Ревизор. Первая черновая редакция.
Действие IV

Действие: 1 2 3 4 5
Дополнения

ДЕЙСТВИЕ 4.

——

< ЯВЛЕНИЕ I.>

< Хлестаков один.> Мне нравится здешний городок. — Гостеприимства я такого нигде не видал. Право. И шампанским поят, и всё, что́ хочешь. Вот этак я люблю жить. Вот как много значит побыть хотя немного в Петербурге. Хоть даже не будь помощником столоначальника, а просто канцелярским чиновником, а уж все к тебе чувствуют почтение. Право. И городничий так бегает, услуживает. Всё тебе заведения показывают и всё, что́ хочешь. И разговоришься — тебя никто не оставляет. Право, [даже] духу придает: чувствуешь, как будто в самом деле значишь что-нибудь важное. И дочка хороша у него! Право. Такая свежинькая, губки розовые. Я к ней неравнодушен, чорт возьми. Если признаться, я даже влюблен. Право, не дурна. Да и матушка уже такая, что еще можно бы. Я люблю этак проводить время. А городничий должен быть совсем рассеянный и, я думаю, глуповат немножко. Вместо двухсот рублей, как я рассмотрел теперь, он мне дал четыреста. Я думаю, об этом нечего сказывать ему. Да и к чему же? Ведь что ж ему? Ведь у него, верно, есть кроме этого деньги. Чорт возьми, теперь станет доехать до самого дому. Нужно однако ж еще попросить у него взаймы: может быть, на дороге случится опять, канальство, попробовать счастья. Ведь не все <играют> так удачливо, как этот капитан. Может быть, наскочу на такого, какого еще никто не видывал.

———

ЯВЛЕНИЕ II.

Хлестаков и почтмейстер (входит, вытянувшись, в мундире, придерживая шпагу) .

< Почтмейстер.> Имею честь представиться: почтмейстер, надворный советник Шпекин.

играет; с ним никто не может играть: он знает вперед еще. Еще вы не пойдете, а он уже вам скажет, с чего вы пойдете. „Вы“, говорит, „вот с дамы пойдете“, и точно... И не то, чтобы как-нибудь накраплены карты — нет; вы с собою принесите. Мне очень часто случалось с ним... „Пожалуста“, говорит, „Александр Иванович, возьми карету и поезжай... (смотрит ему в глаза) поезжай куда-нибудь“, говорит... Мне кажется, у этого гуся можно бы занять денег. — Да, я с ним хорошо знаком. — Гм... Гм. Он на дорогу мне дал маршрут и открытый лист, да где-то мой дурак затерял... Я хотел у вас попросить: не случилось <ли у> вас с собою как-нибудь денег? Мне понадобилось на дорогу.

< Почтмейстер.> Сколько прикажете?

< Хлестаков.> Да мне рублей сто только. Я вам <сей>час и пришлю их, вдруг этак завтра или после завтра, а может быть, раньше.

< Почтмейстер.> Вот извольте-с.

< Хлестаков.> Пожалуйте. Хорошо. Очень благодарю.

Хлестаков. А, прощайте, прощайте. Хорошо, хорошо. (Выпро<ва>жает.)

——

ЯВЛЕНИЕ <III.>

Хлестаков и Филип Артемьевич (в мундире и придерживая шпагу) .

< Филип Артемьевич.> Имею честь представиться: смотритель уездного училища, титулярный советник Земленика.

< Хлестаков.> А, сделайте милость, садитесь. Я очень хорошо знаком с вашим начальником: хороший очень человек. Да, это прекрасная часть, и все, которые там служат, очень хвалятся: там каждый столоначальник каждый год по три ордена получает и кроме того от казны еще выдается ложа в театре, право, и сани — этак чтобы куда-нибудь ездить. Я прежде сам очень много занимался просвещением и литературою, теперь как-то надоело. Да, ведь теперь я вспомнил, что я вас видел, кажется, вчера.

< Филип Артемьевич.> Так точно, когда изволили заезжать в училище.

< Хлестаков.> Да, точно, я был в училище. Только вы, кажется, как будто немножко ниже были ростом. Не правда ли?

< Филип Артемьевич.> Очень может <быть>, ваше... ство.

< Хлестаков.> Училище. Училище. Да уж не помню: кажется, там всё было хорошо. В Петербурге есть одно училище, самое главное. Директор его, вот позабыл фамилию, тоже мне большой приятель. Мы с ним вместе волочились за одной хорошенькой. Ну, натурально, куда ж ему, старик. Бывало всегда, как встретит меня — я иду еще у Полицейского моста, он у Аничкина — поднимет бывало палец и кричит:

„Злодей! счастливец, каналья“. — Да, в вечеру если пойдешь по Невскому проспекту, много встретишь хорошеньких. (Мгновенное молчание.)

