ГО́ГОЛЬ, Николай Васильевич [20. III(1. IV). 1809, м. Великие Сорочинцы Миргородского у. Полтавской губ., — 21. II(4. III). 1852, Москва] — рус. писатель. Детство провел в имении родителей с. Васильевке (или иначе Яновщине). В воспитании Г. определенную роль сыграл его отец — В. А. Гоголь, увлекавшийся театром и писавший водевили и стихи на укр. яз. В 1818—19 обучался в Полтавском уездном училище. В 1820—21 брал уроки у полтавского учителя Гавриила Сорочинского. В 1821 был принят в нежинскую Гимназию высших наук, где учились также Н. В. Кукольник, Е. П. Гребенка и др. В гимназич. годы проявилась разносторонняя худож. одаренность Г.: он увлекался живописью, участвовал в спектаклях, исполняя комич. роли. К 1825—27 относятся первые лит. опыты Г.: стих. «Новоселье», не дошедшие до нас трагедия «Разбойники», повесть «Братья Твердиславичи», сатира «Нечто о Нежине, или Дуракам закон не писан» и др. Однако главные его устремления в ту пору были связаны с деятельностью на поприще «юстиции»: «Я видел, что здесь работы будет более всего, что здесь только я могу быть благодеянием, здесь только буду истинно полезен для человечества. Неправосудие, величайшее в свете несчастие, более всего разрывало мое сердце» (Письмо П. П. Косяровскому от 3 окт. 1827, см. Полн. собр. соч., т. 10, 1940, с. 111—12). На принятие Г. такого решения повлиял рост свободолюбивых настроений в гимназии; в 1827 здесь возникло «дело о вольнодумстве», закончившееся в 1830 разгромом передовой профессуры во главе с Н. Г. Белоусовым. Г. сочувствовал Белоусову и на следствии дал показания в его пользу. В 1828, окончив гимназию, Г. переехал в Петербург. В 1829 под псевд. В. Алов издал «идиллию» в стихах «Ганц Кюхельгартен» (написанную в основном еще в 1827), к-рая получила отрицат. оценку критики. Г. сжег нераспроданные экземпляры книги и в июле 1829 уехал за границу, побывав в Любеке, Травемюнде, Гамбурге. По возвращении в Петербург, после неудачной попытки поступить на сцену, Г. служил чиновником в департаменте гос. хозяйства и публич. зданий (1829), затем в департаменте уделов (1830—31). Пребывание в канцелярии пробудило у Г. глубокое отвращение к «службе государству», но зато дало ему богатый материал для будущих «петербургских повестей» и др. произв. В 1830 Г. познакомился с В. А. Жуковским, П. А. Плетневым, а 20 мая 1831 — с А. С. Пушкиным, сыгравшим в его жизни самую благотворную роль.
«Страшная месть». Илл. В. Маковского. 1874.
Одно за другим появлялись в печати соч. Г.: повесть «Басаврюк, или Вечер накануне Ивана Купала» (1830), глава из историч. романа «Гетьман» (1830), отрывок «Женщина» — первое произв., подписанное именем Г. («Литературная газета», 1831), и др. «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1 ч., 1831, 2 ч., 1832) принесли Г. всеобщее признание. В 1832 Г. побывал в Москве, где познакомился с М. П. Погодиным, С. Т. Аксаковым, М. Н. Загоскиным, М. С. Щепкиным, М. А. Максимовичем. В 1833 Г. пришел к решению посвятить себя научной и педагогич. работе и в 1834 был назначен адъюнкт-профессором по кафедре всеобщей истории при С. -Петерб. ун-те. Одновременно он принялся за труды по истории Украины и всемирной истории. Историч. изыскания Г. способствовали формированию замысла «Тараса Бульбы», трагедии «Альфред» (неоконч.) и др., однако собственно научные его планы остались неосуществленными (Г. опубл. лишь неск. статей, в т. ч. «План преподавания всеобщей истории», 1834, «Взгляд на составление Малороссии», 1834). В 1835 Г. оставил ун-т и целиком отдался лит. творчеству. В том же году вышли сб. «Миргород» и «Арабески», после чего В. Г. Белинский провозгласил Г. «главою литературы, главою поэтов» («О русской повести и повестях г. Гоголя», 1835). В 1832—35 Г. работал также над созданием реалистич. комедий: «Владимир 3-й степени» (неоконч.; отд. сцены переработаны в пьесы «Утро делового человека», «Тяжба», «Лакейская», «Отрывок»), первыми редакциями «Женитьбы» (опубл. 1842) и, наконец, над «Ревизором», сюжет к-рого был подсказан Пушкиным. Готовя «Ревизор» к постановке, Г. деятельно сотрудничал в пушкинском «Современнике», где в т. 1 за 1836 опубл. «Коляску», статью «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 г.»,авт. 3 — «Нос». 19 апр. 1836 в петерб. Александринском театре состоялось первое представление «Ревизора», ставшее общественным событием и вызвавшее нападки на Г. реакц. прессы. В том же году «Ревизор» поставлен в Москве с участием М. С. Щепкина.
