VI
<ПЕРЕЧЕНЬ АВТОРОВ И КНИГ>
Италианская литература. |
Французкая. |
Вазари |
Гизо |
Ланци |
Летописи средних веков |
Кодекс |
|
Словарь Академии |
|
Андрей Шенье |
|
Словарь де ла Круска |
|
|
Немецкая. |
Шекспир |
Шиллер |
Гетте |
|
Валтер Скот |
Гердер |
[Лор] Байрон |
|
Гегель |
|
История Швейцарии Мюллера |
|
Гофман |
|
|
Переводы на руской. |
Гиббон |
|
Державин |
|
Мюллер Всеобщ. истор. |
|
Кантемир |
Тацит |
Дмитриев |
|
Жуковский |
Фукидит |
Карамзин |
|
Винкельман |
|
Фон визин |
|
Крылов |
|
Грибоедов |
|
Погодин |
|
Хемницер |
|
Веневитинов |
|
Языков |
|
Баратынской |
|
Примечания
Печатается по подлиннику из материалов Полтавского гос. музея (№ по описи — 155).
Назначение перечня не вполне ясно, но очевидно он имеет характер отбора, а не простой регистрации прочитанного или имеющегося в наличности. Сюда не вошли многие авторы, хорошо знакомые Гоголю, ценимые им и неоднократно упоминавшиеся (напр. Лессинг, Гольдони, из историков — Тьерри); наличие таких громоздких изданий, как „Летописи средних веков“ или словарь французской Академии делают сомнительной связь перечня с составом личной библиотеки Гоголя. Скорее всего это либо составленный для самого себя список — рекомендательный список, составленный для кого-нибудь из знакомых (может быть, для А. М. Вьельгорской, образованием которой Гоголь пытался руководить в 1849 г.). Независимо от вопроса о назначении списка, он существенно дополняет наши сведения о круге интересов Гоголя, о степени его ориентированности в русской и иностранной литературе.
„Переводы на русский“, частично повторяющая имена предыдущих разделов, говорит о том, что перед нами перечень не только авторов, но и книг. Если принять это толкование, исходной датой перечня будет 1840 г. — дата первых отдельных изданий „Стихотворений“ Лермонтова и „Героя нашего времени“. Но и эта дата с большой долей вероятности отодвигается до конца 1848 г., так как под русским переводом Одиссеи скорее всего разумеется перевод Жуковского, а не прозаический перевод И. И. Мартынова — еще 20-х годов. В таком случае перечень нужно отнести к последнему периоду жизни Гоголя (по возвращении из-за границы).
— не только к ее литературе, но и к ее истории, искусству, языку, — интерес, укрепившийся в Гоголе в первые же годы римской жизни (1837—1838). См. выше примечания С. Н. Дурылина к заметке „Путешествие Александры Осиповны“.
В первую очередь Гоголь называет ; имеется в виду итальянский эрудит Джироламо Тирабоски (Girolamo Tiraboschi, 1731—1794), автор большого количества трудов исторического, литературного и искусствоведческого содержания. Вероятно, Гоголь разумел знаменитейшее из сочинений Тирабоски „История итальянской литературы“ — „Storia della letteratura italiana“; первое издание: Modena 1772—1782, в 13 томах; лучшим и наиболее полным из существующих считается миланское издание 1822—1826 гг. в 16 томах, охватывающее литературную историю Италии от времен этрусков до конца XVII столетия.