< Филип Артемьевич.> Не смею беспокоить присутствием, имею честь засвидетельствовать.

< Хлестаков.> А, прощайте, прощайте. (Выпровожает, потом подбегает к дверям и кричит:) Послушайте. На минуточку. Как вас?

Филип Артемьевич (входит) . Вы изволили кричать?

< Хлестаков.> Да, я хотел с вами поговорить еще насчет того: сделайте милость, дайте мне взаймы рублей полтораста денег. Я вам их завтра или около этого времени возвращу.

< Филип Артемьевич.> Извольте-с.

< Хлестаков.> Очень благодарю вас. (Поспешно прячет.)

———

< ЯВЛЕНИЕ IV.>

< Судья.> Имею честь представиться: судья здешнего уездного суда, коллежский советник Припекаев.

< Хлестаков.> А, сделайте милость, садитесь. Мне очень хорошо знаком ваш начальник. Что вы давно тут занимаете место?

< Судья.> С 816-го года: был избран на трехлетие по воле дворянства, продолжал должность до сего времени.

< Хлестаков.> Это хорошо. Я тоже долго очень служу, особливо, когда есть товарищи. Что, вы получали награды?

< Судья.> За три трехлетия получил Владимира 4-й степени и одобрение со стороны начальства.

< Хлестаков.> Да, это не дурно. А скажите, пожалуста, не можете ли вы дать мне взаймы этак рублей... рублей сто.

< Судья.> Сейчас. (Вынимает поспешно бумажник.)

< Хлестаков.> Я так, знаете... У меня как-то не случилось. Я вам завтра пришлю. [Покорно] вас благодарю. Что, какая сегодня погода?

< Судья.> Хороша.

< Хлестаков.> Гм... Трала ла ла...

< Судья.> Не смея беспокоить моим присутствием неизменно имею честь пребыть к услугам.

< Хлестаков.> Прощайте. Покорнейше вас благодарю за то, что посетили меня.

———

< ЯВЛЕНИЕ V.>

Ляпкин-Тяпкин. Имею честь представиться: попечитель богоугодных заведений, надворный советник Ляпкин-Тяпкин. Имел честь вчера сопровождать вас и фриштикать в богоугодном заведении...

< Хлестаков.> А да, как же. Вы очень хорошим завтраком угостили нас...

< Ляпкин-Тяпкин.> Рад стараться на службу отечеству.

Хлестаков. Да и вина были очень хороши. Я после того ничего не мог обедать. За обедом выпил только всего рюмки две и уж не знаю что — так в голове всё поворотилось. Как ваша фамилия? Я всё позабываю.

< Ляпкин-Тяпкин.> Надворный советник Ляпкин-Тяпкин.

< Хлестаков.> А да, Ляпкин-Тяпкин. Что, скажите пожалуста, нет ли у вас при себе денег?

< Ляпкин-Тяпкин.> А сколько угодно-с?

< Хлестаков.> Рублей полтораста, а если есть, то двести. Это еще лучше.

< Ляпкин-Тяпкин.> Сейчас, с большим удовольствием. (Дает.) Я могу сказать, что должность свою так исполняю — ночей не сплю. И уж не так, как, например, здешний почтмейстер, который только болтает, или судья, который ездит за зайцами и завел в суде целую псарню: всё берет с просителей взятки борзыми собаками-щенками, и поведения, если признаться перед вами, — конечно, для пользы отечества я должен это сделать, хоть он мне и родня, и приятель, — поведенья самого развратного... Вот тут есть один помещик Добчинский, которого вы изволили видеть, то как только этот Добчинский уйдет, он уж там сидит у жены его: вот присягнуть готов. И нарочно посмотрите на детей: ни одно из них на Добчинского не похоже; но все, даже девчонка маленькая, — все как две капли судья.

< Хлестаков.> Скажите, пожалуста. Это интересно. Я никак не думал.

< Ляпкин-Тяпкин.> Право. Это всё такие люди. Вот смотритель здешнего училища... (Слышен голос Филипа Артемьевича: „У себя полковник?“ — „У себя“.)

Артемий Филипович (подымаясь и раскланиваясь) . Я надеюсь, что вы не оставите верной службы моей, которой конечно не похваливаюсь.

< Хлестаков. > А, прощайте. Прощайте. Очень рад с вами познакомиться.

——

< ЯВЛЕНИЕ VI.>

Хлестаков и Растаковский.

< Растаковский.> Имею честь рекомендоваться: житель здешнего города, помещик, отставной маиор Растаковский.

< Хлестаков.> А, покорнейше прошу, покорнейше прошу садиться — сделайте милость. Я очень рад. Я очень хорошо знаком с вашим начальником.

< Растаковский.> А, так вы знали графа Задунайского?

< Хлестаков.> Какого Задунайского?

< Растаковский.> Графа Румянцева-Задунайского, Петра Александровича: ведь это мой был начальник.

