Степанов Н. Л.: Гоголь Н. В. (Большая советская энциклопедия. - 2-е изд. - 1952 г.)

ГО́ГОЛЬ, Николай Васильевич [20 марта (1 апр.) 1809—21 февр. (4 марта) 1852] — великий русский писатель, гениальный художник слова.

Жизнь и литературная деятельность. Г. родился в местечке Сорочинцы Полтавской губернии в семье помещика В. А. Гоголя. Детские годы провёл в имении отца — селе Васильевке Миргородского уезда. Еще подростком Г. познакомился с народной жизнью, с бытом украинской деревни, полюбил украинские сказки, песни, предания. В 1818 Г. поступил в Полтавское уездное училище, а в 1821 — в Нежинскую гимназию высших наук. Хотя г. Нежин находился далеко от центров деятельности декабристов, однако в гимназии ощущалась напряжённость обстановки того времени. Гимназисты заучивали наизусть вольнолюбивые стихи А. С. Пушкина и К. Ф. Рылеева, читали альманах «Полярная звезда». Большое влияние на учеников имели прогрессивно настроенные преподаватели, особенно профессор права Н. Г. Белоусов, к-рый в 1827 был обвинён в «вольнодумстве», а позднее удалён из гимназии. Г. был на стороне Белоусова и давал показания в его пользу.

«Разбойники», историч. повесть «Братья Твердиславичи», сатиру «Нечто о Нежине, или дуракам закон не писан», в к-рой проявилась присущая ему юмористич. жилка (эти ранние произведения не сохранились). Г. страстно увлекался театром. Он принимал участие в гимназич. спектаклях, играл в них роли комич. стариков и старух, проявляя незаурядные способности актёра. В 1826 Г. завёл «Книгу всякой всячины», куда записывал материалы по украинской этнографии и народной поэзии. Уже в эти годы Г. ощутил неудовлетворенность тусклой жизнью нежинских «существователей» и начал помышлять о служении благородным и высоким целям. Жажда общественно-полезной деятельности, самый характер к-рой еще крайне смутно рисовался молодому Г., нашла отражение в письмах и в первом дошедшем до нас произведении — поэме «Ганц Кюхельгартен» (написана в 1827). Её романтич. герой не может примириться со спокойной, мещанской жизнью, стремится к осуществлению вольнолюбивых идеалов. Окончив в 1828 Нежинскую гимназию, Г. к началу 1829 переехал в Петербург. Здесь ему пришлось испытать с самого начала жестокое разочарование. Надежды, возлагавшиеся на издание поэмы «Ганц Кюхельгартен», не оправдались: написанная в устаревшем, сентиментально-романтич. духе, она была сурово встречена критикой. Г. собрал в книжных лавках экземпляры поэмы (изданной в 1829 под псевдонимом В. Алов) и уничтожил их. Попытка поступить на сцену также не удалась. В конце 1829 Г. устроился мелким чиновником в департаменте государственного хозяйства и публичных зданий, откуда в 1830 он перешёл на службу в департамент уделов. Это время для Г. было полно суровых лишений; на своём опыте он испытал горькую участь бедняка-чиновника. Однако служба дала ему богатый запас наблюдений над жизнью чиновничества. Одновременно Г. посещал Академию художеств, занимаясь живописью. Еще в 1829 Г. начал работу над повестями из украинской народной жизни, вошедшими позднее в сборник «Вечера на хуторе близ Диканьки». В 1830 в журнале «Отечественные записки» была напечатана первая повесть Г. — «Бисаврюк, или Вечер накануне Ивана Купала», положившая начало сближению Г. с петербургскими литераторами. Г. познакомился с В. А. Жуковским, П. А. Плетнёвым и позже, в 1831, с А. С. Пушкиным, в к-ром нашёл старшего товарища и учителя. В сентябре 1831 вышла из печати первая, а в 1832 — вторая часть «Вечеров на хуторе близ Диканьки», восторженно встреченных Пушкиным и принесших Г. широкую известность. «Вечера» были изданы от имени рассказчика «пасечника Рудого Панька» — этот выдуманный Г. персонаж подчёркивал народный характер повестей.

Степанов Н. Л.: Гоголь Н. В. (Большая советская энциклопедия. - 2-е изд. - 1952 г.)

Н. В. Гоголь. Рис. Художника Э. Дмитриева-Мамонова. 1852.

В 1832 Г. познакомился в Москве с М. П. Погодиным и С. Т. Аксаковым, в дальнейшем ставшими видными деятелями славянофильства, знаменитым актёром М. С. Щепкиным и знатоком украинского фольклора М. А. Максимовичем. Наряду с творческой деятельностью, Г. усиленно изучал в эти годы историю Украины, всеобщую историю, собирал украинские народные песни. В 1834 Г. получил при посредстве Плетнёва должность адъюнкт-профессора всеобщей истории в Петербургском ун-те. Он прочёл там цикл лекций, но, разочаровавшись в своём педагогич. призвании, в 1835 ушёл из университета. Занятия историей нашли отражение в статьях, вошедших в сб. «Арабески» («О средних веках», «О преподавании всеобщей истории», «Взгляд на составление Малороссии», «Ал-Мамун», и др.). Изучение истории Украины, собирание украинских народных песен послужили основой для создания повести «Тарас Бульба». В начале 1835 вышли книги Г. «Арабески» и «Миргород».

В 1836 Пушкин привлёк Г. к работе в журнале «Современник», где были помещены повести «Коляска» и «Нос» и статья «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году», направленная против продажных реакционных журналистов Ф. В. Булгарина и О. И. Сенковского. Появление «Миргорода» и «Арабесок», их реализм и жизненная правдивость, обличение крепостнич. действительности были восторженно встречены прогрессивными общественными кругами и подверглись злобным нападкам со стороны реакционной критики. В своей замечательной статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» (1835) молодой В. Г. Белинский выступил в защиту писателя; он провозгласил Г. «поэтом жизни действительной», поставив его, наряду с Пушкиным, во главе русской литературы.

