Глава XXVII.
Письмо къ П. А. Плетневу объ изданiи "Современннка" въ новомъ виде: — значенiе этого журнала подь редакцiею П. А. Плетнева; — воспоминанiя Гоголя объ участiи своемъ въ изданiи "Современника" при Пушкине; — указанiе лучшихъ сотрудниковъ для "Современника" въ новомъ виде; — определенiе самаго себя, какъ писателя въ строгомъ смысле; — объ источнике поэзiи; — жажда душевной исповеди. — Письма къ М. С. Щепкину о постановке на сцену "Ревизора съ Развязкой". — Предуведомленiе къ четвертому и пятому изданiямъ "Ревизора". — Письма къ сестре Анне Васильевне о воспитанiи племянника.
Въ письмахъ къ П. А. Плетневу, по поводу изданiя "Переписки съ Друзьями", несколько разъ упоминается объ одномъ письме, касающемся собственно "Современника". Это письмо не помещено мною выше по той причине, что оно прервало бы исторiю изданiя книги, съ которою Гоголь связывалъ столь великiя ожиданiя. Теперь же, когда читатель прошелъ уже все къ ней относящееся, онъ прочтетъ это письмо съ неразвлеченнымъ вниманiемъ. Считаю нужнымъ напомнить читателю, что оно было писано до изданiя "Переписки съ Друзьями", и потому отзывается догматическимъ тономъ, который Гоголь совершенно оставилъ после столкновенiя, посредствомъ своей книги, съ действительнымъ состоянiемъ делъ и понятiй въ Россiи.
"Наконецъ поговорю съ тобой о "Современнике". "Современникъ" вышелъ плохимъ жирналомъ, не смотря на прекрасную цель, которую ты имелъ въ виду. — — —
"Современникъ" даже и при Пушкине не былъ темъ, чемъ долженъ быть журналъ, не смотря на то, что Пушкинъ задалъ себе цель, более положительную и близкую къ исполненiю. Онъ хотелъ сделать четвертное обозренiе въ роде англiйскихъ, въ которомъ могли бы помещаться статьи более обдуманныя и полныя, чемъ какiя могутъ быть въ еженедельникахъ и ежемесячникахъ, где сотрудники, обязанные торопиться, не имеютъ даже времени пересмотреть то, что́ написали сами. Впрочемъ сильнаго желанiя издавать этотъ журналъ въ немъ не было, и онъ самъ не ожидалъ отъ него большой пользы. Получивши разрешенiе на изданiе его, онъ уже хотелъ было отказаться. Грехъ лежитъ на моей душе: я умолилъ его. Я обещался быть вернымъ сотрудникомъ. Въ статьяхъ моихъ онъ находилъ много того, что́ можетъ сообщить журнальную живость изданiю, какой онъ въ себе не признавалъ. Онъ действительно въ то время слишкомъ высоко созрелъ для того, чтобы заключить въ себе это юношеское чувство; моя же душа была тогда еще молода, я могъ принимать живей къ сердцу то, для чего онъ уже простылъ. Моя настойчивая речь и обещанiе действовать его убедили. Но слова моего я бы не могъ исполнить даже и тогда, еслибъ онъ былъ живъ. Не зналъ я, какими путями поведетъ меня Провиденiе, какъ отнимутся у меня силы ко всякой живой производительности литературной и какъ умру я надолго для всего того, что́ шевелитъ современнаго человека.
"По смерти Пушкина, пораженный этой скорбной для всехъ утратой, а для тебя еще скорбнейшей, чемъ для всехъ, пораженный сиротствомъ современнаго общества, очутившагося безъ поэзiи, какъ безъ света, осужденнаго выслушивать пустыя и черствыя пренiя и споры объ искусстве, на место делъ самаго искусства, пораженный этимъ сиротствомъ, которое, впрочемъ, началось уже и при Пушкине, ты взялся горячо за изданiе журнала, стремясь насильно создать ту поэтическую Элладу, которая образовалась сама собою въ начале поприща Пушкина. Въ пылу великодушнаго увлеченiя своего, ты даже позабылъ то, что не мы управляемъ делами и событiями, но чертится свыше всему чередъ свой. Ты даже не приметилъ того, что имелъ такую цель, которой ни въ какомъ случае нельзя было достигнуть листками перiодическаго ежемесячнаго изданiя.
"Современникъ", какъ журналъ, не удался бы даже и тогда, еслибы ты заключалъ въ себе все качества журналиста. Признаюсь, я даже не могу и представить себе, чемъ можетъ быть нужно нынешнему времени появленiе новаго журнала. Это энциклопедическое образованiе публики посредствомъ журналовъ уже не такъ теперь потребно, какъ было прежде. Публика уже более приготовлена. Уже все зоветъ ныне человека къ занятiямъ, более сосредоточеннымъ. Не только значительность современныхъ вопросовъ, но даже самая пустота современнаго общества и легковесная ветренность делъ его, приглашаютъ ныне человека взглянуть строго на самаго себя, вопросить съ большею отчетливостью свои силы и определить себе трудъ не временный, минутный, но тотъ живительный и полный, который ответствуетъ однимъ темъ способностямъ, которыми своеобразно наделенъ изъ насъ каждый уже отъ самаго рожденiя своего. Никакой новой журналъ не можетъ дать теперь обществу пищи питательной и существенной.
"Современникъ" долженъ отбросить отъ себя названiе журнала; онъ долженъ сжаться по прежнему въ книги, наместо листовъ, и более еще, чемъ при Пушкине, походить на альманахъ; онъ долженъ скорей напомнить собой "Северные Цветы" барона Дельвига, съ которымъ было у тебя такъ много сходства въ уменiи наслаждаться и нежиться благоуханными звуками поэзiи. Пусть лучше будетъ выходить онъ три раза всякiй годъ въ урочныя времена: первый разъ ко дню Светлаго Воскресенiя, какъ светлый подарокъ на праздникъ, во второй разъ къ 1-му октябрю, то есть ко времени, когда все съезжаются у насъ изъ дачъ и деревень въ города, въ третiй разъ къ новому году. Словомъ, пусть онъ будетъ современенъ темъ эпохамъ, когда съ большею жадностью встречается новая книга.