< Хлестаков.> А, так вы служили уже давно... Очень рад, мне очень приятно.

< Растаковский.> Находился во время осады под Силистрией в 773-м. Очень жаркое было дело. Турок, как бы вам сказать, вот так, как этот <стол>, стоял перед нами.

Я был тогда сержантом, а секунд-маиром в нашем полку был — не изволите ли вы знать... Гвоздев Петр Васильевич.

< Хлестаков.> Гвоздев? Какой это?

< Растаковский.> Петр Васильевич; он был по высочайшему повелению покойной императрицы переведен после в драгуны.

Хлестаков. Нет, не знаю.

< Растаковский.> Я и сам так полагал, что не знаете, потому что уже больше тридцати лет будет, как он умер. Вот здесь недалеко, верстах в 20, осталась его внучка, что вышла <за> Ивана Васильевича Рогатку... Но, прошу простить меня, я отдалился немного от настоящего предмета. Так турок стоял перед нами вот так, как бы этот стол, никак не дальше. И время было такое, какого я давно не помню, сумятица такая, снег не снег, а нехорошо; вот совершенно, как во время двенадцатого года. В нашем полку был < 1 нрзб.> похода тоже секунд-маиором Фухтель-Кнабе, немец. Звали его, кажется, Сихфрид Иванович; но генерал-аншеф Кублицын велел переименовать: „Ты“, говорит, „не Сихфрид а Суп. Будь ты Супом Ивановичем“. И с той поры так и осталось ему <имя> „Суп Иванович“. — Так этот Суп Иванович и секунд-маиор Гвоздев, о котором я упоминал уже... видный мущина, русый волос, золотой эксельбант, ловко, каналья, танцовал польской: он прямо у генерала отобьет, бывало пару, хлопнет... кричит и строг. За ним волочились. Были посланы за фуражом. К ним был прикомандирован я и еще квартермистр тоже, если изволите знать, Трепакин Автоном Павлович — тоже будет уж лет 20, как умер... И как только девушки... (смеется) хе, хе, хе... Палатки везде стоят, и как только заглянешь к нему в палатку... хе, хе, хе... там уж и сидит... И как только утро, деньщик выводит... как будто драгуна... ххе, хе... треугольная шляпа, на плече и портупея висит... хе, хе, хе...

< Хлестаков.> Ах, я вспомнил прият<еля.>

< Хлестаков.> Позвольте вас на минуту...

Растаковский. На мне был тонкой камзол и еще как тогда нашивали.

< Хлестаков.> Позвольте вас на минуточку... Я должен объявить вам одно, очень важное.

< Растаковский.> А что такое?

< Хлестаков.> Сделайте милость, займите мне триста рублей денег...

< Растаковский.> А вам разве нужны деньги?

< Хлестаков.> Да, вот только этак на десять минут. Я завтра вам отдам.

< Растаковский.> Позвольте, я посмотрю, сколько казначей мне выдал.

< Хлестаков.> Если можно.

< Растаковский.> Это пенсион мой. И так всегда водят: месяца по три не выдают. Да вот теперь, благодаря вашему приезду, вдруг выдали. Вот извольте триста рублей.

< Хлестаков.> Покорнейше благодарю.

< Растаковский.> Я к вам нарочно пришел с убедительною просьбою.

< Хлестаков.> А что? О чем?

< Растаковский.> Да вот должно по пенсионным постановлениям прибавочного пенсиону мне получить. — Так я бы просил, чтобы замолвили вы министру.

< Хлестаков.> А извольте, извольте.

< Растаковский.> Я и сам подавал просьбу. Может, только не туда, куда следует.

< Хлестаков.> А когда вы подавали?

< Растаковский.> Я подавал в 1801-м. Да вот уж тридцать лет, как никакой резолюции. Я послал через Сосулькина Ивана Петровича, который ехал тогда в Петербург, да он-то <не> слишком надежный человек: выпить любит; так, может, он просьбу совсем не туда отнес, куда нужно. А оно-то уже немного и ждать остается: тридцать лет прошло, то теперь уже, верно, скоро.

< Хлестаков.> Да, конечно, разумеется, будьте спокойны. Я сам там всё это прикажу разыскать.

———

< ЯВЛЕНИЕ VII.>

Те же и Погоняев.

< Погоняев.> Имею честь представиться: житель здешнего города, помещик Погоняев.

< Хлестаков.> А, прошу покорнейше садиться. Очень рад.

< Хлестаков.> А, прощайте. Я об вас буду докладывать. (Провожает его.)

( Погоняев встает со стула.)

< Погоняев.> Так точно-с.

< Хлестаков.> Гм... Скажите, пожалуста: как же вы? У вас и детки есть?

< Пагоняев.> Есть: двое уже учатся, а прочие живут еще при мне дома.

< Хлестаков.> И что ж? Как они? Здоровы?