В 1833—36 Г. работал над комедиями «Владимир 3-й степени», «Женихи» (первый вариант «Женитьбы») и «Ревизор», сюжет к-рого был подсказан Пушкиным. В апреле 1836 «Ревизор» был поставлен в Александринском театре в Петербурге, а затем на московской сцене. Смелое обличение бюрократич. аппарата самодержавия и крепостнич. порядков вызвало яростные нападки на Г. со стороны реакционеров из дворянского общества. Атмосфера, сложившаяся после постановки «Ревизора», угнетала и раздражала писателя. «Действие, произведенное ею, — писал он М. С. Щепкину о комедии, — было большое и шумное. Все против меня. Чиновники пожилые и почтенные кричат, что для меня нет ничего святого, когда я дерзнул так говорить о служащих людях. Полицейские против меня, купцы против меня, литераторы против меня... Теперь я вижу, что значит быть комическим писателем. Малейший признак истины — и против тебя восстают, и не один человек, а целые сословия» (Собр. соч., т. 6, 1950, стр. 232). Одобрительные голоса, исходившие из передовых общественных кругов, не дошли до писателя. В этом были повинны его литературные друзья из среды славянофилов, отгораживавшие Г. от демократически настроенной молодёжи. Писатель-патриот, горячо любивший родину, вынужден был бежать за границу от удушливой атмосферы николаевской реакции, от злобной травли «светской черни». Выехав из России в июне 1836, Г. направился в Швейцарию. Здесь он продолжал работу над поэмой «Мертвые души» (начатой в 1835 также по совету Пушкина). Зиму 1837 Г. провёл в Париже, где познакомился с А. Мицкевичем; там же он получил известие о смерти Пушкина, к-рое глубоко потрясло его. «Невыразимая тоска» гнала его из Парижа. В марте 1837 Г. уехал в Рим. Здесь он сблизился с русскими художниками, в особенности с А. А. (см.). За границей Г. неизменно обращался мыслью к России. Его письма к друзьям проникнуты горячей любовью к родной русской земле. «Ни одной строки, — писал он, — не мог посвятить я чуждому...» (там же, стр. 251). Единственная попытка написать о чужбине, сделанная в незавершённой повести «Рим» (1839), оказалась творческой неудачей писателя. Зато работа над «Мертвыми душами», в к-рой Г. видел выполнение завещания Пушкина, стала подлинным делом его жизни.

В 1839 Г. начал трагедию из жизни запорожцев, но, не закончив её, уничтожил. В Риме Г. переработал повесть «Тарас Бульба», значительно расширив её и приблизив к народному эпосу. В сентябре 1839 Г. вернулся в Москву, затем, в мае 1840, снова уехал в Италию. Обогащённый впечатлениями от пребывания на родине, Г. вскоре закончил первый том «Мертвых душ» и в октябре 1841 привёз его в Россию. Московский цензурный комитет задержал рукопись и не разрешал её печатать. Г., встретившись с приехавшим в Москву Белинским, просил его отвезти рукопись в Петербург и там провести её через петербургскую цензуру. Тогда же Белинский вёл с Г. переговоры о сотрудничестве в журнале «Отечественные записки», стремясь вырвать писателя из окружения славянофилов и реакционных представителей «официальной народности» — М. П. Погодина и С. П. Шевырёва.

«Мертвых душ». Поэма произвела на всю передовую Россию огромное впечатление. Реакционная критика ополчилась против писателя с неменьшим ожесточением, чем при появлении «Ревизора». На защиту Г. выступил Белинский, увидевший в поэме «творение чисто русское, национальное; выхваченное из тайника народной жизни, столько же истинное, сколько и патриотическое, беспощадно сдергивающее покров с действительности и дышащее страстною, нервистою, кровною любовию к плодовитому зерну русской жизни» (Собр. соч., т. 2, 1948, стр. 288). Белинскому пришлось вступить в полемику и с друзьями Г. из славянофильского лагеря, стремившимися ослабить обличительный пафос «Мертвых душ», представить их положительным «апофеозом» современной жизни. Однако сам Г. к этому времени, вступая в противоречие с собственным творчеством, начал тяготеть к абстрактно-моралистич. разрешению социальных противоречий.

Летом 1842 Г. снова уехал за границу, жил в Гайстене (Германия), а затем в Риме. Там он подготовил 4-томное издание своих сочинений (вышло в конце 1842), для к-рого закончил или переработал несколько ранее начатых произведений («Театральный разъезд», комедии «Женитьба» и «Игроки», драматич. сцены «Тяжба», «Отрывок», «Лакейская», вторую редакцию повестей «Портрет», «Тарас Бульба», повесть «Шинель» и др.).

После завершения первого тома «Мертвых душ» Г. испытал глубокий душевный кризис. Оторванность от передового общественного движения в России не могла пройти бесследно для писателя. Наблюдая разложение крепостнич. порядков в России, отрицая и осмеивая её помещичье-бюрократич. уклад, Г. опасался и приходящих на смену крепостничеству буржуазных отношений. Он испытывал тревогу и страх перед победой буржуазного строя на Западе. Губительное влияние на идейное развитие писателя имело его сближение со славянофилами, общение с друзьями и знакомыми из консервативно-дворянского круга (В. А. Жуковский, Н. М. Языков, А. О. Смирнова, А. П. Толстой), к-рые поддерживали и раздували у Г. болезненные религиозно-мистич. настроения.