— разве только одинъ строгiй отчетъ о замечательнейшихъ изъ нихъ за всю треть, въ такомъ виде, чтобъ онъ самъ собой могъ уже составить замечательную литературную статью. Нужно, чтобы здесь ничто не напоминало читателю о томъ, что есть какiя-нибудь распри въ литературе и существуетъ журнальная полемика. Самыя статьи должны быть допущены сосредоточенныя, полныя, которыя ничемъ не походили бы на тороптивыя, отрывочныя статьи журналовъ. Нужно, чтобы здесь были одни лучшiе цветы современной нашей литературы. Этого можно достигнуть только такимъ изданiемъ, которое будетъ выходить не более трехъ разъ въ годъ. Въ три месяца можно набрать книжку. Современное намъ время, слава Богу, не безъ талантовъ. Часть прозаическая альманаха можетъ быть теперь гораздо значительней и богаче, чемъ когда-либо прежде.
"Поименуемъ нарочно техъ современныхъ писателей, статьями которыхъ можетъ украситься "Современникъ".
"Прежде всего следуетъ назвать графа Сологуба, который безспорно есть нынешнiй нашъ лучшiй повествователь. Никто не щеголяетъ такимъ правильнымъ, ловкимъ и светскимъ языкомъ; слогъ его точенъ и приличенъ во всехъ выраженiяхъ и оборотахъ. Остроты, наблюдательности, познанiй всего того, чемъ занято наше высшее модное общество, у него много. Одинъ только недостатокъ: не набралась еще собственная душа автора содержанiя более строгаго и не доведенъ еще онъ своими внутренними событiями къ тому, чтобы строже и отчетливее взглянуть вообще на жизнь. Но если и это въ немъ совершится, онъ будетъ вполне верный живописецъ лучшаго общества; значительность творенiй его выиграетъ больше, чемъ сто на сто.
"Непосредственно за нимъ следуетъ назвать другого писателя, который скрылъ свое имя подъ выдуманнымъ: Казакъ Луганскiй. Онъ не поэтъ, не влаедеетъ искусствомъ вымысла, не имеетъ даже стремленiя производить творческiя созданiя; онъ видитъ всюду дело и глядитъ на всякую вещь съ ея дельной стороны. Умъ твердый и дельный виденъ во всякомъ его слове, и наблюдательность, и природная острота вооружаютъ живостью его слово. Все у него правда и взято такъ, какъ есть въ природе. Ему стоитъ, не прибегая ни къ завязке, ни къ развязке, надъ которыми такъ ломаетъ голову романистъ, взять любой случай, случившiйся въ Русской земле, первое дело, котораго производству онъ былъ свидетелемъ и очевидцемъ, чтобы вышла сама собой найзанимательнейшая повесть. По мне, онъ значительней всехъ повествователей-изобретателей. Можетъ быть, я сужу здесь пристрастно, потому что писатель этотъ более другихъ угодилъ личности моего собственнаго вкуса и своеобразiю моихъ собственныхъ требованiй: каждая его строчка меня учитъ и вразумляетъ, придвигая ближе къ познанiю русскаго быта и нашей народной жизни; но зато всякъ согласится со мной, что этотъ писатель полезенъ и нуженъ всемъ намъ въ нынешнее время. Его сочиненiя — живая и верная статистика Россiи. Все, что́ ни достанетъ онъ изъ своей многовмещающей памяти и что́ ни разскажетъ достовернымъ языкомъ своимъ, будетъ драгоценнымъ подаркомъ для твоего альманаха.
"Я не знаю, почему замолчалъ Н. Павловъ, писатель, который первыми тремя повестями своими получилъ съ перваго раза право на почетное место между нашими прозаическими писателями и который повредилъ себе только темъ, что, не захотевши быть самимъ собою, вздумалъ копировать [въ трехъ новыхъ повестяхъ своихъ] техъ модныхъ нувелистовъ, которые гораздо его ниже. Онъ могъ бы всегда, не прибегая ни къ напряженнымъ вымысламъ поэтическимъ, ни къ мозаичнымъ искусственнымъ украшенiямъ речи, такъ изуродовавшимъ благородный и ясный слогъ его, взять на выдержку первое психологическое явленiе нашего общества и разсказать его такъ отчетливо и умно, что повесть его имела бы все принадлежности техъ строгихъ классическихъ произведенiй, которыя остаются навсегда образцами въ литературе.
"Я вижу тоже много достоинствъ въ писателе, который подписываетъ подъ своими сочиненiями имя К**. Цветистый слогъ и большое познанiе нравовъ и обычаевъ Малой Россiи говорятъ о томъ, что онъ могъ бы прекрасно написать исторiю этой земли. Онъ могъ бы еще съ большимъ успехомъ составить живыя статьи для альманаха и въ нихъ разсказать просто о нравахъ и обычаяхъ прежнихъ временъ, не вставляя этого въ повесть, или драматическiй разсказъ, — подобно тому, какъ некогда разсказывалъ Корниловичъ о временахъ до Петра и при Петре. Романъ же его, довольно любопытный по частямъ, вялъ и скученъ въ целомъ. Эти драгоценные перлы сведенiй историческихъ, которые разсыпаны на страницахъ его, погибаютъ тамъ совершенно безплодно.
"Мне сказывали, что вообще въ последнее время сделала у насъ успехъ, и несколько молодыхъ писателей показали особенное стремленiе къ наблюденiю жизни действительной. Изъ того, что́ удалось прочесть мне самому, я заметилъ также тому признаки, хотя постройка самихъ повестей мне показалась особенно неискусна и неловка; въ разсказе заметилъ я излишество и многословiе, а въ слоге отсутствiе простоты. Но я уверенъ, что если въ каждомъ изъ этихъ писателей прежде сформируется человекъ, чемъ писатель, все прочее придетъ само собою, и каждый изъ нихъ, обнаружа еще сильней особенности пера своего, не покажетъ ни одного изъ этихъ недостатковъ.
"Не могу не упомянуть о писателе, выступившемъ на литературное поприще драмою "Смерть Ляпунова". Не имея въ себе полной зрелости строенiя драматическаго, которое доступно однимъ только опытнымъ драматургамъ, драма эта имеетъ въ себе много техъ достоинствъ, которыя пророчатъ въ творце ея писателя замечательнаго. Слышать живость минувшаго и уметь заговорить о немъ такимъ живымъ языкомъ, — это свойство великое. Я бы на его месте такъ и впился въ русскiя летописи и ни на мигъ не оторвался бы отъ этого чтенiя. Онъ можетъ много извлечь оттуда прекрасныхъ предметовъ. Почему знать? можетъ быть, отъ такого чтенiя родилась бы въ немъ благословенная мысль написать правдивую исторiю времени, его преимущественно поразившаго. Вполне историческое произведенiе, исполненное писателемъ, умеющимъ такъ живо чувствовать историческiе характеры и написанное такимъ живымъ перомъ, будетъ въ несколько разъ значительней историческихъ драмъ.