< Погоняев.> Да слава богу. Меньшой только немножко прихворнул.

< Хлестаков.> Прихворнул? Скажите, пожалуста.

< Погоняев.> Да, выше пупка сделался чирей.

< Хлестаков.> Ах, как это неприятно. И что однако ж ?..

< Погоняев.> Ну, это... правда, ничего...

< Хлестаков.> А сколько у вас всех деток?

< Погоняев.> Всех пять: Николай, Иван, Яков, Марья и Перепетуя.

< Хлестаков.> Это хорошо, хорошо. Пожалуста, одолжите мне пятьсот рублей.

< Погоняев.> Извольте-с.

———

< ЯВЛЕНИЕ VIII.>

< Люлюков.> Имею честь рекомендоваться: помещик Люлюков, штабс-капитан.

< Хлестаков.> А, мне очень приятно... Пожалуста, дайте мне в займы четыреста рублей.

< Люлюков.> Извольте, с большим удовольствием... Вот я сейчас. (Отсчитывает.)

< Хлестаков.> Так здесь ровно четыреста?

< Люлюков.> Четыреста.

< Хлестаков.> Это хорошо, что четыреста.

< Люлюков.> Я осмеливаюсь вас беспокоить моею просьбою.

< Хлестаков.> А что такое?

< Хлестаков.> Очень хорошо. Я рад об этом стараться с своей стороны. Ведь это нужно к министру морских сил?

< Люлюков.> Нет, в главный комиссариат.

< Хлестаков.> Да, или в комиссариат. Очень хорошо. Извольте, извольте. Я готов.

< Люлюков.> В благодарности моей не извольте сомневаться. (Раскланивается.)

< Хлестаков.> Извольте, извольте. Я об вас скажу государю.

———

< ЯВЛЕНИЕ IX.>

< Добчинский.> Я об одном очень важном для меня обстоятельстве осмеливаюсь просить вас.

< Хлестаков.> Об чем же?

< Добчинский.> Дело оно очень тонкое и состоит вот в чем: старший сын мой рожден мною еще до брака.

< Хлестаков.> Да?

< Добчинский.> То есть, оно так только говорится, а он рожден мною так совершенно, как бы и в браке; всё это, как следует, я завершил законными узами супружества. Так я хочу теперь, чтобы он был совершенно законный мой сын и так же как и я, наз<ывался> Добчинским. Теперь это запретили, я знаю. Да больше потому, что всё люди маленькие просят об этом. А если человек большой, вот так, как вы, то оно сейчас всё это сделается. Я бы и не беспокоил вас, да жаль: очень такой мальчишка, большие надежды подает. Наизусть стихи разные говорит и эдак, если ему дать ножик, то сделает маленькие дрожечки так искусно, как лучший штукарь. Вот и Петр Иванович знает...

< Хлестаков.> А, хорошо; я об этом буду говорить. Что, не имеете ли и вы чего-нибудь сказать?

< Бобчинский.> Я прошу покорнейше: как поедете в Петербург, так скажите всем вельможам разным, что вот живет в городе таком-то Петр Иванович Бобчинский. Так и скажите, что живет Петр Бобчинский...

< Хлестаков.> Очень хорошо.

< Бобчинский.> Да если этак и государю придется, так скажите, что живет Петр Бобчинский.

< Хлестаков.> Очень хорошо.

< Добчинский и Бобчинский.> Мы не смеем долго своим присутствием...

< Добчинский.> Ах, извините, такой суммы, ей богу нет. Оно есть, да в < 1 нрзб.> А вот нет ли у вас, Петр Иванович?

< Бобчинский.> Нет.

< Хлестаков > Ну, дайте в таком случае сто рублей.

< Бобчинский.> У вас, Петр Иванович, нет ли? У меня только 60 рублей.

< Добчинский.> У меня 20 рублей.

< Хлестаков.> Хорошо, будет и этого; дайте их сюда.

———

< ЯВЛЕНИЕ Х.>

< Хлестаков.> Это однако ж удивительно: не успеешь заикнуться о деньгах, сейчас и вынимают бумажники. Право, пречудный город. В Петербурге совсем этого нет. Там Руч тебе ни за что в долг не сошьет фрака, а здесь дают, сколько ни назначают. Право, удивительно. Отчего это так? [Ведь эко в самом] деле какие дураки !.. Как теперь у меня около двух тысяч рублей; прямо как будто бы с неба впали. Ей богу. Нарочно напишу об этом к Притишкину; он там что-то пописывает по словесности, какие-то статейки и в журналы помещает. Напишу ему всё это: пусть он их обкритикует, когда б только, сукин сын, меня не задел. А то он такой, что для красного словца не пожалеет и родного отца. Право. Эй, Осип, подай мне бумагу и чернила.

< Осип >. Сейчас. (Приносит бумагу и чернила.)