Работа над вторым томом «Мертвых душ» не удовлетворяла писателя, ухудшала его и без того угнетённое состояние. Разочаровавшись в написанном, Г. сжёг в конце 1845 рукопись нескольких глав второго тома.

Выражением духовного кризиса Г. явилась книга «Выбранные места из переписки с друзьями» (1847), вызвавшая глубокое негодование передовых общественных кругов России. Особенно страстно и гневно выступил против реакционной книги Белинский. В своём знаменитом «Письме к Гоголю», в к-ром, по словам В. И. Ленина, отразилось настроение крепостных крестьян, возмущённых крепостнич. гнётом (см. В. И., Соч., 4 изд., т. 16, стр. 108), Белинский оценил эту книгу как измену делу народа и подверг беспощадному осуждению её общественные и нравственные идеи; критик указывал, что спасение России — не в религии и покаянии, а в уничтожении крепостного права и освобождении народных масс.

«часть правды». Г. понял, что он оторвался от России, и ему нужно возвратиться на родину, увидеть русскую жизнь собственными глазами. Он решил снова обратиться к художественному творчеству, закончить «Мертвые души». Но прежде чем вернуться, Г. под влиянием своих религиозно-мистич. настроений совершил паломничество в Иерусалим и лишь в мае 1848 приехал в Россию. В сентябре 1848 в Петербурге он познакомился с Н. А. Некрасовым, И. А. Гончаровым и другими сотрудниками журнала «Современник». Последние годы жизни (1849—1852) Г. провёл в Москве, продолжая работать над вторым томом «Мертвых душ». Для этого он хотел внимательнее изучить Россию, ближе узнать жизнь народа. Он собирал статистич. сведения, совершал длительные поездки по стране. Несмотря на упорную работу, второй том «Мертвых душ» подвигался медленно. Идейные колебания Г., его мучительное сознание нереальности положительных героев, в к-рых автор хотел воплотить ложные моральные идеалы, не позволили довести роман до конца.

В конце жизни писатель оказался на грани душевного расстройства и под влиянием болезни 11 февр. 1852 вторично сжёг часть глав второго тома «Мертвых душ». 21 февр. 1852 Г. скончался. Похороны писателя превратились в широкую общественную демонстрацию. Г. хоронила вся передовая Россия, видевшая в нём одного из лучших своих сынов.

Творческий путь«... вся его жизнь была страстною борьбою с невежеством и грубостью... вся была одушевлена одною горячею, неизменною целью, — мыслью о служении благу своей родины» (Полное собр. соч., т. 3, 1947, стр. 775). Огромная историч. заслуга Г. состояла в том, что он содействовал дальнейшему укреплению самобытного и народного начала в русской литературе, прочно заложенного Пушкиным. «С появлением Гоголя литература наша исключительно обратилась к русской жизни, к русской действительности» (Белинский В. Г., Собр. соч., т. 3, 1948, стр. 41). Творчество Г. знаменовало новый этап в развитии русской литературы 19 в.

критику, всякую попытку протеста. Однако, несмотря на репрессии, передовая общественная мысль продолжала борьбу против главной опоры самодержавия — крепостного права и порождаемого им экономического и духовного застоя. На смену декабристам выступали революционные демократы во главе с В. Г. Белинским. Творчество Г., развивавшееся в годы укрепления передового демократического движения, объективно служило задачам борьбы с самодержавно-крепостнич. строем. Этим и объясняется то, что Белинский, а затем Герцен, Чернышевский и Добролюбов придавали творчеству Г. столь большое значение.

Г. выступил в ту пору, когда русская проза только еще становилась на путь реализма. «Повести Белкина» Пушкина и первая книга «Вечеров на хуторе близ Диканьки», появившиеся почти одновременно — в 1831, свидетельствовали о серьёзных сдвигах в русской литературе. «Вечера» внесли в неё живую народную струю. Они познакомили русского читателя с украинским народом и его поэзией, очарование к-рой было тонко передано Г. Прочитав «Вечера», Пушкин писал, что они «изумили» его именно своим народным характером, своей «поэзией». В рецензии на второе издание книги он говорил о впечатлении, произведённом первыми повестями Г.: «все обрадовались этому живому описанию племени поющего и пляшущего, этим свежим картинам малороссийской природы, этой веселости, простодушной и вместе лукавой» (Пушкин-критик, Гослитиздат, 1950, стр. 479).

черты реального быта тогдашней украинской деревни. Фантастика, к к-рой охотно прибегает Г., отнюдь не носит мистич. характера. Черти и ведьмы в «Вечерах», подобно людям, наделены мелкими страстишками и смешными недостатками. Фантастическое у Г. чаще всего связано с бытовым сатирич. гротеском, восходит к фольклору, к народному юмору. В «Вечерах» воплотилась мечта Г. о сильных и цельных натурах, о людях из народа, не утративших своих естественных чувств.

Во второй книге «Вечеров» (1832) Г. поместил повесть «Иван Федорович Шпонька и его тетушка», где с большой жизненной правдивостью изображён тусклый и застойный быт провинциального украинского дворянства. Г. намечает здесь те принципы реалистич. разоблачения дворянско-крепостнич. действительности, к-рые получили своё дальнейшее развитие в «Миргороде» (1835). В этой новой книге Г. непосредственно обращается к современной жизни, к изображению типических явлений и характеров, отражающих распад и духовное оскудение помещичье-дворянского общества. В повести «Старосветские помещики» Г. показал, что в условиях косного патриархального уклада даже положительные человеческие качества извращаются, становятся своей прямой противоположностью; люди в этих условиях выглядят, по словам Белинского, как «пародии на человечество». С особенной силой раскрыл Г. духовную и моральную опустошённость провинциального дворянства в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Это мир «случайности и неразумности», писал Белинский, мир «нравственных уродов», являющийся слепком с крепостнич. действительности, убивающей в человеке всё человеческое. «Скучно на этом свете, господа!» — этими горькими словами заключил Г. свою повесть, подчеркнув тем самым типический характер изображённой им картины.