«Шинель». Илл. Кукрыниксов
1951.
В июне 1836 Г. вместе со школьным товарищем А. С. Данилевским уехал за границу. В Веве (Швейцария), Париже, Риме он работал над «Мертвыми душами», начатыми еще в 1835 по совету Пушкина. Одновременно писал драму из истории Запорожья (сохранились отрывки), повесть «Рим» (опубл. 1842) и др.. За границей Г. встречался с А. Мицкевичем, художником А. А. Ивановым и др. Во время: приезда в Россию в 1839—1840 Г. читал друзьям главы 1-го т. «Мертвых душ», к-рый был завершен в Риме в 1840—41. Вновь приехав в Россию в октябре 1841, Г. при содействии Белинского, В. Ф. Одоевского, М. Ю. Вьельгорского и др. добился напечатания 1-го т. «Мертвых душ» (1842). Эта книга, по выражению А. И. Герцена «потрясла всю Россию». Глубокий ее анализ дал Белинский в статьях, посвященных Гоголю и направленных как против прямых нападок на книгу Г. (О. И. Сенковский, Н. А. Полевой), так и против ложного, предвзятого истолкования ее идейного смысла (К. С. Аксаков). В 1842 Г. издал 4-томное собр. соч., где впервые увидела свет повесть «Шинель».
поры отразились в «Развязке Ревизора» (1846, опубл. 1856), в статье «Об Одиссее, переводимой Жуковским» (1846) и особенно в книге «Выбранные места из переписки с друзьями» (1847), к-рая была подвергнута резкой критике Белинским в его «Письме к Гоголю». В 1848, после паломничества в Иерусалим, Г. окончательно вернулся в Россию. Живя в Петербурге, Одессе, Москве, он продолжал работу над 2-м т. «Мертвых душ». Им все сильнее овладевали религиозно-мистич. настроения, состояние здоровья ухудшалось. В 1852 начались встречи Г. с протоиереем Матвеем Константиновским, фанатиком и мистиком. 11 февр. 1852, находясь в тяжелом состоянии, Г. сжег рукопись 2-го т. «Мертвых душ». Вскоре писатель скончался.
«Невский проспект». Илл. Д. Кардовского. 1894.
В Великих Сорочинцах на месте дома, в к-ром родился Г., создан музей (см. Гоголя Н. В. музей). В Москве на Гоголевском бульваре поставлен памятник Г. работы Н. А. Андреева (1909), позднее перенесенный на Суворовский бульвар и установленный во дворе дома, где жил Г. На Гоголевском бульваре в 1952 установлен памятник работы Н. В. Томского.
«Коляска». Илл. Б. М. Кустодиева. 1905.
«Записки сумасшедшего». У подъезда. Рис. И. Е. Репина. 1870.