"Кстати о молодыхъ и начинающихъ писателяхъ. Мне бы очень хотелось, чтобы ты отыскалъ Прокоповича и умелъ склонить его взяться за перо повествователя. Изъ всехъ техъ, которые воспитывались со мною вместе въ школе и начали писать въ одно время со мною, у него раньше, чемъ у всехъ другихъ, показалась наглядность, наблюдательность и живопись жизни. Его проза была свободна, говорлива, все изливалось у него непринужденно-обильно, все доставалось ему легко и пророчило въ немъ плодовитейшаго романиста. Онъ задремалъ теперь, я это знаю; онъ далъ заснуть въ себе желанiю действовать на поприще просторномъ; самый кругъ его сталъ тесенъ, и передъ нимъ мало жизненнаго поля для наблюденiй. Но жизнь — везде жизнь, и чемъ меньше ея просторъ и теснее ея кругъ, темъ основательней и глубже онъ можетъ быть нами изследуемъ и проникнутъ. Уже самая своя собственная, душевная повесть, предметомъ которой будетъ взято собственное пробужденiе отъ мертвеннаго застоя, заставляющее съ ужасомъ взглянуть человека на животно-истраченную жизнь свою, можетъ быть высокимъ предметомъ для романа! Какой бы праздникъ былъ душе моей, еслибы я встретилъ въ "Современнике" повесть, подъ которою было бы подписано его имя!
"Что̀ же касается до меня самаго, то я по прежнему не могу быть работящимъ и ревностнымъ вкладчикомъ въ твой "Современникъ". Ты уже самъ почувствовалъ, что меня нельзя назвать писателемъ, въ строгомъ, классическомъ смысле. Изъ всехъ техъ, которые начали писать со мною вместе еще въ лета моего школьнаго юношества, у меня менее, чемъ у всехъ другихъ, замечались те свойства, которыя составляютъ необходимыя условiя писателя. Скажу тебе, что даже въ самыхъ раннихъ помышленiяхъ моихъ о будущемъ поприще моемъ никогда не представлялось мне поприще писателя. Столкнулся я съ нимъ почти нечаянно. Некоторыя мои наблюденiя надъ некоторыми сторонами жизни, мне нужными для дела душевнаго, издавна меня занимавшаго, были виной того, что я взялся за перо и вздумалъ преждевремено поделиться съ читателемъ темъ, чемъ мне следовало поделиться уже потомъ, по совершенiи моего собственнаго воспитанiя. Мне доставалось трудно все то, что́ достается легко природному писателю. Я до сихъ поръ, какъ ни бьюсь, не могу обработать слогъ и языкъ свой — первыя, необходимыя орудiя всякаго писателя. Они у меня до сихъ поръ въ такомъ неряшестве, какъ ни у кого даже изъ дурныхъ писателей, такъ что надо мною имеетъ право посмеяться едва начинающiй школьникъ. Все мною написанное замечательно только въ психологическомъ значенiи, но оно ни какъ не можетъ быть образцомъ словесности, и тотъ наставникъ поступитъ неосторожно, кто посоветуетъ своимъ ученикамъ учиться у меня искусству писать, или, подобно мне, живописать природу: онъ заставитъ ихъ производить каррикатуры. Доказательство этому можешь видеть на некоторыхъ молодыхъ и неопытныхъ подражателяхъ моихъ, которые именно черезъ это самое подражанiе стали несравненно ниже самихъ себя, лишивъ себя своей собственной самостоятельности. У меня никогда не было стремленiя быть отголоскомъ всего и отражать въ себе действительность, какъ она есть вокругъ насъ, — стремленiя, которое тревожитъ поэта во все продолженiе его жизни и умираетъ въ немъ только съ его собственною смертью. Я даже не могу заговорить теперь ни о чемъ, кроме того, что́ близко моей собственной душе. Итакъ, если я почувствую, что чистосердечный голосъ мой будетъ истинно нуженъ кому-нибудь и слово мое можетъ принести какое-нибудь внутреннее примиренiе человеку, тогда у тебя въ "Современнике" будетъ моя статья; если же нетъ — ея не будетъ; и ты на меня за это никакъ не гневайся.
"Я здесь не упомянулъ также ни объ одномъ изъ техъ современныхъ прозаическихъ писателей нашихъ, которые, будучи заняты собственными изданiями, или же сидя надъ трудами более отвлеченными, требующимм полнаго вниманiя, не имеютъ ни возможности, ни досуга поработать для твоего "Современника." Ихъ не следуетъ и безпокоить.
"— — У всякаго есть свое внутреннее дело, у всякаго совершается въ душе свое собственное событiе, на время его отвлекающее отъ участiя въ деле общемъ; и никакъ нельзя требовать, чтобы другой жертвовалъ собою и своею собственною целiю для какой-нибудь нами любимой мысли, или нашей цели, къ которой мы предположили себе стремиться. Каждому определяетъ Богъ дорогу, непохожую на ту, которую назначено проходить другому, и нельзя мерить всехъ однимъ и темъ же аршиномъ. А потому уважай и самый отказъ другого, даже и тогда, еслибы онъ не захотелъ объявить причины, почему не можетъ дать статьи въ "Современникъ". Довольствуйся темъ, что́ дадутъ. Если только одни поименованные мною писатели дадутъ статьи свои, то и этого уже будетъ достаточно. Но я знаю, что дадутъ еще и другiе, которыхъ я не назвалъ. Вопреки людямъ, жалующимся на недостатокъ талантовъ въ нынешнее время, я вижу ихъ теперь гораздо больше, чемъ когда-либо прежде. Они не попали на свою дорогу, еще никто изъ нихъ не умелъ стать самимъ собой, и это причина ихъ неприметности. Но многiе изъ нихъ уже болеютъ этимъ желанiемъ, хотя и не знаютъ, какъ удовлетворить ему. Стремленiе узнать назначенье свое есть теперь страданье многихъ людей, одаренныхъ способностями, Оно-то есть настоящая, истинная причина дремоты и бездейственности на поприще литературномъ.
