ПРЕДИСЛОВІЕ КО ВТОРОМУ ТОМУ.
Не только въ русской, но и во всемiрной литературе немного найдется именъ, съ которыми былъ бы соединенъ столь обильный и разностороннiй интересъ, преимущественно съ точки зренiя психологической, какъ съ именемъ Гоголя; но полное разъясненiе такого сложнаго характера станетъ возможно не раньше, чемъ тщательная разработка внешнихъ бiографическихъ фактовъ откроетъ наконецъ путь къ полному и всестороннему объясненiю внутренней, интимной жизни нашего писателя. Дружными усилiями изследователей и особенно добросовестной взаимной проверкой добытыхъ результатовъ можно и теперь сделать многое въ этомъ отношенiи, темъ более, что первыя вехи удачно поставлены не только современниками Гоголя, напр. въ известномъ сочиненiи г. Кулиша, и въ заметкахъ, принадлежавшихъ автору „Гоголевскаго перiода русской литературы“, но и множествомъ трудовъ позднейшихъ, частью притомъ первостепеннаго достоинства. Не говоримъ уже о весьма ценныхъ воспоминанiяхъ людей, знавшихъ лично Гоголя и иногда вполне образованныхъ литературно, какъ Анненковъ и С. Т. Аксаковъ. Особенно этотъ матерiалъ былъ обогащенъ прекрасной статьей о Гоголе въ „Характеристикахъ литературныхъ мненiй“ А. Н. Пыпина и чтенiями и статьями профессора Тихонравова (объ отношенiяхъ Гоголя къ Пушкину и къ известному артисту Щепкину). Въ настоящее время по мере постояннаго накопленiя въ печати новыхъ бiографическихъ матерiаловъ и вновь издаваемыхъ писемъ, нередко дающихъ ключъ къ оценке истиннаго характера отношенiй Гоголя къ его многочисленнымъ корреспондентамъ, наступаетъ, повидимому, время для попытокъ проникнуть въ самую сущность этихъ отношенiй или, по меньшей мере, поставить на очередь вопросы, ожидающiе въ близкомъ будущемъ полнаго и удовлетворительнаго разрешенiя. Обнародованная до сихъ поръ переписка Гоголя, правда, все еще не полна, хотя пробелы становятся уже сравнительно небольшими; только недавно изданы письма къ нему графа и графини Толстыхъ, остаются неизданными письма къ Гоголю Максимовича, Шевырева и отчасти Погодина, но особенно, очень важныя и любопытныя письма его духовника о. Матвея; некоторыя письма, конечно, появятся еще въ печати; переписка же съ Пушкинымъ, Жуковскимъ, Ивановымъ, Данилевскимъ, Смирновой и Вiельгорскими известна почти въ полномъ объеме. Къ сожаленiю, съ другой стороны, иные изъ высшей степени любопытныхъ и важныхъ документовъ, остающихся до сихъ поръ неизданными, какъ напримеръ письма о. Матвея, едва-ли уже не утрачены безнадежно. Спасти, что́ возможно, и предупредить, насколько позволятъ обстоятельства, исчезновенiе кое-какихъ уцелевшихъ преданiй — вотъ задача, откладывать исполненiе которой, по нашему мненiю, не следуетъ ни въ какомъ случае.
Мы встречаемъ, однако, довольно существенное и во многомъ весьма справедливое возраженiе. Если всеми безповоротно признано право подвергать разбору произведенiя живыхъ и умершихъ писателей, то нельзя не признать, что изученiе ихъ личности представляется до сихъ поръ деломъ крайне затруднительнымъ и щекотливымъ. „Я не сочувствую стремленiю рыться глубоко въ частной, интимной жизни писателя, художника, ученаго“, сказалъ несколько летъ тому назадъ одинъ изъ самыхъ маститыхъ и уважаемыхъ представителей нашей литературы, ныне уже покойный Гончаровъ, голосъ котораго имеетъ безспорное право на вниманiе. „Поэтъ, ученый, живописецъ, ваятель“ — читаемъ мы дальше, — „выражаютъ то или другое, что̀ они хотели выразить такъ или иначе въ своихъ творенiяхъ, и надо бы, по здравому смыслу и чувству справедливости, довольствоваться темъ, что̀выражено въ книгахъ, поэзiи, картинахъ и изданiяхъ этихъ деятелей, и подвергать последнiя суду критики за выраженное ими“. Напротивъ, изученiе личной жизни историческихъ деятелей по этому взгляду представляется какъ будто нежелательнымъ. Въ самомъ деле, безпристрастный анализъ личности, даже стоящей высоко во всехъ отношенiяхъ, но, безъ сомненiя, все-таки не свободной отъ недостатковъ, самоуправно сводитъ генiя съ занимаемаго имъ пьедестала и, подвергая его суду общественнаго мненiя, неизбежно открываетъ некоторыя непрiятныя стороны, особенно нежелательныя для памяти техъ, чьи созданiя такъ прочно стоятъ на недосягаемой высоте. Въ жизни не все совершается такъ, какъ бы намъ того хотелось; не все воспоминанiя о прошломъ одинаково прiятны, и всякое извлеченiе изъ архива фактовъ постепенно забываемаго прошлаго рискуетъ встретить поневоле не всегда исключительно отрадныя черты. Но мне кажется, что все указанныя соображенiя справедливы ровно настолько, насколько касаются злоупотребленiй; непредубежденное же уясненiе замечательной личности составляетъ, по моему мненiю, безспорное право потомства: иначе невозможна никакая бiографiя. Другое дело, когда изследованiе предпринимается въ самомъ деле съ целью „судить, трепать, казнить или миловать“. Постараемся поэтому сохранить бережное и осторожное отношенiе ко всемъ лицамъ, о которыхъ предполагаемъ говорить въ настоящей книге, не принимая на себя, однако, обязанности избегать поводовъ къ раздраженiю со стороны чьей-либо чрезмерной щепетильности. Если намъ не везде это удастся, то пусть будетъ принято въ соображенiе то прискорбное обстоятельство, благодаря которому, при всемъ желанiи отнестись съ осторожностью къ упомянутымъ щекотливымъ вопросамъ, автору не всегда возможно было обходить ихъ, такъ какъ каждая вынужденная недомолвка встречала со стороны некоторыхъ близорукихъ критиковъ яростныя нападенiя, вынуждающiя говорить подробно о томъ, чего хотелось бы коснуться лишь мимоходомъ.
Въ настоящее время нашъ трудъ, несомненно, не свободенъ отъ довольно существенныхъ и крупныхъ пробеловъ, для пополненiя которыхъ пока не имеется данныхъ. Такъ, было бы весьма важно, безъ сомненiя, не допустить преобладанiя прозаическихъ подробностей обыденной жизни писателя надъ изображенiемъ благороднейшихъ сторонъ его духовной природы, обнаруженныхъ (въ разсматриваемый въ предлагаемомъ томе перiодъ) глубокимъ, задушевнымъ чувствомъ въ заключительныхъ страницахъ „Старосветскихъ Помещиковъ“ во многихъ местахъ „Тараса Бульбы“, въ „Шинели“, въ которыхъ такъ ярко горитъ светлый лучъ высокой безкорыстной любви автора къ людямъ; хотелось бы также ввести собранныя данныя о жизни Гоголя въ начале тридцатыхъ годовъ въ рамку более широкаго разсказа и подробнее и ярче представить участiе нашего поэта во внутренней, интимной жизни того литературнаго круга, котораго онъ составлялъ одно изъ блестящихъ украшенiй: но исполненiе этихъ задачъ принадлежитъ уже будущему, такъ какъ, напр., для второй изъ нихъ потребовалась бы предварительная работа очень широкаго объема, едва-ли осуществимая въ данную минуту, при наличномъ состоянiи источниковъ.
́ касается упрека въ томъ, что въ нашемъ труде не везде проведена строгая последовательность въ распределенiи во всехъ подробностяхъ собранныхъ нами матерiаловъ; то въ оправданiе мы должны указать на большое количество разнородныхъ данныхъ переписки Гоголя, съ самаго начала поступавшей въ наше распоряженiе въ совершенно случайномъ порядке (такъ, напр., отрывки изъ дневника А. О. Смирновой, затерянные г-жей Евреиновой, вторично поступили къ намъ отъ О. Н. Смирновой уже во время печатанiя перваго тома, а иные документы, обещанные намъ, до сихъ поръ еще не получены). Конечно, автору было бы гораздо удобнее и прiятнее, если бы разнообразные матерiалы, касающiеся Гоголя, появлялись въ печати какъ можно скорее, особенно такiе, какъ капитальный трудъ Н. С. Тихонравова; но, къ сожаленiю, это нисколько не зависитъ отъ его воли, и нередко бываетъ, что новыя данныя о какомъ-нибудь перiоде жизни и литературной деятельности Гоголя обнародываются уже тогда, когда возможность своевременнаго пользованiя ими въ нашемъ труде совершенно пропущена. Такъ, въ будущемъ году обещаны въ „Русской Старине“ новыя письма Гоголя, а въ „Историческомъ Вестнике“ въ декабрьской книге 1892 г. помещены воспоминанiя о Гоголе его нежинскаго товарища Любича-Романовича въ передаче г. Шевлякова, касающiяся детства нашего писателя. Въ этомъ и въ некоторыхъ другихъ отношенiяхъ разработка бiографiи Гоголя представляетъ совершенно исключительныя трудности, съ которыми справиться вполне возможно было бы только при следующемъ изданiи книги, если бы таковое потребовалось.
Кстати. Если бы оказалось со временемъ, что все спорные вопросы бiографiи Гоголя вполне исчерпаны и решенiе ихъ признано критикой, тогда уже„матерiаловъ“ должно между прочимъ служить предупрежденiемъ техъ преувеличенныхъ и несправедливыхъ нападокъ, которымъ подвергается, напр., известный трудъ проф. Висковатова о Лермонтове, почему-то возбуждающiй изступленныя придирки даже въ техъ случаяхъ, где за несомненную точность передаваемыхъ данныхъ могъ бы ручаться только очевидецъ, и за то, что проф. Висковатовъ не имелъ въ виду некоторыхъ показанiй, сделавшихся известными другому лицу, хотя и далеко не имеющихъ значенiя несомненныхъ фактовъ, а напротивъ весьма и весьма нуждающихся въ проверке.
—————
Первый томъ настоящаго труда вызвалъ следующiя рецензiи и заметки въ нашихъ более или менее известныхъ изданiяхъ. Назовемъ ихъ по времени появленiя въ печати:
„Вестникъ Европы“ (мартъ).
„Журналъ Министерства Народнаго Просвещенiя“ (мартъ).
„Русская Мысль“ (мартъ).
„Книга о книгахъ“.
„Книжный Вестникъ“ (мартъ).
„Кiевская Старина“ (апрель).
„Наблюдатель“ (апрель).
„Историческiй Вестникъ“ (апрель).
„Русскiя Ведомости“ (въ апреле и 31 августа 1892 г.).
„Русское Богатство“ (iюнь).
„Артистъ“ (сентябрь).
„Библiографическiя Записки“ (сентябрь).
„Северный Вестникъ“ (октябрь).
„Русская Старина“ (декабрь).
Кроме того, вскоре по выходе моей книги появилась особая посвященная ей брошюра, подъ заглавiемъ: „Н. В. Гоголь и его новый бiографъ“.
гг. рецензентами пробелы. Такъ, согласно мненiю, высказанному академикомъ К. Н. Бестужевымъ-Рюминымъ, въ приложенiяхъ къ следующему тому будетъ помещена дополнительная глава о раннихъ литературныхъ опытахъ Гоголя, въ которой предположительно (за недостаткомъ точныхъ данныхъ немецкаго поэта Фосса, „Луиза“, въ его „Ганце Кюхельгартене“; теперь же прибавлены заметки о быте малороссiйскихъ помещиковъ временъ Гоголя, при чемъ последнюю главу авторъ нашелъ возможнымъ связать съ последовательнымъ изложенiемъ бiографическаго матерiала въ настоящемъ томе. Въ виду того, что авторъ старается не ограничивать свою задачу однимъ изложенiемъ фактовъ жизни Гоголя, но находитъ необходимымъ разсматривать эти факты по возможности въ связи съ литературной деятельностью нашего писателя, внесенiе последнихъ, рекомендуемыхъ почтеннымъ академикомъ, прибавленiй, казалось ему непротиворечащимъ общему плану труда и въ томъ месте, которое теперь назначается этой главе). Такое, особенную благодарность приноситъ авторъ рецензенту „Вестника Европы“ г. А. В., и профессору Е. В. Петухову, изъ которыхъ первый указалъ на уместность и необходимость въ моемъ труде библiографическихъ указанiй, касающихся разработки сведенiй не только о жизни, но и о литературной деятельности Гоголя, а второй советовалъ дополнить мое изследованiе въ главахъ, посвященныхъ школьной жизни писателя, характеристикой быта самой школы и ея питомцевъ.
Далее, важными представляются соображенiя некоторыхъ гг. рецензентовъ о степени моего безпристрастiя въ отношенiи бiографическихъ данныхъ о Гоголе. Вопросъ этотъ весьма затруднительный и щекотливый, вызываетъ противоположныя мненiя. Одинъ изъ рецензентовъ (г. Витбергъ) требуетъ безусловнаго доверiя къ Гоголю, считая чуть ли не святотатственнымъ посягательствомъ на память великаго писателя самую умеренную и осторожную критику некоторыхъ словъ въ его переписке, представляющихся иногда не совсемъ верными при сопоставленiи ихъ съ другими данными; другiе, какъ, напр., авторъ рецензiи въ „Наблюдателе“ и г. Иванъ Ивановъ — въ отделе литературныхъ обозренiй „Русскихъ Ведомостей“ — упрекаютъ меня, наоборотъ, въ излишнемъ доверiи и пристрастiи къ Гоголю.
Скажемъ еще несколько словъ о заглавiи. Особенно недоволенъ остался имъ г. Витбергъ, рецензентъ „Историческаго Вестника“, въ своей брошюре „Н. В. Гоголь и его новый бiографъ“: г. Витбергъ упрекаетъ меня за то, что я не назвалъ свою книгу просто бiографiей Гоголя. Вместо того, чтобы дать на это ответъ съ своей стороны, приведу здесь слова профессора Петухова, который вполне верно понялъ мой взглядъ на дело и объясненiе котораго, къ сожаленiю, было пропущено г. Витбергомъ. „Сочиненiе г. Шенрока“ — говоритъ почтенный профессоръ — „даетъ более, чемъ обещаетъ скромное его заглавiе. Конечно, его нельзя назвать бiографiей Гоголя въ полномъ смысле слова, — въ изданной его части есть немало пробеловъ и предположенiй, которые въ будущей бiографiи великаго писателя должны быть восполнены и заменены фактами совершенно определенными и ясными; но едва-ли теперь можно поставить это въ вину автору разсматриваемаго сочиненiя, “, и проч.
„Русскомъ Богатстве“), что, будучи всегда веской и убедительной, полемика эта въ некоторыхъ случаяхъ является впрочемъ излишней и черезчуръ обстоятельной, тогда какъ для опроверженiя противоположныхъ мненiй не было вовсе необходимости входить въ те подробности, которыя казались мне уместными. На это я долженъ ответить, что лично мне трудно судить въ каждомъ данномъ случае, насколько слова мои являются убедительными для другихъ, вследствiе чего я могъ въ самомъ деле переступить должную меру въ возраженiяхъ. Такъ, съ опроверженiемъ мненiя г-жи Черницкой, будто бы Гоголь былъ влюбленъ въ Александру Осиповну Россетъ, впоследствiи Смирнову, согласились гг. академикъ К. Н. Бестужевъ-Рюминъ, г. рецензентъ „Наблюдателя“ и, повидимому, г. рецензентъ „Русскаго Богатства“; после этого, если такое мненiе не будетъ поддерживаться кемъ-либо снова въ печати, его можно будетъ считать окончательно отвергнутымъ; но, пока критика не имела возможности высказаться о томъ или другомъ спорномъ вопросе, или высказалась, но не единодушно, съ нимъ приходится считаться. Быть можетъ, и более, чемъ вероятно, г. рецензентъ „Русскаго Богатства“ найдетъ и въ настоящемъ томе излишнимъ опроверженiе многихъ крайне ничтожныхъ и мелочныхъ придирокъ г. Витберга, но я все-таки считаю это необходимымъ, въ виду заявленiя последняго, что невниманiе къ его заметкамъ показываетъ будто-бы неуваженiе къ самой разработке бiографiи Гоголя.
Внесенiе въ книгу вызванныхъ статьями г. Витберга возраженiй, поправокъ и дополненiй вместе со многими другими причинами вынудило насъ дать более обширный объемъ настоящему тому, вследствiе чего вместо обещанныхъ трехъ томовъ намъ придется, вероятно, выпустить уже четыре.