Первые повести Г., объединенные в «Вечерах», были отмечены печатью романтизма. Г. создал поэтич. образ Украины, овеянной поверьями и легендами. Образы сел. красавиц и удалых парубков, олицетворявшие лучшие черты нар. характера, были нарисованы с большим внутр. лиризмом. Вместе с тем в изображении головы, дьяка, «богатого козака» Чуба и др. сквозила откровенно насмешливая интонация. «Вечера» отвечали интересу современников Г. ко «всему малороссийскому», однако использование преданий, песен, обычаев не преследовало у Г. этнографич. целей (как у О. М. Сомова и Полевого), они органически вошли в ткань его прозы. В то же время и в бытовой окраске нек-рых сцен, в простодушии и как бы непроизвольности комизма, наконец, в ряде устойчивых «гоголевских» выражений уже чувствовались черты его зрелого творчества. Последняя же повесть этого цикла «Иван Федорович Шпонька и его тетушка», рисовавшая будничную жизнь обывателей-помещиков и свободная от элементов сказочности и фантастики, явилась прямым предвестием его будущей сатиры. Повести из «Миргорода» и «Арабесок» открыли реалистич. период творчества Г. Самым близким из них к циклу «Вечеров» был «Вий», но и здесь сказочное и фантастическое естественно сочеталось с бытовым и социальным, характер же семинариста Хомы Брута поражал своей реалистич. выразительностью и полнотой. Повесть «Тарас Бульба» также была преемственно связана со «Страшной местью» из «Вечеров» и с другими историч. произв. Г. («Страшный кабан», «Гетьман»), но значит. превосходила их широтой эпич. замысла, правдивостью характеров. Героич. черты присущи в повести не только Тарасу Бульбе, Остапу, но и всей запорожской сечи, поднявшейся против иноземных угнетателей. В большинстве же новых повестей Г. отчетливо проявилась сатирич. манера в описании провинциальной, помещичьей жизни («Старосветские помещики», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем») и светской столичной черни (ранние «петерб. повести»). В изображении мелочности, ограниченности, пошлости «существователей» писателем были найдены новаторские приемы сатирической, в частности гротескной (как в «Носе», примыкающем к циклу «Арабесок») обрисовки героев, выработана манера иронич. сказа, а также проявилась та особенность комизма, к-рую Белинский определял как «комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния». Одновременно Г. обратился к теме «маленького человека» («Записки сумасшедшего»), нашедшей впоследствии гениальное завершение в «Шинели». Им была затронута также тема художника, разлад его «мечты с существенностью», но не в романтическом, как у многих других писателей, а в реалистич. аспекте (образ Пискарева в «Невском проспекте»). Особое место среди повестей Г. занимает «Портрет», где показано растлевающее воздействие денег на иск-во, однако тема зла связывается с проявлением ирреальных сверхъестественных сил. Повесть явилась одним из первых симптомов противоречивости позиции Г. (позднейшая переработка «Портрета» дала почти новое произв., в к-ром был ослаблен фантастич. элемент, но усложнена религ. -мистич. проблематика).
«Тарас Бульба». Рис. Т. Г. Шевченко. 1842.
«Ревизор». Илл. К. Рудакова. 1948.