"Стихотворная часть "Современника" можетъ быть также весьма богата, не взирая на то, что, по видимому, въ современномъ обществе угаснуло расположенiе къ поэзiи. Слава Богу, еще здравствуетъ самъ патрiархъ нашей поэзiи: еще небо хранитъ намъ Жуковскаго. Въ награду за безукоризненную, чистую жизнь, ему одному изъ всехъ насъ дано почувствовать свежесть молодости въ старческiя лета и силу юноши для дела поэтическаго. Его нынешнiе труды далеко полновесней и значительней прежнихъ. Не нужно судить о немъ по темъ стихотворнымъ сказкамъ и повестямъ, которыя были помещены въ последнее время въ "Современнике" Оне не могли и не должны были произвесть никакого впечатленiя на общество, и нечего удивляться, что общество, оценивая всякое новое произведенiе относительно своихъ собственныхъ потребностей душевныхъ, ища въ немъ ответа на тревожныя исканiя свои, назвало эти стихотворенiя "Подарокъ Детямъ отъ Жуковскаго". Онъ сделалъ ошибку, пославши ихъ журналъ. Я говорилъ это ему тогда же, советуя или ничего не посылать, или послать то, что̀ пришлось бы по душе взрослому человеку. Но теперь я знаю, что онъ пришлетъ тебе въ альманахъ который-нибудь изъ техъ перловъ, которые выработались въ глубине его собственной души, где въ последнее время такъ много произошло прекраснаго. Еще, слава Богу, здравствуютъ два другiе первоклассные наши поэты, князь Вяземскiй и Языковъ, и могутъ подарить "Современникъ" новыми, дотоле нераздававшимися отъ нихъ звуками, — звуками, исторгнутыми изъ выстрадавшагося сердца, песнями самой души, уже набравшейся строгаго содержанiя высшей поэзiи.
"Самые наши молодые, недавно показавшiеся поэты, которыхъ я здесь не называю по именамъ и которые показали, покуда, одно благозвучiе, легкость и щегольство стихосложенiя, но еще не показали истинныхъ и верныхъ ощущенiй своихъ, могутъ заговорить струнами поэзiи, более намъ близкой. Поэзiя есть чистая исповедь души, а не порожденiе искусства, или хотенiя человеческаго; поэзiя есть правда души, а потому и всемъ равно можетъ быть доступна. Способность вымысла и творчества есть слишкомъ высокая способность и дается однимъ только всемiрнымъ генiямъ, которыхъ появленiе слишкомъ редко на земле. Опасно и вступать на этотъ путь другому. Многiе даже изъ первокласснейшихъ талантовъ становились ниже себя, зашедши въ область вымысла; но высоко возвышались даже и небольшiе таланты, когда событiями собственной души своей были наведены на то, чтобы передавать одну чистую правду души. Приспеваетъ время, когда жажда исповеди душевной становится сильнее и сильнее. Много поэтическихъ звуковъ издадутъ даже и те, которые не помышляли быть поэтами; много прекрасныхъ цветковъ, много драгоценныхъ вкладовъ понесутъ къ тебе со всехъ сторонъ въ твой "Современникъ".
"Ты самъ, хотя уже давно не пробовалъ звуковъ оставленной и позабытой тобою лиры, примешься за нее вновь. Ты, верно, испыталъ въ это вреия тоже немало скорбныхъ минутъ и никемъ неуслышаннаго горя; твоя душа, верно, томилась также желанiемъ передать и объяснить себя, искала друга, которому могло бы быть доступно тяжкое состоянiе ея, и, не найдя его нигде, обратилась наконецъ къ Тому родному всемъ намъ Существу, Которое одно умеетъ принимать любовно на грудь къ Себе тоскующаго и скорбящаго и къ Которому наконецъ все живущее обратится. Припомни же все эти минуты, какъ минуты скорбей, такъ и минуты высшихъ утешенiй, тебе ниспосланныхъ, передай ихъ, изобрази въ той правде, въ какой оне были. Тебе помогутъ слезы умиленiя и растроганныя чувства признательной души твоей; они помогутъ тебе передать съ такой силой, съ какой не съумеетъ передать ихъ великiй, владеющiй чародействомъ вымысла, но еще невыстрадавшiйся поэтъ.
"Современникъ" тогда оправдаетъ данное ему названiе, но оправдаетъ его въ другомъ, высшемъ смысле: онъ будетъ современенъ прекраснаго братства всехъ пишущихъ. Одинъ только ты въ Россiи можешь предпринять и выполнить такое изданiе, потому что одинъ только ты питалъ о немъ постоянную мысль, одинъ только ты не имелъ въ виду денежныхъ интересовъ и вознагражденiй за труды, одинъ ты безотчетно питалъ чистую, младенческую любовь къ искусству, сделавшую тебя другомъ лучшихъ поэтовъ нашихъ и превратившую для тебя самое искусство въ твое собственное, какъ-бы родное и семейственное дело. Стало быть, одному только тебе можетъ быть вверено такое изданiе.
"Оно должно быть роскошно; оно должно быть во всехъ отношенiяхъ драгоценнымъ подаркомъ, — печататься со всей всевозможной типографической роскошью, украситься лучшими гравюрами и виньетками, какiя могутъ только быть произведены у насъ въ Россiи [граверовъ выбери русскихъ; иностранцевъ сюда не вмешивай]. Мерку книгамъ дай небольшую, — немного чемъ побольше "Северныхъ Цветовъ". Словомъ, чтобы и по достоинству, и по виду изданiе походило на драгоценность. Все это можешь исполнить одинъ только ты, потому что, не имея въ виду пользоваться доходами съ него для своего собственнаго содержанiя и прокормленiя, ты можешь употребить ихъ на красоту самаго изданiя и такимъ образомъ доставить хлебъ бъднымъ художникамъ нашимъ, которымъ приходится иногда претерпевать горькую чашу.