«Миргорода» и «Арабесок» Г. уделял большое внимание вопросам истории и эстетики. Его интересовали судьбы народов и в особенности прошлое Украины. Основная мысль его статей состоит в утверждении своеобразия национальных культур, хотя этот вопрос Г. решал с идеалистич. позиций. Большое значение придавал он памятникам устного творчества. В народных песнях и преданиях писатель искал разгадку историч. судеб народа. Историк, говорит Г., если он «захочет узнать верный быт, стихии характера, все изгибы и оттенки чувств, волнений, страданий, веселий изображаемого народа», должен обратиться к песням — «этой живой, говорящей, звучащей о прошедшем летописи» (Собр. соч., т. 6, 1950, стр. 68).

Степанов Н. Л.: Гоголь Н. В. (Большая советская энциклопедия. - 2-е изд. - 1952 г.)

Автограф четвёртого действия комедии «Ревизор».

В своём понимании задач искусства Г. перекликается с Белинским. В особенности это относится к вопросу о народности. В отличие от романтиков, считавших «местный колорит» главным признаком народности, Г. дал глубокое определение этого понятия, разумея под ним верность действительности, жизненной правде и выражение народного мировоззрения. Говоря о национальном и народном характере творчества Пушкина, Г. указывал, что «истинная национальность состоит не в описании сарафана, но в самом духе народа. Поэт даже может быть и тогда национален, когда описывает совершенно сторонний мир, но глядит на него глазами своей национальной стихии, глазами всего народа, когда чувствует и говорит так, что соотечественникам его кажется, будто это чувствуют и говорят они сами» («Несколько слов о Пушкине» (сборник «Арабески»), были усвоены Белинским, неоднократно приводившим слова Г. в своих статьях.

В эстетич. воззрениях Г. особенно важен его взгляд на искусство, как активный фактор общественной жизни, на роль писателя, как проповедника идей и вместе с тем обличителя общественных пороков и несправедливости. Большое значение придавал Г. театру, видя в нём общественную трибуну, «картину и зеркало общественной нашей жизни», как писал он в «Театральном разъезде», указывая, что задача пьесы — «произвести в зрителе яркое, благородное отвращение от многого кое-чего низкого» (там же, т. 4, 1949, стр. 248). Свой взгляд на роль писателя Г. позднее развил в седьмой главе первого тома «Мертвых душ», где говорится о горькой судьбе писателя, «дерзнувшего вызвать наружу всё, что ежеминутно пред очами..., всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь...» (, т. 5, 1949, стр. 132—133).

Народ является в произведениях Г. главным героем истории, носителем национального самосознания. Эта мысль нашла своё выражение прежде всего в повести «Тарас Бульба». Г. создал здесь богатырские образы старого Тараса, его сына Остапа и других казаков, могучих представителей казацкой вольницы. Он показал героич. прошлое русского и украинского народов, объединённых в общей борьбе против польских феодалов-захватчиков. Г. раскрыл великие силы народной души, рассказал о свободолюбии и патриотизме людей, готовых самоотверженно бороться за независимость и честь своей родины. В образе Тараса Бульбы воплощены лучшие черты героич. сынов народа — их верность отчизне и товариществу («Нет уз святее товарищества!»), неустрашимость, ненависть к врагам родины, беспредельная отвага и удаль. Тарас выступает как грозный мститель за угнетённых, как мудрый и опытный руководитель в борьбе за правое дело. Он без колебаний казнит своего сына Андрия за самое тяжкое преступление — измену родине. И здесь для него преданность общему делу, долг перед отчизной выше личных чувств, выше кровного родства. Героич. чертами наделены и остальные казаки — Остап Бульба, Бовдюг, Кукубенко и др. Высокая патриотич. идея повести определила её народно-эпич. стиль, её близость к украинским «думам». К украинским и русским песням и былинам восходят как эпич. мощь героев «Тараса Бульбы», так и образы, сравнения, эпитеты, гиперболы, весь тот песенно-былинный строй, к-рый так характерен для этой поэмы в прозе. Величие народных характеров, изображённых в историч. повести Г., как бы противостоит уродливому и пошлому миру ничтожных обывателей чиновничьей и помещичьей России. В своих петербургских повестях («Невский проспект», «Портрет», «Записки сумасшедшего», «Нос», «Шинель») Г. раскрыл острые социальные противоречия жизни дворянско-чиновничьего Петербурга, контрасты богатства и бедности, жестокую несправедливость по отношению к «маленьким людям». За парадным блеском Невского проспекта Г. увидел весь трагизм жизни простого человека. В образах поручика Пирогова и майора Ковалёва он заклеймил преуспевающих и ничтожных представителей господствующих слоёв общества, осудил, по выражению Пушкина, «пошлость пошлого человека». В основе повести «Портрет» лежит мысль о том, что дворянско-буржуазное общество враждебно истинному вдохновению, искусству, красоте; Г. говорит о гибели художника в этом обществе, о его превращении в ремесленника, угождающего вкусам своих заказчиков. В «Записках сумасшедшего» рассказана печальная история скромного чиновника, духовно искалеченного общественным строем, при к-ром «всё, что есть лучшего на свете, всё достается или камер-юнкерам, или генералам». Гуманистич. протестом проникнута «Шинель» (1842) — повесть о горькой жизни мелкого чиновника-труженика Акакия Акакиевича, для к-рого приобретение и утрата новой шинели становятся величайшими событиями, определяющими его судьбу. Г. показывает несправедливость общественных отношений, подавляющих и уродующих лучшие человеческие черты и стремления. В бедности и забитости Акакия Акакиевича, по мысли Г., повинны дворянско-чиновничьи верхи, бездушие и эгоизм к-рых воплощены в образе «значительного лица». В повести показано угнетённое и бесправное положение мелкого чиновного люда в условиях крепостнич. строя, выражено чувство возмущения нестерпимым и жестоким произволом господствующих классов, несправедливостью и бесчеловечностью тогдашних общественных отношений. Всё это привело к тому, что «Шинель», созданная под влиянием горячей демократической пропаганды Белинского, стала в русской литературе своего рода знаменем протеста против социального неравенства. Тема повести во многом определила творческую деятельность писателей гоголевской школы, утвердившей критич. реализм как основной метод передовой русской литературы 19 в.