< Хлестаков.> Ну, вот, дурак, ты ворчал там; теперь денег станет доехать хоть опять в Петербург. Видишь, дурак: ты не знаешь, кто я таков. Вот меня как принимают.

< Осип.> Да, слава богу, прием хорош.

< Хлестаков > (пишет) . Нужно об себе этак поосторожнее, а то он, хоть и друг, а так оббреет, что и неприятель иной не найдется. Послушай, Осип: ты вот, как напишу я письмо, отнесешь его сейчас на почту, да возьми подорожную и потребуй лошадей самых лучших; а ямщикам скажи, что я им теперь буду по полтиннику каждому давать на водку, да чтобы лихо ехали — так, как фельдъегеря скачут. (Пишет.) „Почтмейстер и... Ляпкин-Тяпкин и какой-то училищный директор Земляника... “ Подай свечу и сургуч (Пишет. Запечатывает) .

< Осип.> Я, сударь, отправлю через человека, а там тем временем дело есть.

< Хлестаков.> Хорошо, отдай и через человека.

Осип (выходя) . Ей! послушай, брат. Отнеси вот это письмо. Скажи почтмейстеру, чтобы он принял письмо, слышишь, без денег. Так скажи, что это, мол, от того полковника, что у городничего стоит. Да скажи, чтобы сейчас привели барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит; скажи, казенный прогон. Чтобы живо, мол, было, а то барин сердится, как что нескоро делается. <Хлестакову.> Сказал; мальчишка побежал.

Хлестаков. Хорошо. (Пускает дым из трубки.)

Голос купцов. Допустите, батюшка. Допустите. Вы не можете не допустить: мы за делом пришли.

< Голос Держиморды.> Говорят вам, нельзя. Подите, подите. Не принимает, никого не принимает: спит.

< Голос купцов.> Да мы уж слышали-с это, батюшка, со вчерашнего дни, да дело-то такой важности, что нам нужно видеть его милость.

< Голос Держиморды >. Ну чего ж ты, брюхатый дурак, лезешь? Хочешь, чтобы тебе поставил тумака в затылок?

< Голос купца.> Нет, не бранись, брат: и я тебя так ругну, что выплюнешь. Ишь ты, кварташка длиннохвостый. Я те не посмотрю, что у тебя портупея.

< Голос Держиморды.> Ну, пошел, пошел, говорят тебе.

< Голос купца.> Пошел ты сам, коровий помет. Ребята, не отставай. (Стук в калитку. )

< Хлестаков.> Что там такое? Посмотри, Осип.

< Осип.> Купцы какие-то хотят войти, да не пускает квартальный. Машут бумагами. Верно, вас хотят видеть.

Хлестаков (подходя к окну) . А что вы, любезные?

< Голос купцов.> К твоей милости прибегаем. Прикажи, государь, просьбу принять.

„Его высокоблагородному сиятель<ству>, облиятельству, господину финансову, государю и кавалеру от купца Арбахузина“. Чорт знает что! Этакого и чина совсем нет. Какое длинное прошение. Не хочется читать.

———

< ЯВЛЕНИЕ XI>.

Хлестаков и купцы.

< Хлестаков.> А что вы, любезные?

< Купцы.> Челом бьем вашей милости...

< Хлестаков.> А что вам нужно?

< Купцы.> Не погуби, государь. Обижательство терпим совсем понапрасну.

< Хлестаков.> А от кого?

< Купцы.> Да всё от городничего здешнего. Такого городничего, государь, еще никогда не было. Такие обиды чинит, что описать нельзя. Постоем совсем уморил, хоть в петлю полезай. И не только насчет того, что ему, то есть, должен принесть, а сверх того сам еще берет всё, что ни вздумается, и так поступает, что и рассказать страшно. За бороды таскает. „А, ты татарин“, говорит. Ей богу! Так уж на что больше? — порядок всегда исполняем — всё, что следует: его милости на пару платья подарит каждый купец-от, уж это дело известное, и супружнице его и дочке. Уж мы ничего против... Это дело уж известное. Ну, почему ж не поднесть? Нет, вишь ты, ему всё это мало. Ей богу. Придет в лавку и <берет> всё, что ни попадет, и говорит: „А, милый, сукно это добротное, снеси-ка его ко мне“, и штуку; а в штуке-то будет сто аршин. Ей богу!

< Хлестаков.> Неужели? Ах, какой же он мошенник.

< Купцы.> Вот еще, давно не запомнят такого городничего. Право. Так и прячешь всё в лавке, когда его завидишь.

нанесешь, ни в чем не нуждается. Нет. Ему всё еще подавай. Кроме Антона, говорит, и на Онуфрия его именины, ей богу. И на Онуфрия несешь подарки.

< Хлестаков.> Да это просто разбойник.