"Итакъ, если все это, что́ я теперь сказалъ, пришлось тебе по сердцу, то благословясь приступай съ Богомъ къ составленiю первой книжки "Современника" ко времени наступающаго праздника Светлаго Воскресенiя 1847 года, а письмо мое поставь первой статьей, въ виде программы, или вступленiя въ самую книгу. До того же времени дай его прочесть всемъ темъ, отъ которыхъ ты пожелалъ бы иметь статью. Какъ ни слабо и ни поверхностно оно написано, но я уверенъ, что, по прочтенiи его, всякъ согласистся вместе съ тобой и со мной въ необходимости такого изданiя въ Россiи и, верно, дастъ тебе найлучшее изъ своихъ произведенiй. Въ газетныхъ листахъ ты можешь объявить о немъ только немногими словами: именно, что "Современникъ" будетъ выходить въ трехъ книгахъ, въ означенные сроки. Прибавь къ этому одне только имена техъ, которыхъ статьи будутъ помещены: этого достаточно. Пусть лучше все остальное, какъ достоинство статей, такъ и роскошь самаго изданiя, будетъ прiятною неожиданностью для каждаго читателя."
"Современнике", помещаю здесь, а не выше, письма Гоголя къ М. С. Щепкину о представленiи "Ревизора съ Развязкой", "Предуведомленiе" къ четвертому и пятому изданiямъ "Ревизора" и письма къ сестре Анне Васильевне.
1.
"Михаилъ Семеновичъ! вотъ въ чемъ дело: вы должны взять въ свой бенефисъ "Ревизора" въ его полномъ виде, то есть, следуя тому изданiю, которое напечатано въ полномъ собранiи моихъ сочиненiй, съ прибавленiемъ хвоста, посылаемаго мною теперь. Для этого вы сами непременно должны съездить въ Петербургъ, чтобы ускорить личнымъ присутствiемъ ускоренiе цензурнаго разрешенiя. Не знаю, кто театральный цензоръ. Если тотъ самый Гедеоновъ, который былъ въ Риме съ графомъ Васильевымъ и съ которымъ я тамъ познакомился, то попросите его отъ моего имени крепко. Во всякомъ случае обратитесь по этому делу къ Плетневу и графу М. Ю. В****, которымъ все объясните и которыхъ участiе можетъ оказаться нужнымъ. Скажите какъ имъ, такъ и себе самому, чтобы это дело до самаго представленiя не разглашалось и оставалось бы втайне между вами. Хлестакова долженъ играть Живокини. Дайте непременно отъ себя мотивъ другимъ актерамъ, особенно Бобчинскому и Добчинскому. Постарайтесь сами съиграть передъ ними некоторыя роли. Обратите особенное вниманiе на последнюю сцену. Нужно непременно, чтобы она вышла картинной и даже потрясающей. Городничiй долженъ быть совершенно потерявшимся и вовсе не смешнымъ. Жена и дочь въ полномъ испуге должны обратить глаза на его одного. У смотрителя училищъ должны трястись колени сильно; у Земляники также. Судья, какъ уже известно, съ присядкой. Почтмейстеръ, какъ уже известно, съ вопросительнымъ знакомъ къ зрителямъ. Бобчинскiй и Добчинскiй должны спрашивать глазами другъ у друга объясненiя этому всему. На лицахъ дамъ-гостей ядовитая усмешка, кроме одной жены Луканчика, которая должна быть вся въ испуге, бледна, какъ смерть, и ротъ открытъ. Минуту, или минуты две, непременно должна продолжаться эта немая сцена, такъ чтобы Коробкинъ соскучившись успелъ попотчивать Растаковскаго табакомъ, а кто-нибудь изъ гостей даже довольно громко сморкнуть въ платокъ. Что́ же касается до прилагаемой при семъ "Развязки Ревизора", которая должна следовать тотъ же часъ после "Ревизора", то вы, прежде чемъ давать ее разучать актерамъ, вчитайтесь въ нее хорошенько. сами, войдите въ значенiе и крепость всякаго слова, всякой роли, такъ какъ-бы вамъ пришлось все эти роли съиграть самому, и когда войдутъ они вамъ въ голову все, соберите актеровъ и прочитайте имъ, и прочитайте не одинъ разъ, прочитайте раза три-четыре, или даже пять. Не пренебрегайте, что роли маленькiя и по нескольку строчекъ. Строчки эти должны быть сказаны твердо, съ полнымъ убежденьемъ въ ихъ истине; потому что это споръ, и споръ живой, а не нравоученiе. Горячиться не долженъ никто, кроме разве Семена Семеновича, но слова произносить долженъ всякъ несколько погромче, какъ въ обыкновенномъ разговоре, потому что это споръ. Никилай Николаичъ долженъ быть даже отчасти крикливъ; Петръ Петровичъ — съ некоторымъ заливомъ.
Онъ долженъ скопировать того, котораго онъ зналъ говорящаго лучше всехъ по-русски. Хорошо бы, еслибы онъ могъ несколько придерживаться Американца Т***. Николаю Николаевичу должно, за неименiемъ другого, придерживаться Ник. Филипповича Пав., потому что у него самый ровный и пристойный голосъ изъ всехъ нашихъ литераторовъ; притомъ въ него не трудно попасть. Самому Семену Семеновичу нужно дать более благородную замашку, чтобы не сказали, что онъ взятъ съ Николая Михаилов. Заг... Вамъ же вотъ замечанiе. Старайтесь произносить все ваши слова какъ можно тверже и покойнее, какъ-бы вы говорили о самомъ простомъ, но весьма нужномъ деле. Храни васъ Богъ слишкомъ разчувствоваться. Вы разхныкаетесь, и выйдетъ у васъ чортъ знаетъ что. Лучше старайтесь такъ произнести слова, самыя близкiя къ вашему собственному состоянью душевному, чтобы зритель виделъ, что вы стараетесь удержать себя отъ того, чтобы не заплакать, а не въ самомъ деле заплакать. Впечатленiе будетъ отъ того несколько разъ сильней. Старайтесь заблаговременно, во время чтенiя своей роли, выговаривать твердо всякое слово, простымъ, но проницающимъ языкомъ, — почти такъ, какъ начальникъ артели говоритъ своимъ работникамъ, когда выговариваетъ имъ, или попрекаетъ въ томъ, въ чемъ действительно они провиноватились. Вашъ большой порокъ въ томъ, что вы не умеете выговаривать твердо всякаго слова. Отъ этого вы неполный владелецъ собою въ своей роле. Въ Городничемъ вы лучше всехъ вашихъ другихъ ролей именно потому, (что) почувствовали потребность говорить выразительнее. Будьте же и здесь, и въ "Развязке Ревизора", темъ же Городничимъ. Берегите себя отъ сентиментальности и караульте сами за собою. Чувство явится у васъ само собою; за нимъ не бегайте; бегайте за темъ, какъ бы стать властелиномъ себя. Обо всемъ этомъ не сказывайте никому въ Москве, кроме