«Несколько слов о Пушкине» (опубл. в «Арабесках») не только содержала самую полную к тому времени оценку творчества Пушкина, но и подчеркивала принципиальное значение его перехода от романтизма к реализму. В более поздних критич. выступлениях Г. были развиты положения о правомерности сатирич. заострения, об обществ. и эстетич. роли смеха («Театральный разъезд после представления новой комедии», начато в 1836) и др. Особое внимание уделял Г. драматургии и театру, резко выступая против господства на сцене «заезжих гостей» — бессодержат. мелодрам и водевилей: «Ради бога, дайте нам русских характеров, нас самих дайте нам, наших плутов, наших чудаков! на сцену их, на смех всем!» (Полн. собр. соч., т. 8, 1952, с. 186). Практич. осуществлением этого требования явились пьесы Г., прежде всего его гениальная комедия «Ревизор». Поставив своей целью отразить в «Ревизоре» «все дурное... все несправедливости... и за одним разом посмеяться над всем». Г. придал этой комедии огромный обобщающий смысл. В «чрезвычайных обстоятельствах», связанных с ожиданием и приемом мнимого ревизора, с особой наглядностью обнаружились царившие в городе произвол, беззаконие, казнокрадство, взяточничество. Дальнейшего развития в комедии достиг гоголевский юмор, навевавший тоску, грусть, приводивший к тяжелым раздумьям. «Ошибаются те, которые думают, что комедия смешна, и только. Да, она смешна, так сказать, снаружи; но внутри, это горе гореваньицо, лыком подпоясано, мочалами испутано», — писала по этому поводу в «Театральной хронике» газ. «Молва» (1836, № 9, с. 257). Новаторским было построение комедии, в к-рой Г. отказался от создания положит. персонажей и исправления отрицательных, свел почти на нет традиц. любовную интригу, а также разработал принципы стремит. драматургич. действия, при к-ром главным двигателем интриги стал страх разоблачения. Изменению характера комедийной интриги Г. придавал принципиальное значение, соотнося ее с тем, что «всё изменилось давно в свете... Не более ли теперь имеют электричества чин, денежный капитал, выгодная женитьба, чем любовь?» (Полн. собр. соч., т. 5, 1949, с. 142). «Выгодная женитьба» стала движущей пружиной комедии «Женитьба», изображающей чиновно-купеч. среду.
«Мертвые души». Гравюра на
дереве Е. Е. Бернардского по
рис. А. А. Агина. 1846—47.
«Мертвые души». Плюшкин.
60-е гг. 19 в.
Вершина творчества Г. — поэма-роман «Мертвые души». О своем замысле Г. сообщал Пушкину еще в 1835: «Мне хочется в этом романе показать хотя с одного боку всю Русь» (Полн. собр. соч., т. 10, 1940, с. 375). Белинский писал, что это «... творение чисто русское, национальное... необъятно художественное по концепции и выполнению... и в то же время глубокое по мысли, социальное, общественное и историческое...» (Полн. собр. соч., т. 6, 1955, с. 217).
Г. создал в «Мертвых душах» обобщенный образ крепостнич. России. В каждом из помещиков — Манилове, Коробочке, Собакевиче, Ноздреве, Плюшкине — по-своему проявились черты упадка, оскудения, деградации правящего класса. Как составная часть общей картины предстала гор. чиновничья жизнь, одержимая идеей, «возникшей до высшей ступени пустоты» (заметки Г. к 1-му т.). Включенная в предпоследнюю главу «Повесть о капитане Копейкине» раздвигала сюжетные рамки поэмы и переносила ее действие в столицу, где взгляд сатирика обнаруживал тот же произвол, бессердечие, пустоту. Центр. место в книге занял «приобретатель» Чичиков, в образе к-рого получили воплощение предпринимательство, дух наживы, свойственные нарождающейся буржуазии. Чрезвычайно емким оказался сюжет поэмы, позволивший писателю «изъездить вместе с героем всю Русь» и в то же время способствовавший раскрытию осн. образов. Наряду с помещиками, чиновниками, а также изуродованными крепостным правом людьми типа Селифана или дяди Миняя с дядей Митяем Г. наметил привлекательные образы крестьян, гл. обр. в плане противопоставления их удали, трудолюбия, энергии — неподвижности и скованности Маниловых и Собакевичей. Уже современники Г. живо ощущали этот контраст, соотнося название поэмы «Мертвые души» с ее идейным содержанием. Сатирич. направленность сочеталась у Г. с высокой патетикой, достигшей особого звучания в лирич. отступлениях — раздумьях о судьбе родины, о назначении «комического писателя» и др. Однако уже в 1-м т. «Мертвых душ» в намеке на будущее исправление Чичикова (гл. XI) давала себя знать противоречивость общего замысла Г. Во 2-м т. эта противоречивость резко усилилась. В произв. также присутствовали реалистически полнокровные образы, непосредственно продолжавшие галерею сатирич. типов первого тома. В противовес им Г. пытался вывести идеальных героев — помещиков, чиновников и купцов (Костанжогло, откупщик Муразов и др.), к-рые должны были олицетворять здоровые силы рус. народа. Эти образы состояли в непосредств. родстве с идеями, развиваемыми Г. в «Выбранных местах...», и отличались глубокой внутр. противоречивостью и фальшью.
