! фу! фу! (Усмехается и вертит головою.) Растаканье, канальство! Галантерейное, чорт возьми, обхождение! Невежливого слова никогда не услышишь; всякой тебе говорит: вы. Наскучило итти — берешь извозчика и сидишь себе, как барин; а не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет. Одно плохо: иной раз славно наешься, а в другой чуть не лопнешь с голоду; как теперь, например. А всё он виноват. Что с ним сделаешь? — Батюшка пришлет денежки, чем бы их попридерживать, и куды !.. пошел кутить: ездить на извозчике, каждый день ты ему доставай в кеятр билет, а там через неделю — глядь, и посылает на толкучий продавать новый фрак. Иной раз всё до последней рубашки продаст, так что на нем всего останется сертучишка да шинельчонка. Ей богу, правда! И сукно такое важное — аглицкое. Рублёв полтораста ему один фрак станет, а на рынке спустит рублей за двадцать; а о брюках и говорить нечего — нипочем идут; карпетки 10 коп. за пару. А отчего? — оттого, что делом не занимаешься: вместо того, чтобы в должность, а он идет гулять по прешпекту, в картишки играет, извозчиков надувает. Эх, если б узнал это старый барин. Он не посмотрел бы на то, что ты чиновник, а поднявши рубашонку, таких бы засыпал тебе, что дня б четыре ты почесывался. Коли служить, так служи. Вот теперь трактирщик сказал, что „не дам вам есть, пока не заплотите за прежнее“. Ну, а коли не заплотим? (Со вздохом.) Ах, боже ты мой, хоть бы какие-нибудь щи. Кажись, так бы теперь весь свет съел. Стучится; верно, это он идет. (Поспешно схватывается с постели.)

ЯВЛЕНИЕ II.

Осип и Хлестаков.

Хлестаков (ходит по комнате) . Посмотри, там в картузе табаку нет?

Осип. Да где ж ему быть, табаку, вы еще четвертого дни последнее выкурили.

Хлестаков (насвистывает, потом, обращаясь к нему, говорит громким и решительным голосом) . Послушай, эй, Осип!

Осип. Чего изволите?

Хлестаков (громким, но не столь решительным). Ты ступай туда...

Осип. Куда?

Хлестаков (голосом не решительным и не громким, очень близким к просьбе) . Вниз, в буфет... Там скажи... чтобы мне дали пообедать: суп, соус или еще что-нибудь... поскорей.

Осип. Да нет, я и ходить не хочу.

Хлестаков. Как ты смеешь, дурак?

Осип. Да так: всё равно, хоть и пойду, ничего из этого не будет. Хозяин сказал, что больше не даст обедать.

Хлестаков. Это вздор. Ты скажи ему, что он не может этого сделать.

Осип. Еще, говорит, и к городничему пойду, третью неделю барин денег не плотит. Вы-де с барином, говорит, мошенники, и барин твой — плут. Мы де, говорит, этаких широмыжников уже видали.

Осип. Говорит: „Этак всякой приедет, обживется, задолжается, после и выгнать нельзя. Я“, говорит, „шутить не буду, я прямо с жалобой, чтобы на съезжую да в тюрьму“ ...

Хлестаков. Ну, ну, ну. А ты уж всякой вздор рад пересказывать. Ступай, скажи, что я... ступай, ступай, скажи ему...

Осип. Да я лучше самого хозяина позову к вам.

Хлестаков. На что ж хозяин? Ты поди, сам скажи...

Осип. Да право, сударь...

Хлестаков. Ну, ступай, чорт с тобой, позови хозяина.

(Осип уходит.)

ЯВЛЕНИЕ III.

Хлестаков (один) .

Ужасно как хочется есть. Так немножко прошелся, думая, не пройдет ли аппетит; нет, чорт возьми, не проходит. Да, если б в Пензе я не покутил там, то очень бы стало денег доехать домой; пехотный капитан больше всего меня поддел; однако ж, нечего сказать, кто что ни говори, а удивительно, бестия, штосы срезывает. Чорт его знает: всего только две талии прокинул, и всё забрал. Нужно когда-нибудь поучиться у него. Да, впрочем, как же поучиться? Когда же случай доведет с ним встретиться? Ох, когда бы в самом деле уже скорее доехать домой, надоело в дороге! И как нарочно такой мерзкой городишка: в других по крайней мере что-нибудь бывает, а здесь ничего совершенно нет. В овошенной лавке балыки еще сносны, да проклятые сидельцы очень мало дают на пробу. (Насвистывает сначала из „Роберта“, потом из русской песни, а наконец ни сё, ни то.)

ЯВЛЕНИЕ IV.