Шевырева, по техъ поръ, покуда не возвратитесь изъ Петербурга. У васъ языкъ немножко длинноватъ; вы его на этотъ разъ поукоротите. Еслижъ онъ начнетъ слишкомъ почесываться, то вы придите въ другой разъ къ Шевыреву и разскажите ему вновь, какъ-бы вы разсказывали свежему и совсемъ другому человеку. Развязку нужно будетъ переписать, потому что кроме экземпляра, нужнаго для театральной цензуры, другой будетъ нуженъ для подписанiя цензору Никитенке, которому отдастъ Плетневъ, ибо "Ревизоръ" долженъ напечататься отдельно съ "Развязкой" ко дню представленiя и продаваться въ пользу бедныхъ, о чемъ вы, при вашемъ вызове, по окончанiи всего, должны возвестить публике, что не благоугодно ли ей, ради такой богоугодной цели, сей же часъ по выходе изъ театра купить "Ревизора" въ театральной же лавке; а кто разохотится дать больше означенной цены, тотъ бы покупалъ ее прямо изъ вашихъ рукъ, для большей верности. А вы эти деньги потомъ препроводите къ Шевыреву. Но объ этомъ речь еще впереди. Довольно съ васъ, покаместь, этого. Итакъ благословясь поезжайте съ Богомъ въ Петербургъ. Бенефисъ вашъ будетъ блистателенъ. Не глядите на то, что пiэса заиграна и стара. Будетъ къ этому времени такое обстоятельство, что все пожелаютъ вновь увидать "Ревизора" даже и въ томъ виде, въ какомъ онъ давался прежде. Сборъ вашъ будетъ съ верхомъ полонъ. Поговорите съ Сосницкимъ, чтобъ увидать, можно ли то же самое сделать въ Петербурге сколько возможно такимъ образомъ, какъ въ Москве. Прежде его испытайте: онъ немножко упрямъ въ своихъ убежденiяхъ. Скажите ему, что это стыдно — и всё въ христiянскомъ духе — иметь такое гордое мненiе въ своей безошибочности и что онъ первый, еслибы только захотелъ истинно постараться о томъ, чтобы последняя сцена вышла такъ, какъ ей следуетъ быть, она бы сделалась чистая натура; не приметилъ бы зритель такой искусственности и принялъ бы ее за вылившуюся непринужденно. Скажите ему, что для русскаго человека нетъ невозможнаго дела, что нетъ даже на языке его и слова нетъ, если онъ только прежде выучился говорить всякимъ собственнымъ страстишкамъ нетъ"Развязку Ревизора", и о полученiи всего этого уведомьте меня тотъ же часъ."
2.
"Пишу къ вамъ еще несколько строкъ, Михаилъ Семеновичъ. Если вы совершенно сошлись и условились съ Сосницкимъ относительно постановки "Ревизора" въ новомъ виде, то вотъ вамъ маленькое письмецо къ Сосницкому, которое влагаю незапечатаннымъ, чтобы могли прочесть его также и вы, и встретить тамъ, можетъ быть, что-нибудь нужное и для собственнаго соображенiя. По делу хлопочите живо и никакъ не пропускайте бывать у всехъ, у кого следуетъ. У графа В****, Михаила Юрьевича, побывайте, какъ я вамъ уже говорилъ. Повидайтесь также съ меньшой дочерью его, графиней Анной Михайловной. Скажите ей, что я непременно приказалъ вамъ къ ней явиться, и разскажите ей обо всемъ относительно постановки "Ревизора". Скажите ваши мысли о "Ревизоре" и вообще обо всемъ по этой части, равно какъ и о ходе дела. Она будетъ хлопотать о многомъ лучше мужчинъ. На ней, между прочимъ, лежитъ одна изъ главныхъ обязанностей по поводу раздачи суммы для бедныхъ; а потому все это дело ей близко, и вы можете съ ней разговориться откровенно обо всемъ. Она умна; многое пойметъ и на многое подвинетъ другихъ. А ко мне не позабудьте написать въ Неаполь изъ Петербурга хоть несколько строкъ, чтобы я зналъ, какъ расправлялись вы молодцомъ, или — къ вечному стыду — бабой, отъ чего Богъ да сохранитъ васъ."
3.
"(1847) декабря 16. Неаполь.
"Вы уже, безъ сомненiя, знаете, Михаилъ Семеновичъ, что "Ревизора съ Развязкой" следуетъ отложить до вашего бенефиса въ будущемъ 1848 году. На это есть множество причинъ, часть которыхъ, вероятно, вы и сами проникаете. Во всякомъ случае я этому радъ. Кроме того, что дело будетъ не понято публикою нашею въ надлежащемъ смысле, оно выйдетъ просто дрянь отъ дурной постановки пiэсы и плохой игры нашихъ актеровъ. "Ревизора" нужно будетъ дать такъ, какъ следуетъ [сколько-нибудь сообразно тому, чего требуетъ по крайней мере авторъ его], а для этого нужно время.
который, какъ вы сами знаете, вдругъ можетъ измениться отъ одного ударенiя, перемещеннаго на другое место, или на другое слово. Для этого нужно, чтобы прежде всего я прочелъ вамъ самому "Ревизора", а вы бы прочли потомъ актерамъ. Бывши въ Москве, я не могъ читать вамъ "Ревизора". Я не былъ въ надлежащемъ расположенiи духа, а потому не могъ даже съуметь дать почувствовать другимъ, какъ онъ долженъ быть съигранъ. Теперь, слава Богу, могу. Погодите, можетъ быть, мне удастся такъ устроить, что вамъ можно будетъ прiехать летомъ ко мне. Мне ни въ какомъ случае нельзя заглянуть въ Россiю раньше окончанiя работы, которую нужно кончить. Можетъ быть, вамъ также будетъ тогда сподручно взять съ собою и какого нибудь товарища, больше другихъ толковаго въ деле. А до того времени вы все-таки не пропускайте свободнаго времени и вводите, хотя понемногу, второстепенныхъ актеровъ въ надлежащее существо ролей, въ благородный, верный тактъ разговора — понимаете ли? — чтобы не слышался фальшивой звукъ. Пусть изъ нихъ никто не отменяетъ своей роли и не кладетъ на нее красокъ и колорита, но пусть услышитъ общечеловеческое ея выраженiе и удержитъ общечеловеческое благородство речи. Словомъ, изгнать вовсе каррикатуру и ввести ихъ въ понятiе, что нужно не представлять, а существо дела, для котораго призвано действующее лицо, трудно, и безъ васъ никто самъ по себе изъ нихъ этого не почувствуетъ. Итакъ сделайте имъ близкимъ ваше собственное ощущенiе, и вы сделаете этимъ истинно доблестный подвигъ въ честь искусства. А между темъ напишите мне [если книга моя, , уже вышла и въ вашихъ рукахъ] ваше мненiе о статье моей о театре и одностороннемъ взгляде на театръ, не скрывая ничего и не церемонясь ни въ чемъ, равнымъ образомъ какъ и обо всей книге вообще. Что́ ни есть въ душе, все несите и выгружайте наружу."