Творения Г., обнажившие социальные пороки царской России, составили одно из важнейших звеньев становления рус. критич. реализма. Никогда прежде в России взор сатирика не проникал так глубоко в повседневное, в будничную сторону социальной жизни общества. Гоголевский комизм — это комизм устоявшегося, ежедневного, обретшего силу привычки, комизм «мелочной жизни», к-рому сатирик придал огромный обобщающий смысл. После сатиры классицизма и Просвещения творчество Г. явилось одной из важнейших вех новой реалистич. сатиры. Значение Г. для рус. лит-ры было огромно. «С появлением Гоголя литература наша исключительно обратилась к русской жизни, к русской действительности» (В. Г., Полн. собр. соч., т. 9, 1955, с. 438). «Гоголевским периодом» назвал Н. Г. Чернышевский последующее развитие рус. лит-ры. По определению Чернышевского, Г. явился основателем «... сатирического — или, как справедливее будет назвать его, критического направления» (Полн. собр. соч., т. 3, 1947, с. 18). Сильное влияние оказал Г. на творчество Ф. М. Достоевского, Н. А. Некрасова, И. С. Тургенева, И. А. Гончарова, А. И. Герцена, Д. В. Григоровича и М. Е. Салтыкова-Щедрина, прямого преемника сатиры Г. Драматургия Г. проложила путь пьесам А. Н. Островского, И. С. Тургенева, А. В. Сухово-Кобылина, а в сов. лит-ре — комедиям В. В. Маяковского. Образы Г., ставшие нарицательными, неоднократно использовал В. И. Ленин (маниловщина и др.). Он связывал воедино творчество Гоголя и деятельность Белинского, утверждая, что современная демократическая лит-ра пропитана «... идеями Белинского и Гоголя, которые делали этих писателей дорогими Некрасову — как и всякому порядочному человеку на Руси...» (Соч., т. 18, с. 286). Могучее воздействие Г. испытал на себе рус. театр. На пьесах Г., к-рые уже с 40-х гг. 19 в. вошли в осн. репертуар рус. сцены, складывались реалистич. традиции рус. и сов. театра, воспитывались поколения актеров (М. Щепкин, А. Мартынов, М. Садовский, И. Москвин, М. Тарханов, М. Чехов, И. Ильинский и др.). Творчество Г. послужило материалом для создания выдающихся муз. произв. (оперы М. П. Мусоргского, Н. А. Римского-Корсакова, П. И. Чайковского, Н. В. Лысенко).
Произв. Г. приобрели известность за рубежом еще при жизни писателя. В конце 30-х гг. появляются первые переводы на нем., чеш. и др. языки. В 1845 в Париже вышел сб. повестей Г. на франц. яз. (перевод Луи Виардо, при участии И. С. Тургенева), высоко оцененный Сент-Бёвом и сыгравший важную роль в ознакомлении мировой общественности с творчеством писателя. В конце 19 — нач. 20 вв. произв. Г. переводятся на араб., кит., япон. и др. языки. В сер. 20 в. возросла мировая известность Г. При этом в странах с сильными пережитками феодализма (восточных и др.) наибольшей популярностью пользуется «Ревизор», текст к-рого нередко приспосабливался к местным условиям, насыщался новым бытовым материалом (напр., экранизация комедии в Индии). Рост нац. -освободит. и антиколониальной борьбы в странах Азии и Африки усилил интерес к героич. теме у Г., прежде всего к «Тарасу Бульбе». С повышенной остротой стали восприниматься гуманистич. мотивы его творчества, тема «маленького человека» (напр., инсценировка «Шинели» Юлианом Тувимом в Варшаве, 1934, опубл. 1957; итал. фильм реж. А. Латтуада, 1951). Ее гротескное, фантастич. воплощение у Г. стимулирует худож. искания совр. художников (пантомимич. представление «Шинели» в труппе Марселя Марсо, Париж, 1951). Влияние Г. испытали писатели разных стран — Л. Каравелов, Я. Неруда, Ю. Тувим, Лу Синь и др.