Степанов Н. Л.: Гоголь Н. В. (Большая советская энциклопедия. - 2-е изд. - 1952 г.)

Черновой автограф XI главы первого тома «Мертвых душ».

«Миргородом» и «Арабесками», Г. обращается и к драматургии. Уже в незавершённой пьесе «Владимир III степени» (1833) намечен характерный для Г. новаторский тип реалистической социальной комедии, позднее гениально осуществлённый в «Ревизоре». В комедии «Ревизор» (1836) Г., по его словам, «решился собрать в одну кучу все дурное в России... все несправедливости, какие делаются в тех местах и в тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости, и за одним разом посмеяться над всем» (Соч., 10 изд., т. 4, 1839, стр. 249). В комедии беспощадно осмеяны и разоблачены «свиные рыла» крепостнич. государства. В образах городничего Сквозник-Дмухановского, судьи Ляпкина-Тяпкина, попечителя богоугодных заведений Земляники, ничтожного столичного чиновника Хлестакова, провинциальных бездельников Бобчинского и Добчинского — показана с беспощадной правдивостью чиновничья, дворянская, крепостная Русь. Недаром разоблачённый, запутавшийся в своих проделках городничий обращается к окружающим, ко всей тогдашней «верхушке» общества со словами: «Чему смеетесь? Над собой смеетесь!... Эх вы!». «Никто никогда до него, — писал о Гоголе Герцен, — не читал такого полного паталого-анатомического курса о русском . С хохотом на устах он без жалости проникает в самые сокровенные складки нечистой, злобной чиновничьей души» (Герцен «Ревизоре » была раскрыта вся гнилость, продажность и хищничество, присущие бюрократич. режиму дореформенной России. В комедии «Женитьба», начатой до «Ревизора», но законченной в 1842, Г. также с большой силой нарисовал типическую картину из жизни общества, основанного на власти чинов и денег. Г. показал, как брак в дворянской и купеческой среде теряет свой возвышенно-человеческий характер и превращается в пошлый и грязный фарс. Своим изображением купеческого быта пьеса Г. подготовила появление комедий А. Н. Островского. «Ревизор», «Женитьба» и драматич. отрывки Г. («Игроки», «Утро делового человека», «Тяжба») знаменовали дальнейшее развитие — после А. С. Грибоедова — русской национальной комедии, основанной на социальной сатире и реалистич. изображении жизни. Своё понимание задач русской драмы Г. защищал и в теоретич. высказываниях о театре. В современной драме и, естественно, в современной жизни — писал Г. в «Театральном разъезде», указывая на складывавшиеся буржуазные отношения, — больше значения имеют «чин, денежный капитал, выгодная женитьба, чем любовь» (Собр. соч., т. 4, 1949, стр. 229). Не занимательность сюжета, не любовная интрига, не психология отдельных персонажей, а социально-технические явления жизни определяют содержание и художественный метод комедий Г.

Ещё более широкое и полное изображение помещичье-крепостнич. государства Г. дал в своей гениальной поэме «Мертвые души». На этом огромном социальном полотне современники, по словам Герцена, увидели помещиков-крепостников, «выходящими из своих дворцов и домов без масок, без прикрас, вечно пьяными и обжирающимися: рабы власти без достоинства и тираны без сострадания своих крепостных, высасывающие жизнь и кровь народа с тою же естественностью и наивностью, с какой питается ребенок грудью своей матери. — „Мертвые души“ потрясли всю Россию. — Подобное обвинение необходимо было современной России. Это — история болезни, написанная мастерской рукой» (А. И., Избр. соч., 1937, стр. 407).

«Мертвые души» — это галерея типов поместного дворянства, хозяев тогдашней жизни, жестоких и недостойных владельцев миллионов крепостных крестьян, безжалостно их угнетающих и эксплуатирующих. Таков жадный, прижимистый «кулак» Собакевич; наглый, вечно шумящий скандалист, пьяница и лжец Ноздрёв; глупая скупидомка, «дубинноголовая» Коробочка, живущая своим по старинке налаженным хозяйством; потерявший всяческий человеческий облик скряга Плюшкин, скупость к-рого перешла в болезненную манию, привела к разорению крестьян и его самого. Тунеядцем и пошлым болтуном является и приторно сладкий Манилов. Особое место занимает в поэме её главный герой Чичиков. Он служит как бы воплощением той пошлости, хищничества, нравственной пустоты, цинизма, угодливости, к-рые порождались миром чинопочитания, корысти, всеобщего обмана. В облике Чичикова, этого «рыцаря копейки», Г. зорко подметил черты буржуазного предпринимательства, спекулятивного делячества, к-рые уже начали складываться в то время.