< Купцы.> Ей богу. А попробуй — [не послушай], так и места не найдешь: к тебе в дом целый полк на постой назначит. Позовет к себе, да и двери велит тебе запереть. „Я тебя“, говорит, „не буду“, говорит, „бить или пыткой пытать, а вот ты <у> меня, любезный, поешь сельди“. Да пристукнет ногой. „Нет, ешь“, говорит. Да после, как дня два, заперши, не даст пить, то это, я вам доложу, такое средство, что сейчас согласишься на что ни захочет. Ей богу.

< Хлестаков.> Ай, ай, ай! Какой мошенник. Да за это просто в Сибирь его...

< Купцы.> Да уж куда милость твоя ни запровадит, всё будет хорошо. Лишь бы его, то есть, от нас подальше. Не побрезгай, отец наш, хлебом и солью: кланяемся сахарцом и вина кулем тебе.

< Хлестаков.> Нет! нет! Вы этого <не> думайте: я не беру совсем никаких <взяток>. А вот если у вас взаймы мне тысячи полторы денег, то я, пожалуй, возьму.

< Купцы.> Изволь, отец наш: не оставь только просьбы нашей. Если ты не поможешь в напасти нашей... (Подносят ему на серебряном подносе деньги.) Уж, пожалуста, с подносиком вместе.

< Хлестаков.> А, хорошо; пожалуй, я возьму с подносиком.

< Купцы.> Так уж возьмите, за одним разом, сахару.

< Хлестаков.> О, нет! нет! Я взяток никак —

Осип. Ваше высокоблагородие, зачем вы не берете? Возьмите: в дорогу всё сходит. Давай сюда головы и кулек подавай. Всё пойдет в прок. Чего там? веревочка? Давай и веревочку — и веревочка в дороге пригодится: тележка обломается или что-нибудь там выпадет, подвязать можно

< Купцы.> Так уж сделайте милость, ваше сиятельство не откажите-с в просьбе.

< Хлестаков.> О, будьте уверены; я уж об этом непременно... (Купцы идут. В дверях слышен крик женский Нет, ты не смеешь не допустить меня. Я на тебя нажалуюсь Ему самому. Ты не толкайся так больно).

< Хлестаков.> Кто там? (Женщина подходит к окну А что ты, матушка?

< Унтер-офицерская жена.> Милости твоей, отец мой, прошу. Повели, государь, выслушать.

< Хлестаков.> Пропустите ее.

———

ЯВЛЕНИЕ XII-е.

< Хлестаков.> А что скажешь, матушка?

< Унтер-офицерская жена > (валится в ноги) . Помилуй, государь, окажи такую милость. Милости твоей прошу, государь.

< Хлестаков >. Ну, вставай. Ну, вставай. Рассказывай: что такое? Ты сама-то кто?

< Унтер-офицерская жена.> Мещанка здешнего города, унтер-офицерская жена Макрина Иванова.

< Хлестаков.> Ну, что ты скажешь?

< Унтер-офицерская жена.> Обиду, отец мой, учинили, — большую обиду.

< Хлестаков.> Кто ж такой?

< Унтер-офицерская жена.> Да кто такой? Вестимо, городничий здешний. Кому уж больше другому?

< Хлестаков.> Ах, какой же плут этот городничий. Какую ж обиду?

< Унтер-офицерская жена.> Высек, мой кормилец.

< Хлестаков.> Как? За что?

< Унтер-офицерская жена.> А бог его знает, за что. Говорит, что будто бы для порядку, а оно-то совсем за другое дело, и я в нем и душою, и телом. Тут квартировал один офицер и женился на купеческой дочери — здешнего купца. Так городничий говорит: „Это ты, каналия, всему причиною. Если б“, говорит, „не ты, то он бы женился на моей дочери“. А ему, слышь ты, донес кто-то, что будто-бы я была свахой и сосватала купеческую. А я вовсе, родимой, и заикать не заикалась; да совсем и не знала, что его милости нужен жених. И как приказал он, кормилец мой, взять меня десятским, и так больно отрапортовал меня, что три недели сидеть не могла. Ей богу!

< Хлестаков.> Ах, какой мошенник. Да за это на каторгу.

< Унтер-офицерская жена.> Ей богу! Если не веришь, кормилец, я тебе, пожалуй, и знаки покажу.

< Хлестаков.> Не нужно, не нужно, матушка. Я и без того верю. Хорошо, я ему об этом скажу; будь покойна. Ступай себе.

———

ЯВЛЕНИЕ XIII.

<Хлестаков, Анна Андреевна и Марья Антоновна.>

< Анна Андреевна.> Не помешали ли мы вам?

< Хлестаков.> Как можно, сударыня! Не только не помешали, даже прибавили<?>

< Анна Андреевна.> Вы были заняты, без сомнения, важными делами.