Далее следует Джорджо —1574), книга которого „Le vite di più eccelenti pittori, scultori i architettori“ — жизнеописания славнейших живописцев, ваятелей и зодчих эпохи Возрождения — была известна Гоголю и в подлиннике, и по цитациям немецких романтиков (первое издание — 1550 г.; см. русский перевод в издательстве „Academia“, 1934). Ссылка на Вазари есть между прочим во второй редакции „Портрета“ (о работе Леонардо да Винчи над одним портретом; см. Соч., 10 изд., II, стр. 37). Рядом с Вазари стоит имя Луиджи Ланци (Luigi Lanzi, 1732—1810), итальянского археолога и историка искусства. Гоголь несомненно имеет в виду важнейший из его трудов — „Storia pittorica dell’Italia“ (Флоренция, 1792, 6 томов, часто переиздавались, напр. Милан, 1824 г., Флоренция, 1845 г.) — история итальянской живописи со времени Возрождения. Какая книга имелась в виду под заглавием „Quatro poeti“ („Четыре поэта“) — не ясно; вероятно какая-то книга, объединяющая произведения четырех классических поэтов Италии: Данте, Петрарки, Ариосто и Tacco. „Гвичиардини“ — скорее всего не Людовико, а Франческо Гвиччардини —1540) — историк, дипломат, автор „Della Historia dell’anno 1494 fin dell’anno 1526, (1561). Упомянутый вслед за ним Муратори (Luigi Antonio Muratori, 1672—1750) — автор двадцати-семитомного собрания источников по итальянской истории: „Rerum Italicarum scriptores“, Милан, 1723—1738), охватывающих время с V по XVI вв. Имена Муратори и Гвиччардини, особенно первого, известны были Гоголю еще в период его университетской деятельности. В составленной, видимо, около 1834 г. „Библиографии средних веков“ — обзор литературы о средневековой Италии начинается с Муратори. „Из сочинений, относящихся к общей истории Италии, более всего замечательны два сочинения Муратори: «Scriptores rerum Italicarum» и «Antiquitates Italicae medii aevi», раскрывающие ясно существование городов и республик италиянских в средние веки“ (Соч., 10 изд., VI, с. 274). Отзыв Гоголя о Муратори сохранился и в передаче А. О. Смирновой: „Историю еще не писали так, чтобы живо обрисовался народ или личности. Вот один Муратори понял, как описать народ, у одного его слышится связь, весь быт народа, его связь с землею, на которой он живет“ (А. О. Смирнова-Россет. „Автобиография“. М., 1931, с. 283—284). Под „Словарем де ла Круска“ — имеется в виду „Vocabolario degli Academici della Crusca“, первый раз изданный в Венеции в 1612 г. и затем много раз переиздававшийся. Это словарь итальянского языка, составленный по историческому принципу, с приведением цитат из отдельных авторов, поясняющих употребление ими того или иного слова; словарь этот был предшественником всех последующих европейских исторических словарей отдельных языков. „“ (Маккиавелли) — Niccolò di Bernardo dei Macchiavelli (1469—1527) — флорентийский писатель, автор книги „Государь“ (Il Principe) и флорентинской истории (Istoria Fiorentine), которую Гоголь вероятно и имеет в виду.
Английский раздел заключает всего пять имен, но и самые имена и последовательность их — крайне показательны. В первоначальных редакциях „Мертвых душ“ Гоголь называет имена и Фильдинга„автор“ — по его словам — „если и подымет глаза, то разве только на висящие перед ним на стене портреты Шекспира, Ариоста, Фильдинга, Сервантеса, Пушкина, отразивших природу таковою, как она была, а не таковою, как угодно было кому нибудь, чтоб она была“ (Соч., 10 изд., VII, с. 140; ср. там же, с. 352 и 464). Романы Фильдинга упомянуты также в вариантах к „Учебной книге словесности“, (Там же, VI, с. 773). В Швейцарии в 1836 г., принимаясь вплотную за „Мертвые души“, Гоголь перечитывает, наряду с Мольером, Шекспира и Вальтер-Скотта. Данные об усиленном чтении Шекспира в период между 1836 и 1840 гг. можно извлечь как из писем Гоголя (см. письмо Данилевскому от 11 апреля 1838 г. и С. Т. Аксакову от 7 июля 1840 г.), так и из воспоминаний Аксакова („История моего знакомства“, с. 18). Шекспира, как вероятно и других англичан, Гоголь читал на французском языке. Шекспир — „глубокий, ясный, отражающий в себе, как в верном зеркале, весь огромный мир и всё, что составляет человека“ (Письма, I, с. 608), — был для Гоголя образцом художника. Искусству создания характеров и повествовательной композиции учился Гоголь также у Фильдинга и Вальтер-Скотта. По словам Анненкова, Гоголь ценил Вальтер-Скотта еще в начале 1830-х гг., в то время, когда охранительные тенденции романиста еще „не находили в Гоголе ни малейшего отголоска“; Гоголь любил его „за удивительное распределение материи рассказа“ и „подробное обследование характеров“. О литературной зависимости Гоголя от Вальтер-Скотта см. в работах В. Виноградова „Гоголь и натуральная школа“, Л., 1926; Д. Якубовича „Предисловие к Повестям Белкина и повествовательные приемы Вальтер-Скотта“ („Пушкин в мировой литературе“, сборник, Л., 1926); С. Родзевича „Тарас Бульба, як iсторична повiсть“ (М. Гоголь. Твори, т. II). Упоминания Байрона и Ричардсона понятны по исторической роли каждого из них, но менее связаны с личной писательской биографией Гоголя. О Байроне Гоголю приходилось упоминать не раз (см. особенно Соч., 10 изд., IV, с. 183); читал он и Ричардсона (письмо 8 июля 1832 г. Погодину).