Фундамент науч. изучения творчества Г. заложили многочисл. критич. выступления Белинского, в к-рых дана глубокая оценка его творчества. В 1855—56 Чернышевский напечатал работу «Очерки гоголевского периода русской литературы», а в 1857 — статью «Сочинения и письма Н. В. Гоголя», в к-рых содержались важные замечания о 2-м т. «Мертвых душ», о мировоззрении Г., об общем значении его творчества. Выходом в свет книги П. А. Кулиша «Опыт биографии Н. В. Гоголя» (1854) и «Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя» (т. 1—2, 1856) было положено начало изучению жизни Г., продолженное В. И. Шенроком в его «Материалах для биографии Гоголя» (т. 1—4, 1892—97). Большое значение имело 10-е изд. соч. Г., осуществленное Н. С. Тихонравовым (т. 1—5, М., 1889); это было первое издание, основанное на критич. изучении текстов. Однако выпущенные Шенроком в 1896 последние два тома (тт. 6, 7) отличались более низким качеством редакц. подготовки.
В первых монографич. трудах, посвященных творчеству Г., была предпринята попытка подойти к нему с позиций психологич. метода. Работы «Н. В. Гоголь» Н. А. Котляревского (1903) и «Гоголь.» Д. Н. Овсянико-Куликовского (1907) содействовали изучению отд. сторон его творчества. В книге Котляревского произв. Г. впервые рассматривались на широком фоне лит-ры 30—40-х гг., но в целом он стремился свести противоречия творчества Г. к психологич. противоречиям его личности. Книга И. Мандельштама «О характере гоголевского стиля» (1902), интересная частными наблюдениями, положила начало формалистич. работам о стиле Г. Книга А. Белого «Мастерство Гоголя» (1934), содержащая много интересных наблюдений над худож. методом Г., в целом отличалась определенным субъективизмом. Выдвинутая еще в 1891 В. В. Розановым концепция, отрицающая реалистич. метод Г., была развита в работах Д. С. Мережковского (1906) и В. Я. Брюсова (1909), подходивших к творчеству сатирика с декадентских позиций. Полемичной по отношению к такой точке зрения была статья В. Г. Короленко «Трагедия писателя» (1909). В 1914 вышла книга В. Ф. Переверзева «Творчество Гоголя», в к-рой исследователь раскрыл произв. Г. в единстве идейных и худож. -стилистич. элементов. Однако стремясь к социальному истолкованию творчества писателя,автор построил ошибочную концепцию, согласно к-рой Г. объявлялся «одним из крупнейших представителей поместного стиля». В сов. время вышли работы В. В. Виноградова, В. В. Гиппиуса, Г. А. Гуковского, С. С. Данилова, С. Н. Дурылина, А. Л. Слонимского, Б. М. Эйхенбаума и др. В 1937—52 издано академич. собр. соч. Гоголя в 14 тт. — результат коллективного труда группы ученых. Особенно оживилось изучение жизни и творчества Г. в 50-е гг. в связи со столетием со дня его смерти (работы Н. Л. Степанова, М. Б. Храпченко, С. И. Машинского, Г. Н. Поспелова, В. В. Ермилова и др.). Мировому значению Г., его влиянию на заруб. лит-ры, особенно на славянские — чеш., болг., а также на араб., япон., кит., рум. и др. посвящены работы М. П. Алексеева, Н. И. Кравцова, В. Д. Савицкого, С. В. Никольского, А. П. Соловьевой, А. З. Розенфельда, В. П. Велчева, Цянь Чжун-вэня и др.