4.
"Письмо ваше, добрейшiй Михаилъ Семеновичъ, такъ убедительно и красноречиво, что, еслибы я и точно хотелъ отнять у васъ Городничаго, Бобчинскаго и прочихъ героевъ, съ которыми, вы говорите, сжились, какъ съ родными по крови, то и тогда бы возвратилъ вамъ вновь ихъ всехъ, — можетъ быть, даже и съ поддачей лишняго друга. Но дело въ томъ, что вы, кажется, не такъ поняли последнее письмо мое. Прочитайте "Ревизора". Я именно хотелъ затемъ, чтобы Бобчинскiй сделался еще больше Бобчинскимъ, Хлестаковъ Хлестаковымъ, и словомъ — всякъ темъ, чемъ ему следуетъ быть. Переделку же я разумелъ только въ отношенiи къ пiэсе, заключающей "Ревизора". Понимаете ли это? Въ этой пiэсе я такъ неловко управился, что зритель непременно долженъ вывести заключенiе, что я изъ "Ревизора" хочу сделать аллегорiю. У меня не то въ виду. "Ревизоръ" "Ревизоромъ", а примененiе къ самому себе есть непременная вещь, которую долженъ сделать всякъ зритель изо всего, даже и не-"Ревизора", но которое прилично ему сделать по поводу "Ревизора". Вотъ что́ следовало было доказать по поводу словъ: "Разве у меня рожа крива?" Теперь осталось все при всемъ: и овцы целы, и волки сыты. Аллегорiя аллегорiей, а "Ревизоръ" "Ревизоромъ". Странно, однакожъ, что свиданiе наше не удалось. Разъ въ жизни пришла мне охота прочесть какъ следуетъ "Ревизора", чувствовалъ, что прочелъ бы действительно хорошо, — и не удалось. Видно, Богъ не велитъ мне заниматься театромъ. Одно замечанье на счетъ Городничаго прiймите къ сведенiю. Начало перваго акта несколько у васъ холодно. Не позабудьте также: у Городничаго есть некоторое ироническое выраженiе въ минуты самой досады, какъ, напримеръ, въ словахъ: "Такъ ужъ, видно, нужно. До сихъ поръ подбирались къ другимъ городамъ; теперь пришла очередь и къ нашему". Во второмъ акте, въ разговоре съ Хлестаковымъ следуетъ гораздо больше игры въ лице. Тутъ есть совершенно различные выраженья сарказма.
Впрочемъ это ощутительней по последнему изданiю, напечатанному въ "Собранiи Сочиненiй".
"Очень радъ, что вы занялись ревностно писанiемъ вашихъ записокъ. Начать въ ваши годы писать записки — это значитъ жить ввовь. Вы непременно помолодеете и силами, и духомъ, а чрезъ то приведете себя въ возможность прожить лишнiй десятокъ летъ".
"Предуведомленiе.
"Почти все наши русскiе литераторы жертвовали чемъ-нибудь отъ трудовъ своихъ въ пользу неимущихъ: одни издавали съ этою целью сами книги, другiе не отказывались участвовать въ изданiяхъ, собираемыхъ изъ общихъ трудовъ, третьи, наконецъ, составляли нарочно для того публичныя чтенiя. Одинъ я отсталъ отъ прочихъ. Желая хотя поздо загладить свой проступокъ, назначаю въ пользу неимущихъ четвертое и пятое изданiе "Ревизора", ныне напечатанныя въ одно и то же время въ Москве и въ Петербурге, съ присовокупленiемъ новой, неизвестной публике пiэсы: "Развязка Ревизора". По разнымъ причинамъ и обстоятельствамъ, пiэса эта не могла быть доселе издана, и въ первый разъ помещается здесь.
"Деньги, выручаемыя за оба эти изданiя, назначаются только въ пользу техъ неимущихъ, которые, находясь на самыхъ незаметныхъ маленькихъ местахъ, получаютъ самое небольшое жалованье и этимъ небольшимъ жалованьемъ, едва достаточнымъ на собственное прокормленiе, должны помогать, а иногда даже и содержать, еще беднейшихъ себя родственниковъ своихъ, — словомъ, въ пользу техъ, которымъ досталась горькая доля тянуть двойную тягость жизни. А потому прошу всехъ моихъ читателей, которые сделали уже начало доброму делу покупкой этой книги, сделать ему и доброе продолженiе, а именно: собирать, по возможности и по мере досуга, сведенiя обо всехъ наиболее нуждающихся, какъ въ Москве, такь и въ Петербурге, не пренебрегая скучнымъ деломъ входить самому лично
"Много происходитъ вокругъ насъ страданiй, намъ неизвестныхъ.
— котораго вся участь, можетъ быть, зависела отъ одного нашего пристальнаго на него взгляда; но взгляда на него мы не обратили; безпечно и беззаботно продолжаемъ жизнь свою, почти равнодушно слышимъ о томъ, что такой-то, жившiй съ нами рядомъ, погибнулъ, не подозревая того, что причиной этой погибели было именно то, что мы не дали себе труда пристально взглянуть на него. Ради самаго Христа, умоляю не пренебрегать разговорами съ теми, которые молчаливы, неразговорчивы, которые скорбятъ тихо, претерпеваютъ тихо и умираютъ тихо, такъ что даже редко и по смерти ихъ узнается, что они умерли отъ невыносимаго бремени своего горя. Всехъ же техъ моихъ читателей, которые, будучи заняты обязанностями и должностями высшими и важнейшими, не имеютъ черезъ то досуга входить непосредственно въ положенiе бедныхъ, прошу не оставить посильнымъ денежнымъ вспоможенiемъ, препровождая его къ одному изъ раздавателей такихъ вспомоществованiй, которыхъ имена, и адресы приложены въ конце сего предуведомленiя.