Французский раздел открывается , значение которого для автора „Ревизора“ и „Женитьбы“ — не нуждается в комментарии. Восторженный отзыв о Мольере введен Гоголем в „Петербургские записки“ (Соч., 10 изд., V, с. 313); впечатления о спектакле памяти Мольера в Париже изложены в письме к Прокоповичу от 25 января 1837 г. Показательно для Гоголя, что французская художественная литература представлена в перечне только именами Мольера и — на последнем месте — Шенье (1787—1874), исторические труды которого хорошо были известны Гоголю. „Гизо в своей «Истории европейской цивилизации» раскрыл первоначальные стихии гражданственности средних веков“ — записывает Гоголь в упомянутой выше „Библиографии“ (Соч., 10 изд., VI, с. 273, также 275). Любопытная гоголевская оценка Гизо сохранена в воспоминаниях А. О. Смирновой: „Guizot не хорошо написал «Histoire des révolutions» («Историю революций»), то слишком. феодально и написать ярче, рельефнее“ (цит. книга, с. 284; курсив наш). В „Библиографии средних веков“ Гоголь упоминает также о предпринятом Гизо издании всех французских летописцев; это же издание он вероятно имел в виду, упоминая о „Летописях средних веков“. Интерес к „Словарю Академии“ и „Кодексу“ (видимо — Кодексу Наполеона) — сам по себе понятен, но о фактическом знакомстве с ними Гоголя — данных нет.
„Ганцем Кюхельгартеном“ Гоголь несомненно и в период „Арабесок“ был в сфере немецких эстетико-философских и литературных воздействий. В дальнейшие годы, начиная с отъезда за границу и в связи с общей идейной эволюцией, в его сознании Италия и рядом с ней Англия — противостоят Франции и Германии, равно неприемлемым, хотя и по разным основаниям В письмах к М. П. Балабиной 1839—1842 гг. самые нелестные эпитеты по адресу Германии и немцев оттеняются восхищением перед Шекспиром (Письма I, с. 607—608, и II, с. 149; в последнем примере читаем: „Вам пора быть здоровой, и я хочу вас застать не за Жан-Поль Рихтером, а за Шекспиром и Пушкиным, которые читаются только в здоровом расположении духа“). Симптоматичен контраст оценок Гете в первой и последней книге Гоголя. „Ганц“ замыкается хвалой „великому Гетте“ (и всей Германии); в „Выбранных местах“ в Гете усмотрены черты „какой-то германской чинности и теоретически-немецкого притязания подладиться ко всем временам и векам“ (Соч., 10 изд., IV, с. 883). Впрочем неизменной оставалась у Гоголя высокая оценка Шиллера, хотя и знаменательно вариировавшая между 1836 годом (в „Петербурских записках“ — „благородный, пламенный... в таком поэтическом свете выказавший достоинство человека“) и 1847-м (в „Выбранных местах“ — „светлая, младенческая душа, грезившая о лучших и совершеннейших идеалах“). Шиллер „Гетте“ — на втором. Следующие пять имен для Гоголя не были связаны с художественной литературой; Гердер упомянут, конечно, как историк (ср. статью в „Арабесках“: „Шлецер, Миллер, и Гердер“). Ниже упоминаемый — Johann Müller (1752—1809), автор „Истории швейцарцев“ („Geschichte der Schweizer“, 1780—1806; в переработке — „Geschichte der schweizerischen Eidgenossenschaft“). — повидимому, не философ Генрих Риттер, а знаменитый географ Карл Риттер (1779—1859); под влиянием его „Землеведения в связи с природой и с историей человека или всеобщей сравнительной географии“ („Die Erdkunde im Verhältniss zur Natur und zur Geschichte des Menschen, oder allgemeine vergleichende Geographie“, 1817—1818) Гоголь в свое время, очевидно, и задумал свою „Всеобщую географию“ („Земля и люди“). О его карте Европы, изданной у нас Погодиным, Гоголь упоминал в „Мыслях о географии“ и в рецензии на „Исторические афоризмы“ Погодина. Интригует упоминание имени — единственного в этом перечне имени философа, — тем более, что о Гегеле в писаниях Гоголя есть единственное беглое упоминание в одной черновой рецензии, притом в одном ряду с Кантом, Шеллингом и — Океном! (Соч., 10 изд., VI, с. 365 и 366). Имя „Ганце Кюхельгартене“, для Гоголя, при его интересе к античной пластике, не удивительно. Замыкается перечень именем Гофмана. Непосредственная литературная зависимость Гоголя от Гофмана бесспорна; темой этой занимался ряд авторов (С. Родзевич. „К истории русского романтизма“. Русск. Филологич. Вестн., 1917, № 1—2; Stender-Petersen. „Gogol und die deutsche Romantik“, Euphorion, 1922, B. 24, H. 3; M. Gorlin. N. V. Gogol und E. Th. A. Hoffmann, Leipzig, 1933). См. письма Гоголя к М. П. Балабиной от 7 ноября 1838 г. (о Германии Гофмана и Германии реальной) и к В. Н. Репниной — того же года — с просьбой одолжить „который-нибудь из волюмов Гофмана“ (Русск. Архив, 1902, IV, с. 726).