Соч—4, СПБ, 1842; Соч., т. 1—6, 2 изд., СПБ, 1855—56; Соч., под ред. Н. Тихонравова, т. 1—7, 10 изд., М., 1889—96 (последние 2 тт. под ред. В. И. Шенрока); Полн. собр. соч., т. 1—14, [М.], 1937—52; Собр. соч., т. 1—6, М., 1952—53; Н. В. Гоголь о лит-ре, М., 1952.
Лит.: Николай М. (Кулиш П. А.), Опыт биографии Н. В. Гоголя, СПБ, 1854; его же—2, СПБ, 1856; Шенрок —4, М., 1892—98; Дурылин С., Из семейной хроники Гоголя Переписка В. А. и М. И. Гоголь-Яновских, М., 1928; С. И., Гоголь, 1852—1952, М., 1951; его же, Гоголь и «дело о вольнодумстве», М., 1959; Иофанов — Л., 1952; Аксаков С. Т., История моего знакомства с Гоголем, М., 1960.
Белинский В. Г., О Гоголе. Статьи, рецензии, письма, М., 1949; Н. Г., Очерки гоголевского периода рус. лит-ры, Полн. собр. соч., т. 3, М., 1947; его же, Соч. и письма Н. В. Гоголя, Полн. собр. соч., т. 4, М., 1948; Мандельштам Овсянико-Куликовский Д. Н., Гоголь, 2 изд., СПБ, 1907; , Гоголь в его произведениях, М., 1909; С., Трилогия романтизма (Н. В. Гоголь), М., 1911; Котляревский Н., Н. В. Гоголь (1829—1842). Очерк из истории рус. повести и драмы. 4 изд., П., 1915; Слонимский Гиппиус В., Гоголь, Л., 1924; Виноградов В., Гоголь и натуральная школа, Л., 1925; , Язык Гоголя и его значение в истории рус. языка, в кн.: Материалы и исследования по истории рус. лит. языка, т. 3, М., 1953; Переверзев В. Ф., Творчество Гоголя, 4 изд., Иваново-Вознесенск, 1928; Тынянов Данилов С. С., Гоголь и театр, Л., 1936; Машинский , Гоголь и революц. демократы, М., 1953; Лит. наследство, т. 58 — Пушкин, Лермонтов, Гоголь, М., 1952; Поспелов Г. Н., Творчество Н. В. Гоголя, М., 1953; Гоголь. Статьи и материалы, Л., 1954; Гус М. С., Гоголь и николаевская Россия, М., 1957; М. Б., Творчество Гоголя, М., 1959; Степанов Н. Л., Гоголь. Творческий путь, 2 изд., М., 1959; Ермилов Гуковский Г., Реализм Гоголя, М., 1959; Тамарченко Д. Е., Из истории рус. классич. романа. Пушкин, Лермонтов, Гоголь, М. — Л., 1961; А. И., Нар. истоки эпич. стиля историч. повестей Н. В. Гоголя, Черновцы, 1961.
Зелинский В., Рус. критич. лит-ра о произв. Н. В. Гоголя, ч. 1—2, 4 изд., М., 1910; ч. 3, 3 изд., М., 1907; Н. В. Гоголь в рус. критике. Вступ. ст. и прим. М. Я. Полякова, М., 1953; Л. и В. М., Библиография соч. Н. В. Гоголя и лит-ры о нем (1916—1934), в сб.: Н. В. Гоголь. Материалы и исследования, т. 1, М. — Л., 1936; Степанов «Вестн. АН СССР», 1959, № 3; Морщинер Пожарский Войтоловская Э. Л., — Л., 1962.
Modzelevska N., Mikołaj Gogol, Warsz., 1952; Kasack Gourfinkel N., Nicolas Gogol dramaturge, P., 1956; Roch ömödie. Von Aristophanes bis G. B. Shaw, W. -Münch., [1957]; Magarshack Leiste ürenberg, 1958.
Ю. В. Манн.