"Считаю обязанностью при этомъ уведомить, что избраны мною для этого дела те изъ мне знакомыхъ лично людей, которые, не будучи озабочены излишне собственными хлопотами и обязанностями, лишающими нужнаго досуга для подобныхъ занятiй, влекутся сверхъ того собственной, душевной потребностью помогать другому и которые взялись радостно за это трудное дело, не смотря на то, что оно отнимаетъ отъ нихъ множество прiятныхъ удовольствiй светскихъ, которыми неохотно жертвуетъ человекъ. А потому всякъ изъ дающихъ можетъ быть уверенъ, что помощь, имъ произведенная, будетъ произведена съ разсмотренiемъ: не бросится изъ нея и копейка напрасно. Не помогутъ они по техъ поръ человеку, пока не узнаютъ его близко, не взвесятъ всехъ обстоятельствъ, его окружающихъ, и не получатъ такимъ образомъ вразумленiя полнаго, какимъ советомъ и напутствiемъ сопроводить поданную ему помощь. Въ техъ же случаяхъ, где страждущiй самъ виной тяжелой участи своей и въ дело его бедствiя замешалось дело его собственной совести, помощь произведутъ они не иначе, какъ черезъ руки опытныхъ священниковъ и вообще такихъ духовниковъ, которые не въ первой разъ имели дело съ душою и совестью человека. Хорошо, еслибы всякъ изъ техъ, которые будутъ собирать сведенiя о бедныхъ, взялъ на себя трудъ изъясняться объ этомъ съ раздавателями суммъ лично, а не посредствомъ переписки: въ разговорахъ объясняются легко все те недоразуменiя, которыя всегда остаются въ письмахъ. Всякъ можетъ усмотреть самъ, уже по роду самаго дела, къ кому изъ означенныхъ лицъ ему будетъ приличней, ловче и лучше обратиться, принимая въ соображенiе и то, въ какомъ деле особенно нужно сострадательное участiе женщины, а въ какомъ твердое, братски подкрепляющее слово мужа. Лучше, если для такихъ переговоровъ будетъ назначенъ разъ навсегда одинъ определенный часъ, хотя, положимъ, отъ 11 до 12, который вообще для всехъ, для большинства людей, есть удобнейшiй; еслижъ кому онъ и неудобенъ, то все-таки, пришедши въ этотъ часъ, можно получить осведомленiе о другомъ удобнейшемъ".
1.
"На письмо твое, сестра Анна Васильевна, я не отвечалъ, хотя былъ имъ доволенъ. На счетъ племянника нашего скажу тебе, что — — я думалъ только, не вырвется ли какъ-нибудь въ словахъ его любовь и охота къ какому-нибудь делу, которое подъ рукой и о которомъ мальчикъ въ его лета можетъ иметь понятiе. — — — Ты внуши ему по крайней мере желанье читать побольше историческихъ книгъ и желанье узнавать собственную землю, географiю Россiи, исторiю Россiи, путешествiя по Россiи. Пусть онъ распрашиваетъ и узнаетъ про всякое сословiе въ Россiи, начиная съ собственной губернiи и уезда: что̀ такое крестьяне, на какихъ они условiяхъ, сколько работаютъ въ этомъ месте, сколько въ другомъ, какими работами занимаются, — что́ такое мещане въ городахъ, чемъ занимаются, — что́ такое купцы и чемъ торгуютъ, — что̀ производитъ такой-то уездъ, или губернiя и чемъ промышляютъ въ другомъ месте. Словомъ — нужно, чтобы въ немъ пробудилось желанье узнавать въ первую ярмарку, какая случится у васъ, вели ему высмотреть хорошенько, какихъ товаровъ больше и какихъ меньше, и записать это на бумажке, — скажи, что для меня. Потомъ пусть запишетъ, откуда и съ какихъ местъ больше привезли товаровъ и чьи люди больше торгуютъ и больше привозятъ. Это заставитъ его и переспросить, и поразговориться со многими торговцами. А потомъ можетъ такимъ образомъ и въ Полтаве замечать многое. Нужно, чтобы онъ не пропускалъ ничего безъ всего, что́ ни окружаетъ, тогда изъ него выйдетъ человекъ; безъ этого же свойства, онъ будетъ кругомъ ничто́ почитаю нужнымъ передать тебе по предмету племянника. — — —"
2.
"Отъ Шевырева ты получишь несколько книгъ, которыя ты должна будешь прочесть вместе съ племянникомъ, потому что оне собственно для него. Но я бы хотелъ, чтобы ты ихъ прочитала тоже. Оне могутъ и тебя несколько навести именно на то, что́ нужно знать тому, кто бы захотелъ бы истинно честно служить земле своей. Тебе это нужно, чтобы уметь внушить своему племяннику любить Россiю и знать ее. Прочитай особенно книгу самаго Шевырева: "Чтенiя о Русской Словесности". Они тебя введутъ глубже въ этотъ предметъ, чемъ племянника, потому что онъ еще дитя, и ты будешь потомъ въ силахъ истолковать ему многое, чего онъ самъ не пойметъ. Старайся также внушить ему, что на всякомъ месте можно исполнять свято долгъ свой, и нетъ въ мiре места, которое бы можно назвать было презреннымъ. Всякое место можетъ быть облагорожено, если будетъ на немъ благородный человекъ. Между книгами одна будетъ въ чемъ именно состоитъ такая-то и такая наука и что́ въ ней содержится. Проси его слушать повнимательнее преподавателей, чтобы пересказать потомъ тебе; уверь его, что ты многому и сама хочешь поучиться у него. Тебе это удастся, я знаю. Тогда тебе лучше откроется, что́ онъ такое и къ чему именно есть у него способности. Старайся также доказать ему, что тотъ, кто учиться и быть полезнымъ земле своей, тотъ съумеетъ научиться и у профессора не очень умнаго; а кто не имеетъ этого , тотъ не научится ничему и у найумнейшаго учителя, — чтобы онъ не научился нерадеть и о самой науке изза того только, что "