< Хлестаков.> Да, у меня дел бывает много, да так как-то скучно знаете. Со мной, как нарочно, нет секретаря, а у меня, верите ли, сударыня, у меня и секретарь есть свой, да только остался в Петербурге — титулярный советник. Право! И жалованье хорошее от меня получает. Я бы даже ему больше дал, но, знаете, оно... (Вдруг падает на колени.) Я к вам, сударыня, такую чувствую любовь, какой еще и на свете никогда еще не было.

< Анна Андреевна.> Ах, боже мой! Как это можно! Вы стоите перед нами на коленях,

< Хлестаков.> Да, сударыня, я к вам чувствую большую, любовь — осчастливьте меня. Я буду самым, самым счастливейшим человеком.

< Анна Андреевна.> Ах боже! Мне право... Я не знаю, куда деваться. Как можно! Да позвольте узнать, к кому больше относятся слова ваши: ко мне или...

< Хлестаков.> К вам, вам, сударыня! Если вы не дадите мне руки своей, то вы... не знаете, что̀ я могу сделать. Я застрелюсь! Ей богу, застрелюсь! Я решительный человек.

< Анна Андреевна.> Право, я не знаю, что̀ вам и сказать. Я некоторым образом замужем, ведь у меня есть муж...

< Хлестаков.> Всё равно. Если вы не дадите мне руки вашей, то я не могу жить. Право! Ведь мне жизнь копейка.

< Анна Андреевна.> Ах, боже мой! как вы пугаете меня... Ведь я, право, замужем.

< Хлестаков > (вставая и вытирая платком колено) . Ах, да! Ведь вы в самом деле замужем. В таком случае, сударыня, я всё таки <нрзб.> Я такую чувствую любовь к вашей любезной дочери. Марья Антоновна, я вас так люблю с той самой минуты, как вас увидел, что, ей богу, даже выразить нельзя! Осчастливьте меня вашею рукою. Анна Андреевна, сделайте меня самым благополучнейшим человеком !..

< Анна Андреевна.> Ах, боже мой! Я не смею и подумать о таком лестном для нас союзе.

< Хлестаков > (обращается к Марье Антоновне) . Решите: жизнь или смерть? Ей богу, я решительный человек: если не согласитесь, застрелюсь, сейчас застрелюсь!

< Анна Андреевна.> Ах, боже мой! Как вы меня пугаете! Мы никак не можем и думать о таком счастьи. Как можно, чтобы мы, простые дворяне, могли удостоиться такой чести !.. У вас есть богатые, достойные партии... Вам нужна графиня или княжна...

< Хлестаков.> Всё равно, сударыня, совершенно всё равно; это всё одно и то же. Я на это нимало не смотрю. Иная не графиня, а у ней всё такое же, как у графини. А у вас, Марья Антоновна, еще больше качеств, нежели у графини... Ей богу, я не могу жить больше, если не согласитесь.

< Анна Андреевна.> Ах, боже! Встаньте только поскорее! Я не могу никак видеть, что вы при милостях <?> ваших стоите на коленях. Я согласна: вот вам мое благословение...

< Хлестаков.> Покорно благодарю вас, маменька! (Целует ей руку.) Вы теперь меня совсем осчастливили...

< Анна Андреевна.> Я только еще не знаю: нужно будет, я думаю, об этом моему мужу сказать?

< Хлестаков.> Хорошо; скажите, скажите! Я, Марья Антоновна, теперь могу назвать вас своею. Пожалуйте мне вашу ручку. Маминька, я очень благодарен за Марью Антоновну. Марья Антоновна, я с нетерпением ожидаю, чтобы и батюшка ваш изъявил согласие и чтобы скорее наша свадьба, чтобы совершенно были в моих объятиях... Маминька, Анна Андреевна! Ведь я теперь могу Марью Антоновну целовать, как мне угодно?

———

< ЯВЛЕНИЕ XIV.>

< Те же и Городничий.>

Городничий (вбегает впопыхах и бросается на колени) . Ваше превосходительство, не погубите! Не погубите! Не погубите!

< Хлестаков.> Что такое? Что с вами?

Анна Андреевна (на ухо) . Встань! Встань!

Городничий. Перем<ените> гнев на милость! От неопытности всё произошло.

< Хлестаков.> Да что такое?

< Городничий.> Купцы жаловались вашему превосходительству — лгут они; ей богу, лгут! На половину того не было, что они говорят. Они сами, разбойники, обмануют и обмеривают народ. Я встретил и унтер-офицерскую <жену>: она, верно, жаловалась вам, что я высек. Ей богу, не сек! Ей богу, не сек! Она сама себя высекла — вот как бог свят! И перекрещусь!

< Анна Андреевна.> Да встань!

< Хлестаков.> Об этом не беспокойтесь. Встаньте! Я ничему не верю.

< Городничий > (встает) . Не верьте! Ей богу, не верьте! Это такие лгуны — им уже вот этакой ребенок не верит. Право! Что ни слово, то и соврет. Они уж и по всему городу известны за лгунов... А мошенников таких еще свет не производил.