„Отношение творчества Гоголя к западно-европейским литературам“ было предметом одноименной работы Г. Чудакова (Киевские Университетские Известия, 1908, №№ 3, 8, 10, и отдельно) — далеко не совершенной, но сопровожденной ценным перечнем современных Гоголю русских переводов иностранной художественной прозы.
„Переводы на русский“ — частью повторяет уже названные имена: Мюллера (здесь как автора „Всеобщей истории“, т. е. „24 Bücher allgemeiner Geschichte“, 1811), Риттера, Винкельмана; частью присоединяет названия, появление которых легко объяснимо (Илиада, Одиссея); сверх этого названы имена историков — греческих (Геродот, Фукидид), римских (Тит Ливии, Тацит); из новоевропейских — Гиббона. Именем Гиббона Гоголь открывал свою „Библиографию средних веков“, характеризуя его „Историю упадка Римской империи“ как сочинение, „означенное глубокою ученостью, увлекательною силою повествования и многосторонним умом“, и как проложившее „путь для создания истории средних веков“. Интересно, что первоначально „Библиография“ открывалась рекомендацией истории Иоганна Мюллера; затем эта книга была отодвинута в конец обзора. Впрочем, говоря о русском переводе Гиббона, Гоголь мог иметь в виду не „Историю упадка Римской империи“, а книгу: „Краткое начертание истории света, из сочинений г. Гиббона, перевел с английского Захар Буринский, М., 1805“. Отношения Гоголя к представителям передовой тогда исторической мысли буржуазной Европы требуют особого изучения: отношения эти проливают свет на идеологию Гоголя, которая и до сих пор нередко — и совершенно неосновательно — трактуется вне движения, как равно „охранительная“ на всех этапах.
„классиков“ — от Кантемира до Капниста; ни Сумарокова, ни Хераскова, ни Петрова — нет; нет и Радищева — и, вероятно, не только в виду редкости книги. Выбор писателей начала XIX в. более субъективен. Здесь нет ни Озерова, ни Гнедича, ни Шаховского; из современных Гоголю прозаиков назван один Погодин, лично ему близкий (как автор повестей или как историк — неясно). Субъективен и выбор поэтов: не случайно, конечно, нет Рылеева и Полежаева; с другой стороны — Бенедиктова и Кукольника. Вяземского, возможно, нет потому, что перечислены только книги. Все названные в перечне русские авторы, кроме только Погодина, упомянуты и в статье „В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность“; о большинстве из них Гоголь высказался в этой статье подробно. Сочинения многих из перечисленных русских писателей выходили, начиная с 1846 г., в смирдинской серии „Полное собрание сочинений русских авторов“. При жизни Гоголя вышли в этой серии Фонвизин, Державин, Ломоносов, Кантемир и Хемницер, Богданович, Капнист, Батюшков, Дельвиг; о том, что Гоголь читал в этом издании Батюшкова, вспоминал О. М. Бодянский (Русск. Старина, 1888, № 11). Если принять предложенную выше датировку перечня временем не раньше конца 1848 г., — весьма вероятна при его составлении известная ориентация на смирдинскую серию.