Однако «Мертвые души» — не только крик ужаса и стыда, по выражению Герцена; в них содержался не только «горький упрек современной Руси», но и сказалась вера писателя в живые силы народа, «удалую, полную силы национальность» (Герцен ненависти народа к угнетателям проходят через всю поэму. Особенно остро тема крестьянского возмущения выступает в рассказе об исправнике Дробяжкине, убитом крестьянами за его непомерную жестокость и сластолюбие. Протестующий характер «Мертвых душ» явственно сказался и в повести о капитане Копейкине, представляющей собой едкую сатиру и горькое обличение несправедливости общественного строя, при к-ром защитник родины, инвалид Отечественной войны 1812, вынужден просить милостыню или заниматься разбоем. Величие Г. в том, что сквозь глухую стену крепостничества он почувствовал биение могучего пульса народной жизни. Это придало разящую силу его сатире, наполнило поэму патриотич. содержанием, мыслями о родине, о вольнолюбивом русском народе, таящем в себе огромные подспудные силы, скованные крепостнич. режимом. Оптимистич. пафос поэмы с особенной проникновенностью сказался в её лирич. отступлениях. Подлинным воодушевлением, горячей любовью к русскому народу и верой в его великое будущее проникнут образ России — стремительно несущейся вперёд тройки, — к-рым завершается первый том «Мертвых душ»: «Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо всё, что ни есть на земли, и косясь постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства» (Н. В., Собр. соч., т. 5, 1949, стр. 249).

Разоблачая пошлость, нравственное ничтожество и разложение дворянско-буржуазного общества в «Ревизоре» и «Мертвых душах», писатель, однако, не понимал, что вскрытые им социальные противоречия могли быть устранены лишь революционным путём. Он жил в тот переходный период, когда в России на смену дворянской революционности приходила разночинно-демократическая, представителем к-рой в 40-е гг. 19 в. был Белинский, предшественник «полного вытеснения дворян разночинцами в нашем освободительном движении» (Ленин правдиво показывал гнилость самодержавия и крепостнич. отношений, выступал в защиту интересов народа. Однако Г. не был последователен в своём демократизме. Он не обладал стройным и чётким мировоззрением, опиравшимся на определенную систему теоретич. взглядов.

Во втором томе «Мертвых душ» Г. удалось создать несколько ярких типических портретов — помещика Петуха, генерала Бетрищева, наметить интересный образ Тентетникова — представителя передовой, мыслящей части дворянства. Там, где Г. оставался верен программе «Ревизора» и первого тома «Мертвых душ», талант его являлся «в прежнем своем благородстве, в прежней силе и свежести» (Чернышевский Н. Г., Полное собр. соч., т. 3, 1947, стр. 13). Однако идейные колебания писателя сказались в надуманности таких «положительных» образов, как идеальный помещик-предприниматель Костанжогло или откупщик Муразов.

«Ревизора» и «Мертвых душ». После 1842 в развитии Г. начинается перелом. Оторванный от передовых, демократических сил страны, испуганный необычайным резонансом своих произведений, Г. отошёл от того направления, к-рому служил до этого своим художественным творчеством. Изобразив в первом томе «Мертвых душ» страшную «болезнь» самодержавно-помещичьей России, Г. в следующих томах хотел наметить пути её исцеления. Он не сумел понять, что в мире собакевичей и чичиковых не могло быть и речи о нравственном возрождении, что спасения надо было ждать не от «мёртвых душ» крепостнич. общества, а от революционно-демократического лагеря, от народа. В этом была глубокая трагедия великого реалиста. Однако как ни тяжелы были её последствия, вызвавшие разрыв Г. с передовым лагерем и ускорившие гибель писателя, значение его произведений для развития русской литературы и всего освободительного движения в России огромно. Его имя на протяжении многих десятилетий служило знаменем в борьбе за прогрессивное, демократическое искусство. Чернышевский, объявивший «гоголевское направление» ведущим и единственно плодотворным в русской литературе, писал: «Гоголю многим обязаны те, которые нуждаются в защите; он стал во главе тех, которые отрицают злое и пошлое. Поэтому он имел славу возбудить во многих вражду к себе. И только тогда будут все единогласны в похвалах ему, когда исчезнет все пошлое и низкое, против чего он боролся!» (

Выступив как продолжатель пушкинских традиций, Г. явился создателем нового этапа в развитии критич. реализма, он содействовал дальнейшей демократизации отечественной литературы. Верность действительности, стремление к художественной правде являлись основой творческого метода Г. Он писал в «Авторской исповеди»: «... воображенье мое до сих пор не подарило меня ни одним замечательным характером и не создало ни одной такой вещи, которую где-нибудь не подметил мой взгляд в натуре» (Соч., 10 изд., т. 4, 1889, стр. 257). Особенно большое значение имело решение Г. проблемы реализма. Он считал, что художник должен не только правдиво отобразить жизнь, но и произнести над нею свой суд, — «озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы!» (Собр. соч., т. 5, 1949, стр. 133). Слияние «смеха» и «слёз», сочетание комического и трагического позволило Г. глубже вскрывать сложность и противоречия жизни, помогало писателю выносить свой приговор её явлениям.

— широкая социальная типичность образов. В центре внимания писателя — жизнь целых общественных слоёв и классов России. Реалистич. природа гоголевского юмора позволяла усиливать комич. выразительность образов. Художник выдвигал в каждом из них на первый план несколько главных типических черт, к-рые он предельно заострял, приближаясь к карикатуре, но оставаясь в то же время верным жизненной правде. Таким образом, широта социального обобщения соединялась у Г. с предельной сатирич. выразительностью. Г. — великий мастер и чародей русского слова, раскрывший в своих произведениях всё богатство русского языка, умевший с необычайной художественной силой изображать реальную жизнь и природу, создавать незабываемые, словно вырисованные кистью живописца, портреты людей. Г., по словам Белинского, обладал даром «выставлять явления жизни во всей полноте их реальности и их истинности»; он отличался удивительной способностью с помощью верно найденной детали, одного мелкого штриха дать точное представление о характере и типических чертах изображаемого образа, о его социальном содержании. В языке и стиле Г. сказался дальнейший — после А. С. Пушкина — этап развития русского литературного языка на путях его демократизации.