Хлестаков , Осип и трактирный слуга.

Слуга. Хозяин приказал спросить, что вам угодно?

Хлестаков. Здравствуй, братец! ну что, ты здоров?

Слуга. Слава богу.

Хлестаков. Ну, что как у вас в гостиннице хорошо ли всё идет?

Слуга. Да, слава богу, всё хорошо.

Хлестаков. Много проезжающих?

Слуга. Да, достаточно.

Слуга. Да хозяин сказал, что не будет больше отпускать; он никак хотел итти сегодня жаловаться городничему.

Хлестаков. Вот вздор такой. По крайней мере он должен мне дать есть. Ты посуди сам, любезный друг, как же мне быть без обеда. Ведь этак я могу отощать совсем.

Слуга. Так-с. Да он приказал, что поди, говорит, скажи, что у меня, говорит, нет для него стола и что я пойду жаловаться.

Хлестаков. Да что ж, жаловаться. Ну, жаловаться пусть идет, пожалуй. Но он мне не смеет не дать обедать. Я, ей богу, не шутя хочу есть, сильно хочу есть.

Слуга. Так-с. Он говорил: я ему обедать не дам, покамест он не заплотит мне за прежнее. Таков уж ответ его был.

Хлестаков. Ты пойди, ему скажи, урезонь его.

Слуга. Да что ж такое ему говорить?

Хлестаков. Ну, расскажи всё то, вот что от меня слышал... чтоб он мне дал... что он должен дать... а о деньгах пусть не беспокоится: деньги сами собою... Так просто и скажи, что он не смеет не дать, потому что я точно хочу есть.

Слуга. Пожалуй, я скажу.

ЯВЛЕНИЕ V.

Хлестаков (один) .

Это скверно однако ж, если он совсем ничего не даст есть. Так хочется, как еще никогда не хотелось. Что тут, право, делать? Разве из платья что-нибудь продать? Что ж бы такое? Жилет, панталоны? Нет... нет... уж лучше поголодаю, но зато, по крайней мере, приеду домой в петербургском костюме. Ну, одна только эта мысль как-нибудь еще утешительна. А ведь как, если посудить, просвещение в губернских городах отстало от столичного. Ведь эти свиньи помещики, я знаю, носят мешки вместо фраков. Я ставлю бог знает что, если не буду между ими один только в модном костюме. Эх, если бы какую-нибудь теперь котлетку! Хоть вот этакой бы кусочик говядины! Нет, чорт побери, лучше как-нибудь поголодаю. Жаль, что Иохим не дал на прокат кареты, а хорошо бы приехать домой в карете. Очень бы не дурно было подкатить к какому-нибудь соседу помещику с фонарями под крыльцо, а Осипа сзади одеть в ливрею. Господи боже мой, как бы переполошилось всё: „кто такой? что такое?“ А лакей входит: „Иван Александрович Хлестаков из Петербурга; прикажете принять?“ Они, свиньи, и не знают, что такое значит: „прикажете принять?“ К ним если приедет какой-нибудь телепень помещик, ту же минуту вылазит из брички, и не говоря ни слова, так прямо, медведь, и валится в гостиную. (Подходит к зеркалу, смотрит в него и делает одобрительный знак.) Гм! гм! хорошо, хорошо. Да оно, если рассудить, есть таки на что заглядеться. Кусишко довольно лакомый. Гм! хорошо, хорошо. Когда бы только добраться скорей домой. Тфу (плюет) , даже тошнит — так есть хочется.

ЯВЛЕНИЕ VI.

Хлестаков , Осип , потом слуга.

Хлестаков. А что?

Осип. Несет обед.

Хлестаков. Несет? Ну, хорошо.

Слуга (с тарелками и салфеткой) . Хозяин в последний раз уж дает.

Хлестаков. Ну, давай сюда. Что там такое?

Хлестаков. Как, только два блюда?

Слуга. Только-с.

Хлестаков. Вот вздор какой. Я это не принимаю... Ты скажи ему, что это в самом деле такое... Этого мало.

Слуга. Нет, хозяин говорит, что еще много.

Хлестаков. А соуса почему нет?

Слуга. Соуса нет.

Хлестаков. Отчего же нет? я видел сам, проходя мимо кухни, как готовилась рыба и котлеты.

Слуга. Да это, может быть, для тех, которые почище-с.

Хлестаков. Ах, ты дурак.

Слуга. Да-с.

Хлестаков. Вот прекрасно !.. Какое же они имеют право? отчего же я не могу? да что... чорт возьми, разве они не такие же проезжающие, как и я?

Слуга. Да уж известно, что не такие.