< Хлестаков.> Да, я знаю, что они плуты. Вы об этом не думайте.

< Анна Андреевна.> Знаешь ли, какой чести удостоивает нас знатный гость наш?

< Городничий.> Какой чести? Уж нет большей чести, как то, что изволили милостиво простить и не поверить плутам.

< Анна Андреевна.> Ты себе и думать и представить не можешь, и во сне тебе ничего подобного никогда не снилось!

< Анна Андреевна > (смотря на Ивана Александровича и Марью Антоновну) . Гость наш такую делает честь — одним словом, он предлагает руку свою нашей Машиньке и хочет на ней жениться.

< Городничий.> Что, что ты, жена, белены объелась? Ваше превосходительство! не сердитесь: она еще сызмала была с придурью.

< Хлестаков.> Нет, ваша супруга говорит правду: я в самом деле хочу жениться на Марье Антоновне; и если вы не согласитесь, то я могу сейчас сойти с ума, потому что я очень влюблен.

< Городничий.> Что вы? Вот тебе на! Я не знаю, жена, у меня как будто в голове что-то стало ворочаться. Право, всё вот двигается перед глазами.

< Анна Андреевна.> Чему ж ты не веришь? Ну, произноси свое согласие, произноси!

< Городничий.> Ей богу, я стал совсем дурак, так что и сам не знаю, что со мною делается. Да не изволите ли вы шутить?

< Хлестаков.> Помилуйте! Как можно!

< Городничий.> Если так, то да будет воля божия! Так, видно, сам бог захотел наградить меня, недостойного раба! Анна Андреевна, эко привалило счастье! Чорт побери! хе, хе, хе...

Анна Андреевна. Чш!

< Хлестаков.> Ну, любезнейший мой тесть, благословите же меня. Итак, вы тоже согласны?

< Городничий.> Давайте ваши руки. Виват! Растаканье<?>, канальство.

———

< ЯВЛЕНИЕ XV.>

Те же и Осип.

< Осип.> Лошади готовы.

< Хлестаков.> А, хорошо, хорошо! Я сейчас.

< Городничий.> А что это? вы едете?

< Хлестаков.> Да, еду.

< Городничий.> Как же? А на<счет> свадьбы?

< Хлестаков.> Да только ведь на один день к дяде моему: тут он недалеко живет. Богатый человек, знаете, глупый — старику дать знать. Завтра я и буду назад.

< Городничий.> Не смеем никак удерживать. Только не загоститесь.

< Хлестаков.> О, нет! Я ведь человек очень аккуратный; Я, Марья Антоновна, с вами на минутку теперь расстаюсь. а потом мы будем с вами так близко друг от друга, как и выразить трудно. Прощайте, душенька! Прощайте! (Целует руки.)

< Городничий.> Да не нужно ли вам на дорогу чего-нибудь? Вы изволили, кажется, нуждаться в деньгах...

< Хлестаков.> Нет... а впрочем не худо...

< Городничий.> Сколько угодно вам?

< Хлестаков.> Да вот вы тогда, кажется, дали мне четыреста, так, пожалуй, и теперь столько же, чтоб уже ровно восемьсот.

< Городничий.> Вот сию минуту. (Вынимает.) Еще, как нарочно, и новенькими бумажками.

< Хлестаков.> А да, это хорошо: ведь это, говорят, новое счастье, как новенькими бумажками.

< Городничий.> Да.

< Хлестаков.> Ну, так прощайте, любезный будущий тестюшка! Прощайте, маменька! Прощайте, душенька моя! (Уходит вместе с городничим и Марьею Антоновною.)

[ Голос Хлестакова ]. Прощайте, красоточка моя, Марья Антоновна!

[ Голос Городничего ]. Как же это вы — прямо на перекладной и едете?

[ Голос Хлестакова ]. Да, знаете, я привык уж! Да притом такой <?> экипаж ломается, да и от рессор голова болит.

[ Голос Хлестакова ]. Нет, зачем? Это — пустое. А впрочем, пожалуй, пусть дают коврик.

[ Голос Городничего ]. Эй, Аксиния! Ступай в кладовую, возьми ковер самый лучший, — что по голубому полю, персидской. — Так когда же прикажете ожидать вас?

[ Голос Хлестакова ]. Завтра или после завтра непременно.

[ Голос Осипа ]. Вот с этой стороны !.. Теперь с этой !.. Хорошо... Важно будет. (Бьет рукою по ковру.) Теперь садитесь, ваше благородие.

[ Голос Хлестакова ]. Прощай, будущий тестюшка. Прощай, моя прелесть.

[ Голос Хлестакова ]. Прощай, маминька.

(Занавес опускается.)

1 2 3 4 5
Дополнения

Раздел сайта: