Глава XLIII.
Прогостивъ у Смирновой около месяца, Гоголь отправился наконецъ въ Дюссельдорфъ. Въ это время, по его собственному сознанiю, у него не было ничего готоваго; немного подвинулось дело и втеченiе новой зимы и наконецъ все написанное было сожжено, въ то время какъ Жуковскiй успешно работалъ надъ „Одиссеей“ и окончилъ небольшое произведенiе „Маттео Фальконе“, переписанное потомъ Гоголемъ. Въ начале ноября Гоголь, по приглашенiю Смирновой, выехалъ въ Ниццу, но и тамъ не могъ работать, хотя „насильно заставлялъ себя что нибудь сделать и велъ жизнь уединенную и преданную размышленiямъ“. Этимъ объясняется, почему, уезжая изъ Ниццы, Гоголь жаловался Языкову, что въ ней ему „не пожилось такъ, какъ (онъ) предполагалъ“.
Денежныя затрудненiя по обыкновенiю продолжали преследовать Гоголя: онъ долго безпокоился объ уплате занятыхъ въ Риме у Языкова двухъ тысячъ, которыя были выплачены изъ суммы, присланной Шевыревымъ, причемъ на остальные расходы и разъезды оставалась еще тысяча, очень скоро, разумеется, изчезнувшая, такъ что уже въ iюле Гоголь писалъ Языкову, что его карманъ становится „изрядно тощеватъ“. Назначивъ для присылки ему изъ Россiи денегъ въ два срока, ежегодно къ первому мая и къ первому октября, Гоголь еще за месяцъ до наступленiя октября напоминалъ о томъ Шевыреву. Въ то же время онъ получилъ новое извещенiе отъ Шевырева о тяжбе Прокоповича, причемъ Шевыревъ постоянно разстроивалъ его, уверяя, что ему тягостно обо всемъ доводить до сведенiя Гоголя. Еще въ феврале онъ началъ речь о второмъ изданiи сочиненiй Гоголя; теперь Гоголь обращается къ нему съ просьбой взять хлопоты на себя, чемъ устранялся Прокоповичъ, и Шевырева, какъ прежде Прокоповича, онъ просилъ также свободно исправлять погрешности слога. Вскоре впрочемъ Гоголь отложилъ это изданiе вследствiе сравнительной медленности распродажи предшествующаго, выручку съ котораго онъ ожидалъ вначале получать довольно скоро.
испытанiями и разослать по экземпляру сочиненiя Фомы Кемпейскаго „О подражанiи Христу“. Ему уже давно начинало казаться, что скорбь и болезни преследуютъ всехъ и что такое уже настало скорбное время для всехъ. Еще въ феврале онъ писалъ Данилевскому: „разве ты не чувствуешь, что вотъ къ тебе уже примешалась та болезнь, которою одержимо все наше поколенiе: неудовлетворенье и тоска“.
Заканчивая нашу речь объ обстоятельствахъ жизни Гоголя въ 1843 и начале 1844 г., отметимъ еще живое участiе, какое высказалъ Гоголь Моллеру въ одной щекотливой исторiи, въ которую запутался последнiй, возбудившiй ненависть къ себе въ одной презренной женщине, матери его любовницы, которая своими упорными преследованiями долго вынуждала Моллера держаться вдали отъ Рима до самой смерти своей дочери.