Хлестаков. Какие же?

Слуга. Они деньги плотят.

Хлестаков. Я с тобою, дурак, не хочу рассуждать. (Наливает суп и ест.) Что это за суп? ты просто воды налил в чашку: никакого вкуса нет, только воняет. Я не хочу этого супа, дай мне другова.

Слуга. Мы примем-с; хозяин сказал: коли не хотите, то и не нужно.

Хлестаков. Ну, ну, ну... оставь, дурак, ты привык там обращаться с теми; я, брат, не такого рода! Со мной, братец, я шуток не советую тебе делать. (Ест.) Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.) Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такова супа. Какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.) Ай, ай, ай, какая курица! давай жаркое! Там супу немного осталось — Осип, возьми себе. (Режет жаркое.) Что это за жаркое? Это не жаркое.

Слуга. Да что ж такое?

Хлестаков. Чорт его знает, что такое, только не жаркое; это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.) Мошенники, канальи, чем они кормят? И зубов не останется, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.) Совершенно как деревянная кора — ничем вытащить нельзя. И челюсти заболят после этих блюд, какие они, подлецы, дают мне. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.) Больше ничего нет?

Хлестаков. Канальи! подлецы! и даже больше ничего нет. (Слуга убирает и уносит тарелки, вместе с Осипом.)

ЯВЛЕНИЕ VII.

Хлестаков , потом Осип.

Хлестаков. Право, как будто и не ел; только что разохотился. Если бы мелочь, послать бы на рынок и купить хотя сайку.

Осип (Входит) . Там чево-то городничий приехал, осведомляется и спрашивает о вас.

Хлестаков (испугавшись) . Вот тебе на! Бездельник трактирщик не шутил! Я, ей богу, никак не думал про это. Неприятно, очень неприятно, если он в самом деле потащит в тюрьму. О, вздор! Как же он смеет меня потащить ?.. Впрочем, если благородным образом, еще ничего: я, пожалуй, пойду... Что ж делать? Но вот худо, если он вздумает так, чтобы завязать на руке веревочку, да на веревочке повесть, чорт с ним... Там вчера, когда я прохаживался, смотрели на меня две хорошенькие купеческие дочки, ну, и вероятно, — где ж им увидеть другова из Петербурга? — вероятно влюбились; а тут вдруг меня поведут, может быть, перед их же окнами, это уж очень. Нет, он этого не смеет сделать, или уж он будет такая скотина... Зачем мне уж было надевать тогда новый фрак и франтить так? Было бы потихоньку пройтить под стенкою... О, вздор! Он меня никак не смеет и не может: ведь я дворянин... Я из Петербурга, служу там. Он побоится. Да ведь чиновника нельзя вести на веревочке. Это можно какого-нибудь мещанина или ремесленника. О, не поддаваться, ей богу, не поддаваться. (Показывает однако ж движение подлезть под стол, но в это время отворяется дверь. )

ЯВЛЕНИЕ VIII.

Входят городничий и Добчинский.

(Городничий, взошед, останавливается. Оба смотрят в испуге один на другого, выпучив глаза.)

Городничий (немного оправившись и протянув руки по швам) . Желаю здравствовать.

Хлестаков. Слава богу, ел, ел...

Городничий. Извините, что осмелился...

Хлестаков. Ничего, ничего.

Городничий. Обязанность моя, как градоначальника здешнего города, заботиться о том, чтобы проезжающим и всем благородным людям никаких притеснений...

Хлестаков (перебивая; сначала немного заикается, но к концу речи говорит громко) . Да что ж делать? я не виноват, я, право, я заплачу; мне пришлют из деревни... У меня доход большой; он больше виноват, он меня, мерзавец, кормил так гадко: говядину он мне подает такую твердую, как бревно; а суп только название носит супа, а я ни одной ложки не ел его, должен был выбросить за окошко. Он меня морил голодом по целым дням. Чай дает такой странный: воняет рыбою, а не чаем. Вот новости! Да я еще должен и отвечать ?.. Я ему заплачу, об этом нечего беспокоиться.

Городничий (робея) . Извините, я, право, не виноват. Я уж не знаю, откуда он берет такую говядину; на рынке у меня всегда хорошая. Позвольте мне предложить вам переехать со мною на другую квартиру.

Хлестаков. Нет, я не хочу; я знаю, что значит „на другую квартиру“, то есть, это — в тюрьму. Нет, я не хочу... Зачем же меня ?.. Я, я... я заплачу. Вы не имеете права меня... я покажу вам и подорожную, я чиновник, я губернский секретарь. Я еду в собственную мою деревню в Екатеринославскую губернию, я служу по Министерству финансов. Я... Вы меня не смеете... Я буду жаловаться на вас министру.

Городничий (в сторону) . Ай, ай, ай, какой сердитый, верно, узнал что-нибудь. Донесли проклятые купцы.

Хлестаков (храбрясь) . Да как вы смеете? Я хоть вам и кажусь... однако ж меня сам министр знает. Я и по службе получаю отличия, мне к новому году выдет прибавка жалованья... Да... Нет, я не пойду! Ей богу, не пойду, вот вам перекрещусь, хоть вы со всей своей командой... Не поддаваться, ей богу, не поддаваться! Взять в руки эту бутылку (берет рукою сзади бутылку) , и если что, то ей богу, бутылкою.

Хлестаков. Нет, я не хочу. Вот еще! мне какое дело! Оттого, что у вас жена и дети, я должен итти в тюрьму. Нет... благодарю покорно, я не хочу.

Городничий. Перемените гнев на милость. По неопытности, ей богу, по неопытности... Недостаточность состояния. Казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья; что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек; то это клевета, ей богу, клевета. Это выдумали злодеи мои, ей богу. Это такой народ, что готовы покуситься на жизнь мою.

Хлестаков. Да... Конечно... (В размышлении.) Я не знаю однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове... Я не знаком с нею. Да мне и дела нет к ней. Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь. До этого вам далеко... Я заплачу, я заплачу вам деньги... У меня только теперь нет. Я потому и сижу здесь так долго, что ни копейки нет денег.

Городничий (в сторону) . О, тонкая штука! Эк куда метнул! какова тумана напустил! Разбери, кто хочет. Теперь я вижу, что́ значит столичные доки. Боже упаси, никак не хочет показать, зачем приехал: и о деньгах говорит, и уверяет, что заплотит — бог его знает, что. Ну, как не потерять ума? Именно не знаешь, как и хватиться. Однако ж попробовать на авось... Если вы, точно, имеете нужду в де́ньгах, или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность — помогать проезжающим, останавливающимся в подведомственном моему распоряжению городе.

Хлестаков. А, так вы согласны дать мне взаймы. О, если так, то я сейчас готов расплатиться. Сделайте милость, мне хоть двести рублей — только разделаться с трактирщиком; а там я, как только в деревню, я вам сейчас пришлю. У меня это вдруг.

Городничий. Помилуйте, я готов ждать, сколько угодно. Как можно, чтобы я осмелился назначать срок. Вот тут ровно двести рублей, хоть и не трудитесь считать.

Хлестаков. А хорошо. Покорнейше вас благодарю. (Берет ассигнации и, скомкавши, кладет их в карман) .

Городничий (в сторону) . Ну, слава богу, по крайней мере деньги взял! Теперь дело, может быть, на лад пойдет. Я таки ему, вместо двухсот, четыреста ввернул.

Хлестаков. Эй, Осип! (Осип входит.) Позови сюда трактирного слугу! (К городничему и Добчинскому) А что ж вы стоите? сделайте милость, садитесь. (Добчинскому) Садитесь, прошу покорнейше.

Городничий. Ничего, я и так постою.

Хлестаков. Садитесь, пожалуйста, я вас прошу (к Добчинскому) садитесь! (Городничий и Добчинский садятся.)

Городничий (в сторону) . Нужно быть посмелее. Он хочет, чтобы считали его инкогнитом. Нужно так прикинуться, как будто бы совсем не знаешь, что он за человек. (Вслух.) Мы так сегодня по утру прохаживались здесь: всё утро хлопотали по должности, и потом вот с Петром Ивановичем Добчинским, здешним помещиком, зашли нарочно в гостинницу, чтобы осведомиться, хорошо ли содержатся проезжающие, потому что я не так, как иной городничий, которому ни до чего и дела нет, лишь бы ему было хорошо; но я кроме должности еще по християнскому человеколюбию хочу, чтобы всякому смертному оказывался хороший прием, и потому зашел тот же час в гостинницу, и обязан этому приятным знакомством с вами.

Хлестаков. Да я тоже сам очень рад. Без вас я, признаюсь, долго бы просидел здесь. Я, право, совсем не знал, чем заплатить.

Городничий (в сторону) . Да, рассказывай себе. (Вслух.) Осмелюсь ли спросить, куда и в какие места ехать изволите?

Хлестаков. Я еду в Саратовскую губернию, в собственную деревню.

Городничий (в сторону, делая ироническую гримасу) . В Саратовскую губернию... хе, хе, хе. Да, как раз. (Вслух.) Да, приятная прогулка для ума и сердца. В дороге способности хорошо развиваются... И, вы, верно, так только, по своей охоте едете туда, для своего удовольствия?