Как основоположник критич. реализма в русской классич. литературе, Г. оказал огромное влияние на её последующее развитие. Обнажая гнилость и уродливость всей крепостнич. системы, Г. в своём творчестве был близок к настроениям угнетённых масс тогдашней России. Его повести, рисующие жизнь угнетённых низов, отвечали общественным потребностям того времени, когда на очереди стоял вопрос о борьбе с крепостничеством за освобождение народных масс. Вот почему в русле «гоголевского направления» в 40-х гг. 19 в. развивалось творчество целой группы передовых русских писателей, идейным вдохновителем к-рых был Белинский. Среди этих писателей были Н. А. Некрасов, И. С. Тургенев, И. А. Гончаров, Д. В. Григорович; отсюда же вели свою творческую биографию М. Е. Салтыков-Щедрин, А. И. Герцен. Преемники Г. продолжали начатое им дело сближения литературы и жизни, дело разоблачения крепостнич. строя. Они развивали принципы гоголевского критич. реализма, углубляя демократические и гуманистич. тенденции, заложенные в творчестве Г. Писатели «гоголевской школы» шли за автором «Шинели» и «Мертвых душ» и в своих поисках средств художественной выразительности.

с дворянско-буржуазных общественных отношений, во многом превосходит достижения западноевропейских писателей-сатириков. Г. дал образцы жизненно правдивой сатиры, создал целую галлерею типов и образов, по силе реалистич. выразительности не имеющих равных себе в европейских литературах. Творчество Г. является примером сочетания страстного, бичующего сатирич. реализма с глубокой человечностью, удивительным проникновением в тайники человеческой души, с поэтическим чарующим лиризмом. По свидетельству П. Лафарга, К. Маркс, занимаясь русским языком и читая русских писателей, «особенно ценил Пушкина, Гоголя и Щедрина» (Маркс К. и Ф., Об искусстве. Сб., 1938, стр. 662).

Многие произведения Г. были переведены на иностранные языки еще при жизни писателя и оказали своё воздействие на европейскую литературу. Белинский в 1846 писал по поводу сборника повестей Г., вышедшего на франц. языке, что «самый интересный для иностранцев русский поэт есть Гоголь». Белинский говорил о замечательном успехе гоголевских повестей во Франции (Собр. соч., т. 3, 1948, стр. 42). Горячий отклик вызвал во Франции и перевод «Мертвых душ». Франц. критик Ш. О. Сент-Бёв, лично встречавшийся с Г., посвятил восторженный отзыв «Тарасу Бульбе». Высоко оценил Гоголя Проспер Мериме, написавший о нём специальную статью. Известный скандинавский критик Георг Брандес отмечал огромную роль Г. в развитии мировой литературы, считая, что русская литература, благодаря Г., «создателю реальной, правдивой школы», «опередила остальную Европу». В юбилейные гоголевские дни 1909 англ. писатели в своём послании указывали, что Г. внёс драгоценную лепту в сокровищницу всемирной литературы, призвав к состраданию обездоленным. Особенно велико было значение Г. в славянских странах. Чешский учёный, проф. Я. Челяковский писал о Г. как о «великом искателе правды», одном из тех русских писателей, которых знает и любит чешский народ (см. сб. «Гоголевские дни в Москве», 1909, стр. 258).

«Еще один поход на демократию» (1912), вспоминая мечту Некрасова о том времени, когда народ «... Белинского и Гоголя с базара понесет», — писал, что получившая широкое распространение в период революции 1905 демократическая литература была сплошь пропитана «теми идеями Белинского и Гоголя, которые делали этих писателей дорогими Некрасову — как и всякому порядочному человеку на Руси» (Соч., 4 изд., т. 18, стр. 286). Идеи Белинского и Г., о к-рых говорит В. И. Ленин, — это, прежде всего, критика самодержавно-крепостнич. строя, имевшая громадное революционизирующее значение. Глубина изображения Г. человеческих характеров и типов, сложившихся в дворянском обществе, обусловила их долговечность. Гоголевские персонажи давно сделались нарицательными обозначениями тех или иных отрицательных свойств, возникающих в условиях социального уклада, основанного на классовом антагонизме, на эксплуататорской, собственич. морали. Именно поэтому гоголевские типы надолго пережили своё время. В эпоху 60—70 гг. 19 в. их по-новому, применительно к новой политич. обстановке, переосмысливал в своей сатире Салтыков-Щедрин (напр., Ноздрёв выступает у него в качестве редактора реакционной газеты «Помои»). Чичиковы и собакевичи оживают в мире капиталистич. эксплуатации, где царствуют законы лжи, насилия и наживы. Недаром еще Белинский, отмечая типичность гоголевского героя, указывал, что во Франции и Англии выступают «те же Чичиковы, только в другом платье... они не скупают мертвых душ, а подкупают живые души на парламентских выборах!» (Собр. соч., т. 2, 1948, стр. 314).

Образы Г. не раз служили В. И. Ленину в его борьбе с врагами революции — реакционерами, меньшевиками. В частности, Ленин нередко пользовался понятием маниловщины, беспощадно обличая меньшевиков и реформистов. Гоголевские образы часто встречаются и в историч. выступлениях И. В. Сталина. В докладе «О проекте Конституции Союза ССР» (1936), высмеивая буржуазных критиков нашей Конституции, И. В. Сталин сравнил их с дворовой девчонкой, взявшейся показать дорогу кучеру Чичикова, но не сумевшей отличить правую сторону дороги от левой (см. Сталин —523). В речи на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа г. Москвы 11 дек. 1937 И. В. Сталин, говоря о политических обывателях, применил к ним слова великого русского писателя Гоголя о людях, которые «ни то, ни сё, не поймёшь, что за люди, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан».

Г., наряду с Пушкиным, принадлежит к числу любимых писателей советского народа. Более столетия не сходит со сцены Малого театра и других театров нашей страны комедия «Ревизор», ставшая вместе с «Женитьбой» школой мастерства для многих поколений русских актёров. Произведения Г. за годы Советской власти изданы тиражом св. 20 млн. экземпляров; они переведены на 38 языков народов СССР. Имя Г. пользуется огромной популярностью во всём мире, особенно в европейских странах народной демократии и в Китайской народной республике. В 1952 народы Советского Союза и всё передовое человечество торжественно отмечали столетие со дня смерти Г. Чествование памяти великого писателя, проведённое в разных странах по инициативе Всемирного Совета Мира, превратилось в демонстрацию торжества русской культуры, лучшие представители к-рой всегда служили и служат делу мира и прогресса. Во время гоголевских дней 1952 в Москве был открыт памятник Г. работы скульптора Н. Томского; на постаменте памятника высечены слова: «Великому русскому художнику слова Николаю Васильевичу Гоголю от Правительства Советского Союза. 2 марта 1952 года».

Советские люди бережно хранят и развивают традиции классич. русской литературы, одним из основоположников к-рой был Г. Его сатира служит ныне разящим оружием против империалистич. идеологии, против зарубежных чичиковых и собакевичей, врагов человечества. Наследие Г. играет огромную роль и как средство борьбы с пережитками капитализма в сознании людей. Советские писатели учатся у Г. сатирич. мастерству, искусству обличать пороки, разоблачать отрицательные типы, проявления бюрократизма, косности, чванства и других пережитков буржуазного сознания. Г. помогает нам лечить недостатки, развивать советскую сатиру. Нам Гоголи и Щедрины нужны. В борьбе против родимых пятен прошлого боевым соратником советских людей является автор «Ревизора» и «Мертвых душ».

Соч. Г.: Сочинения, т. 1—4, СПБ, 1842; Сочинения, т. 1—6, 2 изд., М., 1855—56; Сочинения, под ред. Н. Тихонравова, т. 1—7, 10 изд., М., 1889—96; Сочинения и письма, под ред. В. В. Каллаша, т. 1—9, СПБ, 1907—1909; Сочинения, под ред. В. В. Каллаша, т. 1—10, СПБ, 1915; Письма, под ред. В. И. Шенрока, т. 1—4, СПБ, 1901; Собрание сочинений, т. 1—6, М., 1937; Собрание сочинений в шести томах, т. 1—6, М., 1950; Полное собрание сочинений, под ред. Н. Л. Мещерякова, т. 1—7, 10—11, М., 1937—52 (Акад. наук СССР. Ин-т литературы [Пушкинский дом]); Избранные произведения, М., 1949; О литературе, М., 1952.

Лит.: — [Кулиш П. А.] М., Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя, т. 1—2, СПБ, 1856; , Опыт биографии Н. В. Гоголя, СПБ, 1854; В. И., Материалы для биографии Гоголя, т. 1—4, М., 1892—98, Гиппиус — Л., 1951; С. Т., История моего знакомства с Гоголем. Со включением всей переписки с 1832 по 1852 год, М., 1890; Н. В. Гоголь. Материалы и исследования, т. 1—2, М. — Л., 1936; Водовозов Н. В., Николай Васильевич Гоголь, М., 1945; С. О., Гоголь. 1852—1952, М., 1951; Иофанов Д. М., Н. В. Гоголь, Детские и юношеские годы, Киев, 1951.

Белинский В. Г., О Гоголе. Статьи, рецензии, письма, М., 1949; Н. Г., Очерки гоголевского периода русской литературы. Полное собр. соч., т. 3, М., 1947; , Сочинения Н. В. Гоголя, там же; А. И., О развитии революционных идей в России, в его кн.: Избранные сочинения, М., 1937; его же М. В., Гоголь у Ленина, М. — Л., 1936; Щипунов П. Т., Николай Васильевич Гоголь. 1809—1852, Л. — М., 1949 (Русские драматурги); В., Литературные взгляды Гоголя, «Литературная учеба», 1936, № 11; Данилов С. С., Гоголь и театр, Л., 1936; Еголин А., Освободительные и патриотические идеи русской литературы XIX в., 1946; В. В., Н. В. Гоголь, М., 1952; Н. М., Н. В. Гоголь. Критико-биографический очерк, М., 1952; , Гоголь и русская критика, «Советская книга», 1952, № 3; Храпченко «Мертвые души» Н. В. Гоголя, М., 1952; , «Тарас Бульба», «Октябрь», 1952, № 3; Чуковский К. И., Гоголь и Некрасов, М., 1952; Н. В., Гоголь — поборник реализма и народности, «Новый мир», 1952, № 3; Сергиевский И. В., Великое наследие Гоголя, «Звезда», 1952, № 3; Шапорин Ю. А., Гоголь и музыка, «Советская музыка», 1952, № 3; И. Д., Музыка в жизни и творчестве Гоголя, там же.

Е. С., Николай Васильевич Гоголь. Рекомендательный указатель литературы, М., 1947; А. А., Рукописи Н. В. Гоголя. Каталог, М., 1940; Венгеров С. А., Источники словаря русских писателей, т. 1, СПБ, 1900; С. И., Памяти Гоголя, Киев, 1882.