Хлестаков. Да, батюшка меня требует; хочет меня видеть возле себя.

Городничий (в сторону, смеясь и прищурив глаз) . Батюшка требует, хе, хе, хе... (Вслух.) И на долгое время изволите ехать туда?

Хлестаков. Да я полагаю, навсегда. Я уж давно подал отставку. Хочется пожить на воле.

неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.) Что это, как будто бы там в углах пятна — похожи несколько на течь, верно бывает сыро? Вот стены уж слишком низинькие. Мне кажется, эта комната для вас не слишком удобна.

Хлестаков. Да, очень скверная комната. Я никогда не останавливался в такой дурной комнате. Там везде по дороге, где проезжал я, было хорошо: живопись и люстры, а здесь ничего нет и клопы такие, каких еще не видывал никогда: так, канальи, как собаки кусают.

Городничий. Да вон и паутина висит. Кажется, и мухи несколько опачкали, и так, — сколько на мои слабые глаза, — даже несколько темновато.

Хлестаков. Да, совсем темно и хозяин завел такое скверное обыкновение — не отпускать совсем свечей. Иногда что-нибудь хочется сделать, почитать или так придет фантазия сочинить что-нибудь; но никак не можно, оттого что вовсе темно.

Городничий. Позвольте попросить вас переехать ко мне в дом. У меня есть для вас очень удобная комната.

Городничий. Прекрасная комната; и стол тоже вы будете у меня иметь хоть не такой, как в столице: припасы всё свежие — не такие, какие отпускают в трактире за деньги. Не откажите, а я уж так буду рад гостю! У меня такой нрав — гостеприимство с самого детства: всё, что ни есть, рад предложить, особливо если еще притом гость такой образованный. Я, признаюсь, сейчас ощутил к вам самую сильную привязанность.

Хлестаков. Покорно благодарю вас. Мне тоже вы очень понравились.

ЯВЛЕНИЕ IX.

Те же и трактирный слуга , сопровождаемый Осипом.

Слуга. Изволили спрашивать?

Хлестаков. Да, подай счет.

Слуга. Я уж давича подал вам другой счет.

Хлестаков. Я уж не помню.

Хлестаков. Ну, да всего-то сколько следует?

Городничий. Да вы не изволите беспокоиться; он подождет. (Слуге.) Пошел вон, тебе пришлют.

Хлестаков. В самом деле, и то правда. (Слуга уходит; в дверь выглядывает Бобчинский.)

ЯВЛЕНИЕ X.

Городничий. Не угодно ли будет вам осмотреть теперь некоторые заведения в нашем городе, как-то: богоугодные и другие?

Хлестаков. А что там такое?

Городничий. А так, посмотрите, какой у нас порядок, как у нас идет всё это течение дел... Знаете, это для наблюдательного ума хорошо. Тут можно вывести много полезного.

Хлестаков. Извольте, с большим удовольствием; я готов.

Городничий. Также, если будет ваше желание, оттуда в уездное училище — осмотреть порядок, в каком преподаются у нас науки.

Хлестаков. Извольте, извольте.

Городничий. Потом, если пожелаете, посетить острог и городские тюрьмы... рассмотрите, как у нас содержатся преступники.

Хлестаков. Нет, тюрьмы и острог... я не... Лучше я посмотрю богоугодные заведения.

Хлестаков. Да я лучше с вами на дрожках поеду.

Городничий (Добчинскому) . Ну, Петр Иванович, вам теперь нет места.

Добчинский. Ничего, я так.

Городничий. Вы побегите наскоро ко мне и скажите жене моей, или лучше я дам вам записочку. (Хлестакову.) Осмелюсь ли я попросить позволения написать в вашем присутствии одну только строчку к жене, чтобы она приготовилась к принятию почтенного гостя.

Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и отдает Добчинскому, который подходит к двери; но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания: „Ух!“ Бобчинский подымается.)

Хлестаков. Что, не зашиблись ли вы где-нибудь?

Бобчинский. Ничего, ничего, вашество. Только сверху носа небольшая нашлепка. Я забегу к Крестьяну Ивановичу: он даст мне пластырь, и всё пройдет.

Городничий (делает Бобчинскому укорительный знак; Хлестакову) . Прошу покорнейше, пожалуйте. А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.) Любезнейший, ты переноси всё ко мне, к городничему; тебе всякой покажет. Прошу покорнейше. (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним; но оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому:) Уж и вы! не нашли другого места упасть.

———

Действие: 1 2 3 4 5
Переработки и наброски

Раздел сайта: