Кулиш П. А.: Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя
Глава XXIV

Глава XXIV.

Письма къ П. А. Плетневу по поводу изданiя "Переписки съ Друзьями": тайна, въ которой должно было быть сохранено дело; — расчеты на большой сбытъ экземпляровъ; — поправки; — высокое мненiе автора о значенiи книги; — искренняя преданность къ Царствующему Дому; — о нуждающихся въ помощи; — кому послать экземпляры; — объ изданiи "Ревизора съ Развязкой"; — сожаленiе о перемене редакцiи "Современника"; — о сообщенiи толковъ и критическихъ статей; — о второмъ изданiи "Переписки съ Друзъями"; — о малодушiи въ стремленiи къ добру; — взглядъ Гоголя на самого себя и на дружескiя связи съ знатными людьми; — отношенiе "Переписки съ Друзьями" къ "Мертвымъ Душамъ".

1.

"Іюля 30 (1846). Швальбахъ.

"Наконецъ моя просьба! Ее ты долженъ выполнить, какъ наивернейшiй другъ выполняетъ просьбу своего друга. Все свои дела въ сторону и займись печатаньемъ этой книги, подъ названiемъ: — вотъ что̀ покаместь могу сказать; все прочее объяснитъ тебе сама книга. Къ концу ея печатанiя, все станетъ ясно, и недоразуменiя, тебя доселе тревожившiя, изчезнутъ сами собою. Здесь посылается начало. Продолженiе будетъ посылаться немедленно. Жду возвратно некоторыхъ писемъ еще, но за этимъ остановки не будетъ, потому что достаточно даже и техъ, которыя мне возвращены. Печатанiе должно происходить въ тишине: нужно, чтобы, кроме ценсора и тебя, никто не зналъ. — — Возьми съ него также слово никому не сказывать о томъ, что выйдетъ моя книга. Ее нужно отпечатать въ месяцъ, чтобы къ половине сентября она могла уже выйдти. Печатать на хорошей бумаге, въ 8 долю листа средн. формата, буквами четкими и легкими для чтенiя; размещенiе строкъ такое, какъ нужно для того, чтобы книга наиудобнейшимъ образомъ читалась. Ни виньетокъ, ни бордюровъ никакихъ; сохранить во всемъ благородную простоту. Фальшивыхъ титуловъ передъ каждою статьею не нужно; достаточно, чтобы каждая начиналась на новой странице, и былъ бы просторный пробелъ отъ заглавiя до текста. Печатай два завода и готовь бумагу для второго изданiя, которое, по моему соображенiю, воспоследуетъ немедленно: эта книга разойдется более, чемъ все мои прежнiя сочиненiя, потому что это до сихъ поръ моя единственная дельная книга. Вследъ за прилагаемою при семъ тетрадью будешь получать безостановочно другiя. Надеюсь на Бога, что онъ подкрепитъ меня въ сей работе. Прилагаемая тетрадь занумерована № 1; въ ней предисловiе и шесть статей, и того семь; да включая сюда еще статью объ "Одиссее", посланную мною къ тебе за месяцъ передъ симъ, которая въ печатанiи должна следовать непосредственно за ними, — всего восемь. Страницъ въ прилагаемой тетради двадцать."

2.

"Остенде 13/25

"Посылаю тебе вторую тетрадь. Въ ней отдельно отъ первой 27 страницъ, а въ совокупности съ нею 47, что́ значится по выставленнымъ цифрамъ на каждой странице. Статей же въ обеихъ тетрадяхъ, вместе съ прежде посланной отдельно объ "Одиссее", четырнадцать, а съ предисловiемъ пятнадцать. Это составитъ почти половину книги. Уведоми покаместь, на сколькихъ печатныхъ страницахъ все это размещается. Остальныя тетради будутъ высылаться немедленно; по крайней мере со стороны моей лености не будетъ никакого помешательства. Работаю отъ всехъ силъ надъ перечисткой, переделкой и перепиской. Море, въ которомъ я теперь купаюсь, благодаря Бога, освежаетъ и даетъ силы меньше уставать и изнуряться. Молю и тебя не уставать и не пренебрегать наидобросовестнейшимъ исполненiемъ этого дела. Вновь повторяю просьбу, чтобы, до времени выпуска въ светъ книги, никто о ней, кроме тебя и цензора Никитенка, сведенiя не имелъ. Типографiю избери менее шумную, въ которую вхожъ былъ бы ты одинъ и которую почти вовсе не посещали бы литераторы-щелкоперы. Въ прежнемъ письме я уже просилъ о томъ, чтобы печатать не слишкомъ разгонисто, не слишкомъ тесно, но именно такъ, чтобы книга легко и удобно читалась. Бумагу поставить лучшаго сорта, но не до такой степени тонкую, чтобы строки сквозили насквозь. Это и скверно для глазъ, и неудобно для чтенiя. О полученiи этой тетради уведоми немедленно, адресуя по прежнему на имя Жуковскаго. Я забылъ въ статье: — именно: середина этой статьи после словъ: "но нужно, что"бы помощь эта произведена была истинно христiянскимъ образомъ; "если же она будетъ состоять въ одной только выдаче денегъ, она "ровно ничего не будетъ значить и не обратится въ добро." И потомъ въ той же статье, немного повыше, поставлено, кажется, неправильно слово въ начале вовсе не готовились для печати."

3.

"Сентября 12 нов. ст. (1846) Остенде.

"Посылаю тебе третью тетрадь. Въ ней семь статей, а съ прежними 21; страницъ тридцать две, а съ прежними 80. Не сердись, если не такъ скоро высылаю. Вины моей нетъ: тружусь отъ всехъ силъ. Некоторыя письма нужно было совсемъ переделать: такъ они оказались неопрятны. Еще две небольшiя тетреди, и все будетъ кончено. Не ленюсь ни капли; даже черезъ это не выполняю какъ следуетъ леченiя на морскихъ водахъ, где до сихъ поръ еще пребываю. Прощай. Уведоми о полученiи этой тетради, адресуя къ Жуковскому. Въ месяцъ, надеюсь на Бога, все будетъ кончено. Книжка выйдетъ въ светъ немного поздней, но зато дело будетъ прочней. Не скучай за работой и будь бодръ."

4.

"Остенде. Сентября 26 (1846).

"Посылаю тебе четвертую тетрадь. Еще маленькая тетрадка, и конецъ делу. Она будетъ выслана уже изъ Франкфурта, куда теперь еду, и будетъ заключать две заключительныя статейки о поэзiи, поэтахъ и еще кое-что, относящееся до собственной души изъ насъ каждаго, безъ чего книга была бы безъ хвоста. О полученiи же четвертой, ныне посылаемой тетради уведоми меня сей часъ же, адресуя по прежнему на имя Жуковскаго. Это необходимо для моего успокоенiя. Въ ней 32 страницы, а считая съ прежними 112; статей 9, а считая съ прежними тридцать. Слогъ изравняй; где встретишь грамматическiя ошибки, поправь. Не скучай за работой. Мужествуй и гляди твердо впередъ. Все будетъ светло. Говорю тебе это во имя Бога и обнимаю тебя крепко."

5.

"Франкфуртъ. 3 окт. нов. ст. (1846).

"Письмо твое отъ 27 авг. стар. стиля получилъ. Ничего не успеваю тебе на этотъ разъ сказать. Посылаю только предисловiе ко второму изданiю "Мертв. Душъ", которое дай Никитенке подписать и отпрамь немедленно Шевыреву. О прочемъ въ следующемъ. Спешу не опоздать съ почтой.

"Четвертую тетрадь, высланную на прошлой неделе изъ Остенде, ты, вероятно, получилъ. Занятъ пятою, которая будетъ готова съ небольшимъ черезъ неделю".

"Перевороти страницу: тамъ есть поправки одного места въ четвертой тетради.

""Занимающему важное Место."

"Въ томъ месте, где говорится о дворянстве сказано такъ:

"Сословiе это въ своемъ ядре прекрасно, не смотря на шелуху, его облекающую."

"Нужно такъ:

"Сословiе это въ своемъ истинно русскомъ ядре прекрасно, не смотря на временно наросшую чужеземную шелуху."

"Въ середине тогоже места о дворянстве сказано такъ:

"Государь любитъ это сословiе больше всехъ другихъ, но любитъ въ его истинномъ виде."

"Нужно такъ:

"Государь любитъ это сословiе больше всехъ другихъ, но любитъ въ его истинно русскомъ значенiи, — въ томъ прекрасномъ виде, въ какомъ оно должно быть по духу самой земли нашей."

6.

"Окт. 16 (1846). Франкфуртъ.

"Тороплюсь отправить тебе пятую заключительную тетрадь. Такъ усталъ, что нетъ мочи: въ силу сладилъ, особенно со статьей о поэзiи, которую въ три эпохи мои писалъ и вновь сожигалъ, и наконецъ теперь написалъ, потому именно, что она необходима моей книге въ объясненiе элементовъ русскаго человека. Безъ этого она бы никогда не написалась, такъ мне трудно писать что-нибудь о литературе. Самъ я не вижу, какой стороной она можетъ быть близка къ тому делу, которое есть мое кровное дело. Скорбно мне слышать происшедшiя неустройства отъ медленности Н****. Но чемъ же виноватъ я, добрый другъ мой? я выбралъ его потому, что зналъ его все-таки за лучшаго изъ другихъ — — Н**** ленивъ, даже до невероятности: это я зналъ; но у него добрая душа, и на него особенно следуетъ наседать лично. Говори ему безпрерывно то, о чемъ и я хочу съ своей стороны ему хорошенько растолковать: что съ книгой не нужно мешкать, потому что мне нужно прежде новаго года собрать деньги за ея распродажу, съ темъ чтобы пуститься въ дальнюю дорогу. Путешествiе на Востокъ не то, что по Европе. Удобствъ никакихъ, издержекъ множество; а мне нужно сверхъ этого еще и помочь темъ людямъ, которымъ кроме меня никто не поможетъ. — — — Извини, что такъ дурно пишу. Усталъ въ полномъ смысле и разболелся вновь всемъ теломъ. Черезъ два дни получишь другое письмо, съ подробнейшимъ распоряженiомъ относительно книги, ея выпуска, продажи и прочаго. А между темъ тутъ, въ этой тетради, найдешь вставку и перемену къ письму: немъ после когда-нибудь можно составить умную статью. Теперь выбросить нужно ее непременно, хотя бы статья была и напечатана, и на место ея вставить то, что́ написано на последней странице тетради.

"Кусокъ, который следуетъ выбросить, начинается словами: "Значенiе полномочной власти Монарха возвысится еще" и проч. и оканчивается словами: "Такое определенiе не проходило еще европейскимъ правоведцамъ."

7.

"Франкфуртъ, 20 окт. (1846.)

"Назадъ тому два дни, отправилъ къ тебе пятую и последнюю тетрадь. Отъ усталости и отъ возвращенiя вновь многихъ болезненныхъ недуговъ, не въ силахъ былъ написать объ окончательныхъ распоряженiяхъ. Пишу теперь. Ради Бога, употреби все силы и меры къ скорейшему отпечатанiю книги. Это нужно, нужно и для меня, и для другихъ; словомъ — нужно для общаго добра. Мне говоритъ (это) мое сердце и необыкновенная милость Божiя, давшая мне силы потрудиться тогда, когда я не смелъ уже и думать о томъ, не смелъ и ожидать потребной для того свежести душевной. И все мне далось вдругъ на то время: вдругъ остановились самые тяжкiе недуги, вдругъ отклонились все помешательства въ работе, и продолжалось все это по техъ поръ, покуда не кончилась последняя строка труда. Это просто чудо и милость Божiя, и мне будетъ грехъ тяжкiй, если стану жаловаться на возвращенiе трудныхъ болезненныхъ моихъ (припадковъ). Другъ мой, я действовалъ твердо во имя Бога, когда, составлялъ мою книгу; во славу Его святаго имени взялъ перо; а потому и разступились передо мною все преграды и все останавливающее безсильнаго человека. Действуй же и ты во имя Бога, печатая книгу мою, какъ бы делалъ симъ дело на прославленiе имени Его, позабывши все свои личныя отношенiя къ кому бы то ни было, имея въ виду одно только общее добро, — и передъ тобой разступятся также все препятствiя.

"Съ Н**** можно ладить, но съ нимъ необходимо нужно иметь дело лично. Письмомъ и запиской ничего съ нимъ не сделаешь. Въ немъ не то главное, что онъ ленивъ, но то, что онъ не видитъ и не чувствуетъ самъ, что онъ ленивъ. Я это испыталъ въ бытность мою въ Петербурге. Я его заставилъ въ три дни прочесть то, что́ онъ не прочелъ бы самъ по себе (въ) два месяца. А после моего отъезда, всякая небольшая статья залеживалась у него по месяцу. На него нужно серьезно насесть, и на все приводимыя имъ причины отвечать одними и теми же словами: "Послушайте, все это, что́ вы "говорите, такъ, и могло бы иметь место въ другомъ деле, но вспом"ните, что всякая минута замедленiя разстроиваетъ совершенно все "обстоятельства автора книги. Вы человекъ умный и можете видеть "сами, что въ книге содержится дело и предпринята она именно за"темъ, чтобы возбудить благоговенiе ко всему тому, что̀ поставляет"ся намъ всемъ въ законъ нашей же Церковью и нашамъ Правитель"ствомъ". — — Если же имъ одолеютъ какiя-нибудь нерешительности отъ всякаго рода нелепыхъ слуховъ, которые сопровождаютъ всякiй разъ печатанье моей книги, какого бы ни была она рода, то обо всемъ переговори, какъ я уже писалъ въ первомъ письме, съ Алекс. Осиповной и, наперекоръ всемъ помешательствамъ, ускори выходъ книги.

"По выходе книги приготовь экземпляры и поднеси всему Царскому Дому до единаго, не выключая и малолетнихъ: всемъ Великимъ Князьямъ, детямъ Н***, детямъ М*** Н***, всему семейству М*** П***. Ни отъ кого не бери подарковъ и постарайся отъ этого вывернуться: скажи, что поднесенiе этой книги есть выраженiе того чувства, котораго я самъ не умею себе объяснить, которое стало въ последнее (время) еще сильнее, чемъ было прежде, въ следствiе котораго все относящееся къ ихъ Дому стало близко моей душе, даже со всемъ темъ, что́ ни окружаетъ ихъ, и что поднесенiемъ этой книги имъ я уже доставляю удовольствiе себе совершепно полное и достаточное; что въ следствiе и болезненнаго своего состоянiя, и внутренняго состоянiя душевнаго, меня не занимаетъ все то, что́ можетъ еще шевелить и занимать человека, живущаго въ свете. Но если кто изъ нихъ предложитъ отъ себя деньги на вспомоществованiе многимъ темъ, которыхъ я встречу идущихъ на поклоненiе къ Святымъ Местамъ, то эти деньги бери смело.

"Другъ, много есть людей, требующихъ помощи, о которыхъ мы и не знаемъ и не подозреваемъ, но которыхъ страдальческую повесть еслибы услышало какое сердце, хотябы самое безчувственное, заныло бы оно отъ скорби. Многимъ художникамъ, многимъ, многимъ талантамъ следуетъ хотя нищенское вспомоществованiе, чтобы не погибнули съ голода, въ буквальномъ смысле. Есть многiе, которые постигнули уже высшую тайну искусства и его высшее призванiе, и для нихъ такъ нужны Святыя Места и евангелическая земля, какъ народу Еврейскому была нужна манна въ пустыне. Много есть также людей и на другихъ поприщахъ, которые принесутъ пользу истинную отечеству и все выплатятъ съ избыткомъ, на нихъ употребленное, и которые влекутся непостижимой душевной потребностью на поклоненiе Святымъ Местамъ, именно въ наступающемъ году; а потому, еслибы кто предложилъ изъ постороннихъ для этого деньги, бери и посылай ко мне. Дамъ отчетъ во всякой копейке и не брошу никому незаслуженно, если только Богъ не оставитъ вразумленiемъ умъ мой, какъ не оставлялъ доселе. Нужно слишкомъ соображать и взвешивать положенiе техъ, которымъ стремишься подать помощь, а особливо если располагаешь не своими, но чужими деньгами.

"Шесть экземпляровъ отдай [тотъ же часъ по выходе книги, Софье Мих. С*** съ присоединенiемъ прилагаемаго письма. Шесть экземпляровъ и седьмой, съ подписанiемъ цензора на второе изданiе, отправь немедленно въ Москву къ Шевыреву. Второе изданiе должно быть напечатано въ Москве ради несравненно большей дешевизны и ради отдыха тебе. Шесть эклемпляровъ отправь моей матери, съ надписанiемъ: "Ея Высокоб. Марьи Ивановне Гоголь, въ Полтаву." Одинъ экземпляръ въ Харьковъ Иннокентiю, съ присоединенiемъ при семъ следующаго письмеца. Два экземпляра въ Ржевъ Тверской губ. священнику Матвею Александровичу. Экземпляра же три, а если можно более, отправь немедленно мне съ курьеромъ. Попроси отъ меня лично графиню Н***, давши ей отъ имени моего экземпляръ, скажи ей, что она очень, очень большое сделаетъ мне одолженiе, если устроитъ такъ, что я получу эту книгу въ Неаполе найскорейшимъ порядкомъ, и попроси ее тоже отъ меня отправить немедленно въ Парижъ два экземпляра графу А. П. Т***. Но не забудь и Жуковскаго. Отдай еще Арк. Р*** три экземпляра съ письмомъ. Вотъ тебе все. Кажется, больше никому. Прочiе купятъ.

"Ты спрашивалъ, когда же я въ Россiю. Знаетъ это Тотъ, Кто правитъ всеми нашими обстоятельствами. Что́ касается до меня, то скажу тебе, что еще никогда не было во мне желанiя такого сильнаго ехать въ Россiю, и я думаю изъ Іерусалима после светлаго праздника первымъ весеннимъ путемъ на Константинополь и Одессу направить паруса къ берегамъ ея. Хочется очень обнять все близкое душе моей, а въ томъ числе и тебя"

7.

"Ницца. Ноября 2, 1846.

"Уже долженъ до сихъ поръ ты получить три письма моихъ изъ Франкфурта: одно съ присовокупленiемъ предисловiя ко второму изданiю "М. Д."; другое со вложенiемъ пятой и окончательной тетради; третье съ приложенiемъ писемъ къ темъ, которымъ должны быть посланы экземпляры. Присовокупляю остальныя мои распоряженiя. Во первыхъ, не позабудь внести въ книгу те поправки, которыя мною сделаны, какъ въ письме первомъ, относящiяся къ статье "Занимающему важное Место"; такъ и во второмъ письме большую вставку, написанную на последней странице пятой тетради, долженствующую заместить выброшенный мною кусокъ изъ статьи: "О Лиризме нашихъ Поэтовъ". Сверхъ того нужно будетъ выбросить въ статье: "Русскiй Помещикъс выраженiе: "Выбрани Немцемъ, если не хватитъ другаго слова." Это примутъ еще въ смысле моего личнаго нерасположенiя къ Немцамъ, а этого мне бы не хотелось, потому что я въ самомъ деле его не имею. По мне, между нами есть гораздо более Русскихъ такого рода, которыхъ бы следовало назвать Немцами и которые повели себя гораздо хуже Немцевъ. Въ письме "Къ близорукому Прiятелю", не помню, вычеркнулъ ли я фразу въ начале письма, которая въ рукописномъ письме могла остаться, но въ печати ни какъ не должна пребыть, а именно: "Селъ верхомъ на коротконосьи." Нужно начать это письмо просто словами: "Вооружился взглядомъ современной близорукости и думаешь, что верно судишь о событiяхъ", и т. д. Не сердись и не гневайся на меня за все эти поправки; оне последнiя. Что̀ же делать? самъ видишь, какимъ образомъ составлялъ (я) эту книгу: среди леченiй, среди разъездовъ, среди хлопотъ (и) делъ, которыхъ затруднительности ты и не предполагаешь, среди ответовъ на множество самыхъ разнородныхъ писемъ, требующихъ не пустыхъ, но обдуманныхъ ответовъ. Я дивлюсь, какъ еще у меня, при такихъ обстоятельствахъ, не переворотилось все въ голове и не происходитъ гораздо большихъ оплошностей, промаховъ и пропусковъ, и какъ еще въ голове моей держится довольно точная память всего. Это Богъ такъ милостивъ ко мне; ни чему другому не могу больше приписать.

"Теперь поговоримъ о цене книги. Если въ ней окажется не более 500 страницъ, то пустить ее по два руб. сер.; если же более, то есть, приблизится до 600 и даже перевыситъ, то пустить по три руб. серебромъ. Это не будетъ дорого, соображая то, что ее будуть более покупать люди богатые и достаточные, а бедные получатъ даромъ отъ ихъ великодушныхъ раздачъ. Все вырученныя деньги присылай немедленно на имя посольства въ Неаполь. Жуковскiй, вероятно послалъ тебе изъ Франкфурта свидетельство о жизни, вследствiе котораго взявши изъ казначействя все следуемыя мне по означенный день деньги, перешли въ Неаполь. Не позабудь переслать экземпляровъ книги ко всемъ темъ, которые поименованы въ последнемъ моемъ письме. Напоминаю еще разъ, кому именно. Царскому Дому всему до единаго, — вели переплетчику переплести для того заблаговременно въ приличные переплеты; Софье Михайловне [прежде всехъ] 6 экземпляровъ; Шевыреву въ Москву [со включенiемъ процензурованнаго] 8 экз.; Марьи Ив. Гоголь въ Полтаву 6; Арк. Р*** 3; въ Харьковъ Иннокентiю 1; въ Ржевъ священнику Матвею Алекс. 2; Жуковскому во Франкфуртъ 1; Гр. А. П. Т*** въ Парижъ 2; мне въ Неаполь сколько можетъ взять курьеръ — отъ трехъ до пяти экз.

"Объ отправке безостаноночной и поспешной за границу попроси отъ меня покрепче графиню Н***. Скажи, что этимъ она меня крепко обяжетъ. Ей дай отъ имени моего экземпляръ; все прочiе купятъ. Вотъ, кажется, все, что̀ относится до окончательныхъ распоряженiй по делу книги: "Выбранныя Места изъ Переписки съ Друзьями".

"Теперь другая просьба. Въ Петербургъ прiедетъ Щепкинъ хлопотать о постановке "Ревизора" въ настоящемъ виде ко дню его бенефиса, съ присоединенiемъ доселе неиграннаго и неизвестнаго публике окончанiя пiэсы, подъ именемъ "Развязки Ревизора". Прими Щепкина какъ можно получше, потому что онъ стоитъ того во всехъ отношенiяхъ, и окажи ему покровительство и посредничество свое во всехъ делахъ, где сможешь, какъ относительно театральнаго цензора, такъ и прочаго. А "Ревизора", вырвавши изъ собранiя моихъ сочиненiй, где онъ напечатанъ въ полнейшемъ виде противу двухъ прежнихъ отдельныхъ изданiй, поднеси его на процензурованiе Н*** или другому цензору, какому найдешь приличнее, присоединивши къ тому и "Развязку Ревизора", которая находится въ рукописи у Щепкина и которую, разумеется, нужно переписать. Все это нужно произвести въ двухъ эклемплярахъ, потому что "Ревизоръ" долженъ выйти вдругъ разомъ и въ Петербурге, и въ Москве, въ двухъ изданiяхъ [на московскомъ выставить пятое].

возложить многое, что́ будетъ тебе тяжело и неудобно. Мне становится уже и скорбно, что я на тебя вдругъ навьючилъ столько делъ, но что́ жъ делать? мы все труженики. Ты видишь, что я работаю тоже не для себя. Отъ Графини А. М. В*** ты получишь "Предуведомленiе къ Ревизору", изъ котораго узнаешь, какимъ беднымъ собственно принадлежатъ деньги за "Ревизора" и какимъ образомъ должна быть имъ произведена раздача. Предуведомленiе это, въ двухъ экземплярахъ, поднеси на процензерованiе цензора и отправь одно въ Москву для напечатанiя къ Шевыреву, который издастъ "Ревизора" въ Москве. Въ Петербурге же долженъ взять это попеченiе на себя ты, Христа ради, а не ради меня. Прими хотя главный надсмотръ и дела съ книгопродавцами. Собравши отъ нихъ деньги, ты раздели эти деньги поровну между теми, на которыхъ возложилъ я обузу быть раздавателями вспомоществованiй, какъ все это увидишь изложеннымъ въ предуведомленiи. Затемъ обнимаю тебя. Крепись и мужайся во всемъ и не негодуй на меня. Едва успеваю писать. Руки мои коченеютъ и леденеютъ, хотя въ комнате теплота юга."

"Переписки съ Друзьями", чтобы дать место письму къ П. А. Плетневу же, которое, хотя трактуетъ о постороннемъ предмете, но служитъ, однакожъ, какъ бы продолженiемъ 8-го письма.

"Неаполь. Декабря 8 (1846).

"Ревизора" надобно прiостановить, какъ печатанье, такъ и представленье. Судя по темъ вестямъ, которыя имею и по некоторымъ препятствiямъ и наконецъ принимая къ сведенiю некоторыя замечанiя Шевырева, изложенныя имъ въ письме, которое я сей часъ получилъ, я вижу, что "Ревизоръ сь Развязкой" будетъ иметь гораздо больше успеха, если будетъ данъ чрезъ годъ отъ нынешняго времени. Къ тому времени я и самъ буду иметь время получше оглянутъ это дело, выправить пiэсу и приспособить более къ понятiямъ зрителей. Теперь же "Развязка Ревизора", въ такомъ виде, какъ есть, можетъ произвести действiе противоположное и, при плохой игре нашихъ актеровъ, можетъ выйдти просто смешной сценой. А потому, если, къ счастью, еще не отдана въ цензуру рукопись, то удержи ее подъ спудомъ у себя. Если же отдана, то, взявши ее немедленно какъ бы для некоторой поспешной перемены, положи подъ спудъ, употребивъ елико возможныя меры къ тому, чтобы она не пошла во всеобщую огласку.

"Отъ Шевырева я, между прочимъ, узналъ новость, о которой ты меня совсемъ не известилъ, а именно: что "Современникъ" уже не въ твоихъ рукахъ — — А я послалъ [ничего объ этомъ не ведая], на прошлой неделе, тебе статью въ нынешнее время, именно съ наступающаго 1847 года, твое участiе въ литературе гораздо нужнее, чемъ до этого времени; во все же минувшее время оно мне казалось совершенно безплоднымъ; такь что мне кажется, еслибы ты даже вместо "Современника" сталъ издавать "Северные Цветы", то и это было бы полезно. А впрочемъ да вразумитъ тебя во всемъ Богъ и наведетъ сделать то, что̀ тебе следуетъ, что́, вероятно, тебе известно лучше, чемъ кому другому, а въ томъ числе и мне. Что̀ же касается до статьи моей, то поступи съ ней, какъ найдешь приличней."

9.

"Неаполь. Декабря 4 (1846).

"Долго, долго нетъ отъ тебя ответа. Дело, какъ видно, затянулось. Всё бы, однакоже, тебе следовало меня уведомить хотя двумя строчками объ исправномъ полученiи моихъ писемъ, съ приложенiями, какъ пятой тетради, такъ и поправокъ, посланныхъ вследъ за нею, писемъ къ Щепкину, В**** и пр. Но не смею, впрочемъ, винить тебя, зная, какъ много зависитъ не отъ насъ. Даже не смущаюсь и не безпокоюсь долгимъ молчанiемъ твоимъ. Сердце мое веритъ, что все будетъ хорошо и будетъ такъ, какъ быть должно; стало быть, еще лучше, чемъ намъ хочется.

"Посылаю тебе при семъ прилагаемую статью, которую ты прочти внимательно и дай на нее чистосердечный и немедленный ответъ. Я буду безпокоиться, если не получу его. Сверхъ означеннаго мною числа экземпляровъ книги для посылокъ кому следуетъ, пришли мне еще три, или четыре экземпляра. Къ тебе явится Л*** за ними. Ему можешь также поручить и другiя присылки ко мне посредствомъ курьеровъ, если тебе будетъ хлопотливо и скучно трактовать объ этомъ съ графиней Н***. Впрочемъ она добрая женщина, и я уверенъ, что она постарается о томъ, чтобы все дошло поскорее въ мои руки. Не поскучай также немедленной отправкой ко мне [также посредствомъ курьера] всехъ техъ писемъ, которыя получились отъ разныхъ лицъ съ замечанiями на "М. Души". Эти письма мне очень, очень нужны, — однимъ словомъ, такъ нужны, какъ никто не можетъ знать, кроме разве одного меня."

10.

"Неаполь. 1846 г. декабр. 12.

"Мне пришло въ мысль: не пропадаютъ ли твои письма. Иначе ничемъ другимъ я не могу себе объяснить твоего молчанiя. Во всякомъ стучае вексель съ деньгами, следуемый мне изъ казначейства, долженъ бы быть уже здесь, по моему расчету, месяцъ назадъ тому. Или Жуковскiй позабылъ тебе послать свидетельство о моей жизни? Я взялъ здесь вновь свидетельство и посылаю его на всякiй случай. Хорошо, что я здесь встретилъ знакомыхъ и могъ занять у нихъ. Не то, была бы беда. Въ чужой земле, знаешь самъ, не весьма весело сидеть безъ денегъ. Я безпокоюсь не шутя на счетъ пропажи. Зная тебя за человека акуратнаго, не могу никакъ допустить, чтобы ты могъ позабыть. Странно, что эти денежныя замедленiя случились именно въ это время, когда деньги, такъ сказать, лежатъ въ моемъ собственномъ сундуке, и нужно только протянуть руку, чтобы оттуда достать ихъ. Нужно теперь особенно такъ распорядиться намъ, чтобы этого не случалось въ наступающемъ году, которой доведется мне изъездить по незнакомымъ землямъ, где не легко будетъ изворачиваться, не имея въ рукахъ наличныхъ денегъ. А потому ты присылай впередъ, не дожидаясь моихъ извещенiй, въ неаполитанское посольство съ курьерами всякую тысячу рублей, по мере того, какъ она накопится отъ продажи книги. Лучше мне въ рукахъ иметь лишнее, чемъ рисковать встретить подобный случай, который, какъ ты самъ видишь, можетъ случиться всегда. Уведоми, что́ стало печатанье книги. Я полагалъ приблизительно около 3000 р. Не позабудь также прилагать записку, кому именно изъ книгопродавцевъ и сколько отпущено экземпляровъ, чтобы я могъ держать весь счетъ всегда въ голове и не могъ наделать, отъ неведенiя его, глупостей и неосмотрительностей. Думаю, что тебе не следуетъ говорить о томъ, чтобы не давать безъ денегъ никому изъ книгопродавцевъ. Это ты самъ знаешь, потому что и меня тому выучилъ. По твоей милости, я въ Петербурге такъ расторопно распоряжался съ печатаньемъ книгъ своихъ, какъ не знаю, распоряжается ли теперь кто изъ литераторовъ. Книгу мою я, бывало, отпечатаю въ месяцъ тихомолкомъ, такъ что появленiе ея бывало сюрпризомъ даже и для самыхъ близкихъ знакомыхъ. Никогда у меня не бывало никакихъ непрiятныхъ возней ни съ типографiями, ни съ книгопродавцами, какъ случилось у Прокоповича. Денежки мне, бывало, принесутъ сполна все напередъ; все это, бывало, у меня тотъ же часъ записано и занесено въ книгу, и сверхъ того весь мой книжный счетъ я носилъ всегда въ голове такъ обстоятельно, что могъ наизусть его разсказать весь. Не смотря на то, что я считаюсь, въ глазахъ многихъ, человекомъ безпутнымъ и то, что́ называется поэтомъ, живущимъ въ какомъ-то тридевятомъ государстве, я родился быть хозяиномъ и даже всегда чувствовалъ любовь къ хозяйству, и даже, невидимо отъ всехъ, прiобреталъ весьма многiя качества хозяйственныя, и даже много кое-чего укралъ у тебя самаго, хотя этого и не показалъ въ себе. Мне следовало до времени, бросивши всю житейскую заботу, поработать внутренно надъ темъ хозяйствомъ, которое прежде всего долженъ устроить человекъ и безъ котораго не пойдутъ никакiя житейскiя заботы. Но теперь, слава Богу, самое трудное устрояется; теперь могу приняться и за житейскiя заботы и, можетъ быть, съ такимъ успехомъ займусь ими, что даже изумишься, откуда взялся во мне такой положительный и обстоятельный человекъ. Когда приведетъ насъ Богъ увидеться, и усядемся мы въ уютной твоей комнатке, другъ противъ друга, и поведемъ простыя речи, понятныя ребенку, отъ которыхъ будетъ тепло душамъ нашимъ, ты подивишься и возблагоговеешь передъ путями, которыми ведетъ Богъ человека, затемъ чтобы привести его къ нему же самому и сделать его темъ, чемъ долженъ онъ быть, вследствiе способностей и даровъ, выпавшихъ на его долю. Но это еще не близко. Обратимся къ делу. Шевыреву ты можешь послатъ экземпляровъ, сколько онъ ни востребуетъ, для продажи въ Москве. На этого человека можно положиться. У него точность, какъ у банкира. Онъ такъ выгодно выпродалъ все мои находившiяся у него книги, такъ изворотливо выплатилъ все мои долги, не оставивъ меня въ неведенiи даже въ последней копейке моихъ денегъ, что наиакуратнейшiй банкиръ ему бы подивился. Тысячу рублей отложи на уплату за письма ко мне, на журналы и на книги, какiя выйдутъ позамечательней въ этомъ году. Я просилъ Аркадiя Р*** заняться пересылкой ихъ, если это окажется тебе обременительнымъ и хлопотливымъ. Въ этомъ году мне будетъ особенно нужно читать почти все, что̀ ни будетъ выходить у насъ, — особенно журналы и всякiе журнальные толки и мненiя. То, что́ почти не имеетъ никакой цены для литератора, какъ свидеьельство бездарности, безвкусiя, или пристрастiя и неблагородства человеческаго, для меня имеетъ цену, какъ свидетельство о состоянiи умственномъ и душевномъ человека. Мне нужно знать, съ кемъ я имею дуло; мне всякая строка, какъ притворная, такъ и непритворная, открываетъ часть души человека; мне нужно чувствовать и слышать техъ, кому говорю; мне нужно видеть самое, что̀ я прежде бросилъ бы съ отвращенiемъ, я теперь долженъ читатъ. А потому не изумляйся, если я потребую присылать ко мне все газеты и журналы литературные, въ которые тебя не влечетъ даже и заглянуть."

11.

"Неаполь 1847 г., генв. 5, нов. ст.

"Письмо твое [отъ /— — Ты свое дело сделалъ, хлопоталъ и старался изо всехъ силъ; но я своего дела не сделалъ — — Если я, благословясь и молясь Богу, составлялъ книгу, взвешивая потребности современныя жаждущаго общества и многаго того, что́ покаместь не видно поверхностнымъ и ничего нехотящимъ знать людямъ; если я до сихъ поръ нахожусь въ твердомъ убежденiи, что книга моя полезна: то будетъ малодушно съ моей стороны остановиться при начале и не употребить всехъ силъ для того, чтобы довести къ концу дело. Если у насъ не будетъ столько любви къ доброму делу, чтобы уметь бороться изза него съ препятствiями; если мы не станемъ употреблять хотя столько постоянства и настойчивости въ благихъ и добрыхъ подвигахъ, сколько человекъ низкiй употребляетъ въ низкихъ, въ стремленiи къ своей своекорыстной и низкой цели: то где же тогда заслуга наша передъ добромъ? И чемъ же мы тогда доказали нашу любовь къ добру, когда изза него не выдержали даже столько битвъ, сколько выдерживаетъ гадкой человекъ изъ своей привязанности къ гадкому? Итакъ, повторяю тебе, ты все почти сделалъ, что́ тебе казалось очевидно возможно; но я долженъ сделать также отъ себя, что́ мне кажется очевидно возможнымъ — — Если книга уже вышла въ светъ безъ этихъ писемъ, это ничего не значитъ. Это даже еще лучше — — — Какъ только же оне будутъ разрешены къ печатанiю, ты ихъ тотчасъ же отправь въ Москву къ Шевыреву, чтобы онъ ихъ вместилъ во "изданiе" — — — По крайней мере совесть моя тогда будетъ спокойна, и на душе моей не останется тогда упрека, что я былъ ленивъ и недеятеленъ въ деле, требовавшемъ деятельности и благородной устойчивости характера; а безъ того я не могу успокоиться.

"Относительно "Ревизора" ты уже, верно, знаешь мое решенiе — отложить до следующаго 1848 года — — — Я и прежде предполагалъ дать ее на театре только въ такомъ разе, еслибы протекло значительное разстоянiе времени отъ появленiя въ светъ моей "Переписки", чтобы многiя мысли успели обойтись въ свете и въ публике; иначе, все покажется дико и странно. Что̀ же касается до напечатанiя, Ревизора" отдельно, то это имело бы смыслъ и расходъ только въ такомъ случае, еслибъ пiэса возымела въ представленiи большой успехъ и произвела сильное впечатленiе, а безъ этого нечего объ этомъ и думать. "Развязку Ревизора" положи до времени подъ спудъ. Мне нужно будетъ потомъ и самому ее хорошенько пересмотреть. Многое нужно будетъ сказать гораздо умнее и понятней, чемъ тамъ сказано. Да и всего "Ревизора" нужно будетъ хорошенько пообчистивши, дать совершенно въ другомъ виде, чемъ онъ дается ныне на театре. Теперь же на него гадко и противно глядеть; изъ него актеры сделали такую тривьяльность, что, я думаю, нетъ человека, которому бы прiятно было на него поглядеть.

"На счетъ акуратности денежной не безпокойся. Счетъ векселямъ я веду и, кроме того, что у меня добрая память, не позабываю все записывать. Все приходится такъ, какъ следуетъ; нигде не проронено ни копейки: рубль въ рубль и копейка въ копейку.

"Не гневайся на меня за то, что я послалъ тебя къ графине Н***. Если найдешь другую скорую оказiю переслать мне книги, — конечно хорошо. А если не найдешь, почему не обратиться къ ней, хоть, положимъ, для того, чтобы попробовать? Ведь она же не съестъ тебя за это! А мне простительно это покушенiе, потому что она исполнила уже одну коммиссiю мою въ то время, когда еще не знала меня вовсе лично, — и сама даже вызвалась. Почему жъ мне не подумать, что она и теперь можетъ для меня сделать одолженiе, уже узнавши меня лично? Вообще, я долженъ тебе заметить, что ты напрасно считаешь меня человекомъ, доверчиво предающимся людямъ и полагающимся на всякiя сладкiя обещанiя. Въ твоихъ глазахъ, я какой-то прыткiй юноша, довольно самолюбивый, котораго можно усластить похвалами и всякими вежливыми обхожденiями, со стороны всякаго рода значительныхъ людей; а мне, говорю тебе не въ шутку, это приторно, и я чаще знакомлюсь даже съ такими людьми, отъ которыхъ надеюсь получить именно черствый прiемъ. Мне это нужно для многихъ, многихъ, слишкомъ многихъ причинъ, которыя я бы не умелъ даже и поведать, и которыхъ ты, можетъ быть, не понялъ бы даже и тогда, еслибы я умелъ поведать ихъ. Скажу тебе только, что настаетъ наконецъ такое время, когда упреки, жесткiя слова и даже несправедливые поступки отъ другихъ становятся жизнью и потребностью душевною, и отъ нихъ удивительно уясняется глазъ, ростетъ умъ, силы и — словомъ — ростетъ все въ человеке... Но чувствую, что это не можетъ быть тебе понятно. Ты меня не знаешь. Я думалъ, что многое объяснитъ тебе моя книга; но, кажется, ты считаешь ее за маску, которую я только наделъ для публики. Иначе, ты не сделалъ бы мне напоминанiя во второй разъ; въ конце письма твоего — — — Я бы этихъ словъ не сказалъ бы и тому, который еще недавно началъ узнавать людей. Изъ всего того, что́ мною написано, не смотря на все несовершенство написаннаго, можно, однако же, видеть, что авторъ знаетъ, что́ такое люди, и умеетъ слышать, что́ такое душа человека; а потому не можетъ такъ грубо ошибиться, какъ можетъ ошибиться иной; а потому можетъ даже лучше другого взвешивать и светскiя отношения людей къ себе, и отношенiя людей вообще между собою. Чтобы разъ навсегда было тебе, хотя отчасти, понятно, какого рода у меня нынешнiя отношенiя къ людямъ, скажу тебе, что не безъ воли Промысла высшаго определено было мне въ последнее время сталкиваться съ человекомъ въ его трудныя минуты и въ самыя тяжелыя состоянiя душевныя, въ какiя только и обнажается передо мною душа человека. Вотъ почему мне случилось узнать наскозь многихъ такихъ людей, которыхъ никогда не узнать светскому человеку со всехъ сторонъ. Еслибы случилось мне познакомиться съ тобою теперь, именно въ последнее время, а не прежде, между нама бы вдругъ завязалась дружба навсегда, между нами никогда не произошло бы никакихъ недоразуменiй. Но я не введенъ былъ никогда вполне въ твою душу. Твоя душа не занемогла тогда никакою скорбью, а потому и не могла обнаружить себя передо мною, да и я не въ силахъ былъ бы тогда ее услышать. Вотъ почему мы, умея ценить другъ друга, однакоже не знали другъ друга, и не было между нами истинно родного голоса, по которому человекъ человеку въ несколько разъ ближе, чемъ братъ брату.

"Еще тебе скажу: не думай, что бы я когда либо обольщался словами человека даже и тогда, когда меньше зналъ светъ и былъ далеко невоспитаннее теперешняго. Драгоценный даръ слышать душу человека мне уже былъ издавна дарованъ Богомъ, и въ неразвитомъ своемъ состоянiи онъ уже руководилъ меня въ разговорахъ съ людьми, и передо мной сами собой отделялись звуки истинные словъ отъ звуковъ фальшивыхъ въ одномъ и томъ же человеке. Поэтому я весьма рано сталъ примечать, что́ есть дурного въ хорошемъ человеке и что́ есть хорошаго въ дурномъ человеке. Ко мне становплся человекъ вовсе не тою стороною, какою онъ самъ хотелъ стать предо мною; онъ становился противувольно той стороной своей, которую мне любопытно было узнать въ немъ; такъ что онъ иногда, самъ не зная какъ, обнаруживалъ себя передо мною больше, чемъ онъ самъ себя зналъ. Итакъ слова твои и предостереженiе, изъявленныя тобою въ конце письма, которыя ты даже советуешь мне записать себе въ книгу, напрасны: ты ихъ сказалъ въ следствiе того, что поторопился вывести заключенiе изъ делъ, повидимому похожихъ на те, изъ которыхъ выводятся подобныя заключенiя, но въ самомъ деле не техъ. Вместо того, чтобы воспользоваться сделаннымъ мне твоимъ замечанiемъ, я сделаю тебе несколько своихъ замечанiй и попрошу ихъ записать себе разъ навсегда въ свою памятную книжку.

"1) Что люди знатные и вообще находящiеся въ высшихъ кругахъ имеютъ горькiя и скорбныя душевныя минуты и не находятъ даже и средства показать себя съ настоящей и съ лучшей стороны своей, и положенiя ихъ, если разсмотришь внимательно все обстанавливающiя ихъ обстоятельства, такъ бываютъ трудны, что не бываетъ решительно средствъ выйдти изъ необходимости быть въ черствыхъ и холодныхъ сношенiяхъ съ людьми.

"2) Что все живущiе въ Петербурге, хорошiе и дурные безъ исключенiя, более или менее, покрываются, сами не слыша, наружною [очевидною для другихъ и незаметною для себя] обмазкою эгоизма, — и, поверь, она у всехъ насъ. Разсмотри себя построже: ты и въ себе отыщешь признаки того. Вопроси построже свою душу, не ближе ли къ ней свои собственныя дела и страданiя, чемъ дела и страданiя другихъ, не боишься ли (ты) во всякомъ, даже великодушномъ деле компрометировать прежде себя, и не отказался ли ты изза этой причины уже отъ многихъ добрыхъ делъ, полезныхъ другимъ?

"3) Что, если мы будемъ смотреть на холодный прiемъ, намъ оказанный, и остановимся какой-нибудь невнимательностью къ намъ, которая покажется намъ или пренебреженiемъ къ нашему званiю, или неуваженiямъ къ нашимъ достоинствамъ, то никогда не сойдемся мы съ человекомъ и никогда не придемъ къ душе его, и будемъ вечно играть въ жмурки между собою. Но если, не смутясь никакимъ наружнымъ холодомъ, сделаешь прямо приступъ къ душе его и скажешь ему открыто: "Я, мимо всехъ приличiй, пришелъ къ вамъ, въ уверен"ности, что благородна душа ваша и свято вамъ чувство добра, и въ "следствiе этого я твердо говорю вамъ: вы должны сделать такое-то "дело!" Поверь, что тотъ же холодный человекъ окажется другимъ после такихъ словъ. Я по крайней мере уже испыталъ это.

"Скажу тебе, что есть у меня знакомства, которыя начались съ перваго раза даже упреками съ моей стороны, и отъ меня приняты были благодарно такiя замечанiя, которыя отъ другого не были бы приняты и за которыя бы даже на другихъ разсердились. И эти люди сделались вдругъ мне близкими людьми. Нетъ, напрасно ты думаешь, что ты знаешь людей, а я ихъ не знаю. Ты знаешь ихъ подъ светской ихъ маской. Я очень понимаю, что на твоемъ месте и при твоихъ отношенiяхъ съ ними, нельзя и узнать ихъ иначе. Даже тотъ человекъ, который изворотливей тебя и более навыкся съ людьми и более твоего одаренъ способностями слышать разнообразныя силы и способности человека, какъ открытыя, такъ и сокровенныя, даже и тотъ по техъ поръ не узнаетъ вполне человека, покуда не загорится весь любовью къ человеку и покуда человекъ не сделается его наукою и единственнымъ занятiемъ, а душа человеческая единственнымъ его помышленiемъ. Если хотя часть такой любви поселится въ душе, тогда все простишь человеку, не оскорбишься никакимъ его прiемомъ; напротивъ, съ любопытствомъ ожидаешь отъ него всего, чтобы видеть, въ какомъ состоянiи душа его и какъ ему помочь потомъ освободиться отъ того, что́ мешаетъ оказаться его достоинствамъ въ истинномъ ихъ свете. Даже я, получившiй теперь, можетъ быть, одну только песчинку этой любви, уже не могу теперь поссориться ни съ однимъ человекомъ, какъ бы онъ несправедливо ни поступалъ со мною. Несправедливый поступокъ мне только даетъ новую власть надъ нимъ: я терпеливъ, я дождусь своего времени и потомъ выставлю передъ нимъ такъ несправедливость его поступка, что онъ увидитъ самъ эту несправедливость [половина несправедливостей делается отъ неведенiя]; ему сделается совестно и, желая загладить вину свою передо мною, онъ уже сделаетъ тогда все, что́ ни прикажу ему, какъ послушный рабъ для господина.

"Другъ мой, не пропусти этихъ словъ. Прочитай письмо мое два, или три раза въ разныя расположенiя духа твоего. Почему знать? можетъ быть, въ нихъ заключена правда, именно въ это время нужная душе твоей. Не мы управляемъ своими действiями; незримо правитъ ими Богъ; мы только орудiя Его воли, и нами же Онъ говоритъ намъ; а потому не нужно пропускать ничьихъ словъ безъ того, чтобы не разсмотреть, что́ изъ нихъ нужно взять въ примененье къ самому себе.

"Но я заговорился; обращаюсь къ письму твоему. Ты говоришь, чтобы я издательскiя распоряженiя ограничилъ тобой и Шевыревымъ и не вмешивалъ сюда никого. Но я никого и не вмешивалъ: по поводу "Развязки Ревизора", Шевыревъ написалъ безъ моего ведома письма къ В*** и В***; онъ позволилъ себе распорядиться такъ по случаю болезни Щепкина, которому поручено было лично хлопотать объ этомъ. Слово лично просто раздача суммъ беднымъ, въ случае еслибы былъ изданъ "Ревизоръ" и выпроданъ. Этого дела никто бы умнее ея не могъ произвесть. Я тебе особенно советую съ ней познакомиться. У ней есть то, чего я не знаю ни у одной изъ женщинъ: не умъ, а разумъ; но ее не скоро узнаешь: она вся внутри. Р*** я тебе советовалъ иметь въ виду только въ такомъ случае, когда не позволятъ твои собственныя дела заняться изданiемъ "Ревизора", которыхъ я предполагалъ у тебя довольно; теперь же, какъ вижу изъ письма твоего, ихъ даже более, чемъ я предполагалъ.

"Р*** я поручалъ еще заняться пересылкою и покупкою мне нововыходящихъ жураловъ и книгъ тоже въ такомъ случае, еслибы тебе невозможно и затруднительно было этимъ заняться. Я, признаюсь, думалъ, что ты не поверишь, чтобы мне такъ нужны были новыя книги, и особенно всякая журнальная дрянь, которая действительно для многихъ, и особенно для людей умныхъ, есть дрянь, но которая для меня теперь слишкомъ нужна, равно какъ всякое вообще литературное движенiе и голосъ, въ какомъ углу ни раздающiйся, истинный, или притворный. Я думалъ, что ты все это примешь за одинъ капризъ и не уважишь такой моей просьбы, и вотъ почему я просилъ Р***, хорошенько узнавши отъ тебя, возможно ли, или невозможно, тебе затрудняться самому такими мелочами, взять часть этого дела на себя. Много уже моихъ просьбъ, слишкомъ для меня значительныхъ, и вопросовъ, слишкомъ для меня важныхъ, оставлено безъ ответа и удовлетворенiя, именно потому, что они показались маловажными въ глазахъ техъ людей, къ которымъ были обращены. Итакъ мне извинительно питать въ этомъ отношенiи некоторое недоверiе вообще ко всемъ; мне извинительно думать уже впередъ, что всякое мое слово будетъ принято за капризъ избалованнаго дитяти: такъ не похожи теперь надобности и потребности мои на потребности и надобности другихъ людей. Я очень знаю, что, еслибы я изъяснилъ свою надобность не отрывчатымъ требованiемъ, но изложенiемъ подробнымъ всехъ причинъ, было бы ясно какъ день, почему я прошу чего-нибудь; но для всего этого требуется исписывать кругомъ листы, а для этого у меня нетъ времени. А потому я прошу тебя относительно всякаго рода просьбъ и требованiй моихъ, поступать такимъ образомъ: все те, которыя покажутся въ твоихъ глазахъ важными, исполнять самому, прочiя же передавать другимъ, по усмотренiю, кого найдешь изъ нихъ старательней, добрей и готовей на услугу, сопровождая такими словами: "Не смотрите на то, что предметъ просьбы самъ по себе маловаженъ; исполненiемъ такой просьбы вы сделаете большую услугу этому человеку, которой онъ не позабудетъ во векъ, и, если только вы терпеливы и можете ожидать конца всякому делу, увидите, что я не лгу и что онъ съумеетъ потомъ отслужить вамъ." На счетъ отправки мне литературныхъ новостей, поручи и другимъ узнавать обо всехъ едущихъ за границу, чтобы не пропускать никакихъ случаевъ пересылать мне. Я бы советовалъ тебе особенно посоветоваться съ кн. В*** и Р***, какимъ бы образомъ устроить такъ, чтобы курьеры могли брать мне все новые журналы. Кн. В**** очень хорошъ съ гр. Н***, а Р*** можетъ подвигнуть В. П*** похлопотать, который, по своему доброму расположенiю ко мне и вообще по своей доброй душе, сделаетъ отъ себя, что́ сможетъ. Кн. В*** ты можешь дать, если онъ того пожелаетъ, просмотреть мои письма — — — Онъ человекъ умный, и его замечанiя мне будутъ особенно важны. Кроме того, что его умъ способенъ соображать многое и видеть степень полезности у насъ многихъ вещей, онъ, я думаю, еще более пополнелъ и сталъ многосторонней и осмотрительней со времени разныхъ внутреннихъ событiй и тяжелыхъ душевныхъ потрясенiй, проясняющихъ взглядъ человека, которыя случились къ кн. В*** въ последнее время. Вообще я бы советовалъ тебе сойтись съ нимъ теперь поближе; мне кажется, вы теперь более другъ друга оцените и поймете, и мое дело, или лучше дело моей книги, будетъ хорошимъ для того предлогомъ."

12.

"Неаполь. Февраля 6 (1847).

"Я получилъ твое письмо, съ известiемъ о выходе моей книги. Зачемъ ты называешь великимъ деломъ появленiе моей книги? Это и неумеренно, и несправедливо. Появленiе моей книги было бы деломъ не великимъ, но точно полезнымъ, еслибы все уладилось и устроилось, какъ следуетъ. Теперь же — — — ужъ лучше было бы придержать книгу. На книгу мою ты глядишь, какъ литераторъ, съ литературной стороны; тебе важно дело собственно литературное. Мне важно то дело, которое больше всего щемитъ и болитъ въ эту минуту. Ты не знаешь, что́ делается на Руси внутри, какой болезнью тамъ изнываетъ человекъ, где и какiе вопли раздаются и въ какихъ местахъ. Тепло, живя въ Петербурге, наслаждаться съ друзьями разговорами объ искустве и о всякихъ высшихъ наслажденiяхъ. Но когда узнаешь, что есть такiя страданiя человека, отъ которыхъ и безчувственная душа разорвется; когда узнаешь, что одна капля, одна росинка помощи въ силахъ пролить освеженiе и воздвигнутъ духъ падшаго, тогда попробуй перенести равнодушно это — — — Ты не знаешь того, какой именно стороной были полезны мои письма темъ, къ которымъ они писались; ты души человека не изследовалъ, не разоблачалъ какъ следуетъ ни другихъ, ни себя самаго передъ самимъ собою; а потому тебе и невозможно всего того почувствовать, что́ чувствую я. Странны тебе покажутся и самыя слова эти. — — — Въ безтолковщине этого дела — — — конечно я виноватъ, а не кто другой. Мне бы следовало ввести съ самаго начала въ подробное сведенiе всего этого графа М. Ю. В****. — — Это добрая и великодушная душа; не говорю уже о томъ, что онъ мне родственно близокъ по душевымъ отношенiямъ ко мне всего семейства своего. Онъ, назадъ тому еще месяцъ, изъяснилъ Государю такую мою просьбу, которой, верно, никто бы другой не отважился представить; просьба эта была гораздо самонадеяннее нынешней, и ее бы вправе былъ сделать уже одинъ слишкомъ заслуженный государственный человекъ, а не я. И добрый Государь принялъ ее милостиво, распрашивалъ съ трогательнымъ участiемъ обо мне и далъ повеленiе канцлеру написать во все места, начальства и посольства за границей, чтобы оказывали мне чрезвычайное и особенное покровительство повсюду, где буду ездить, или проходить въ моемъ путешествiи — — —

"Какiя вдругъ два сильныя испытанiя! Съ одной стороны нынешнее письмо отъ тебя; съ другой стороны письмо отъ Шевырева, съ известiемъ о смерти Языкова. И все это случилось именно въ то время, когда и безъ того изнурились мои силы вновь приступившими недугами и безсонницами въ продолженiе 2-хъ месяцевъ, которыхъ причинъ не могу постигнуть. Но велика милость Божiя, поддерживающая меня даже и въ эти горькiя минуты несомненной надеждой въ томъ, что все устроится какъ ему следуетъ быть. Какъ только статьи будутъ пропущены, тотчасъ же отправь ихъ къ Шевыреву для напечатанiя во второмъ изданiи въ Москве, которое, мне кажется, удобнее произвести тамъ, какъ по причине дешевизны бумаги и типографiи, такъ равно и потому, что онъ менее твоего загроможденъ всякаго рода делами и изданiями. На это письмо дай немедленный ответъ. Обнимаю тебя отъ всей души.

"Если же ты не будешь занять никакимъ другимъ деломъ и время у тебя будетъ совершенно свободное, и будетъ предстоять возможность отпечатать весьма скоро книгу хорошо и безъ большихъ издержекъ, тогда приступи самъ. Пожалуста ничего не пропусти и статьи — — вели лучше переписать все целикомъ, а не вставками. Оне у меня писаны последовательно и въ связи, и я помню место почти всякой мысли и фразе. Особенно чтобы статья о лиризме нашихъ поэтовъ не была перепутана; разумею, чтобы большая вставка, присланная мною при пятой тетради, вставлена была какъ следуетъ, наместо страницъ уничтоженныхъ. Порядокъ статей нужно, чтобы былъ именно такой, какой у меня."

13.

"Неаполь. Февраля 11 (1847).

"Я пишу къ тебе эту маленькую записочку только затемъ, чтобы уведомить тебя, что письмо твое, со вложенiемъ векселя, мною получено. Книга до меня не дошла, чему я отчасти даже радъ, потому что, признаюся, мне бы тяжело было на нее глядеть. — — Ты, вероятно, теперь уже получилъ три письма мои, съ распоряженiями по части второго изданiя ея въ полномъ виде, со включенiемъ всехъ местъ и приведенiемъ всего въ полный порядокъ. Первое письмо, весьма длинное, писанное тотъ-часъ по извещенiи твоемъ о произшедшей безтолковщине; второе, посланное съ А***, съ приложенiемъ копiи съ письма къ Г***; третье отправленное, назадъ тому несколько дней, въ ответъ на уведомленiе о выпуске въ светъ обгрызеннаго Н**** оглодка. Я предполагалъ прежде второе изданiе печатать въ Москве, разсчитывая на меньшiя издержки и на доставленiе отдыха тебе; но вижу, что весьма легко можетъ случиться отъ этого какая-нибудь новая безтолковщина и во всякомъ случае замедленiе. А книге следуетъ быть выпущенной къ светлому воскресенiю, ибо после этого времени, какъ самъ знаешь, все книжное останавливается. Возьми въ помощь Р***. Онъ человекъ весьма аккуратный, и, если его немножко введешь въ это дело, онъ съумеетъ хорошо держать корректуру. Впрочемъ самъ смекни, какъ уладить. Если же прежде пропуска статей окажется сильная потребность второго изданiя книги даже въ нынешнемъ ея виде, то отпечатай наскоро, елико возможно, еще заводъ, если не два, и печатай полное изданiе третiе, не заботясь о томъ, что не разошлось второе. Не позабудь того, что я прошу читателей покупать не только для себя, но и для техъ, которые не въ силахъ сами купить; а для раздачи людямъ простымъ, я думаю, даже лучше придется книга въ ея нынешнемъ виде. Цену можешь положить меньшую; впрочемъ это зависитъ отъ твоего соображенiя. Что́ касается до книги въ ея полномъ виде, то ей цена три руб. сер., не меньше. Какъ бы то ни было, но въ ней должно быть около 600 страницъ. Денегъ мне больше не присылай, потому что поездка моя, вследствiе этихъ смутъ и хлопотъ, равно какъ и самаго моего здоровья, ныне вновь ослабевшаго, равно какъ и неполученiе тоже до сихъ поръ пашпорта, отодвинута далее; а отправь покуда две тысячи моей матери, если удосужишься и если деньги накопились. Не благодарю тебя покаместь еще ни за что́, — ни за дружбу, ни за аккуратность, ни за хлопоты по деламъ моимъ. Что́ же делать? Есть дела, которыя должны быть впереди нашихъ личныхъ делъ, а такимъ я почитаю пропускъ именно техъ самыхъ статей, которыя не показались тебе важными и на счетъ которыхъ ты согласился, что ихъ лучше не печатать."

14.

" 22 Февраля, 6 марта, н. с. , 1847 г.
  

"Прости меня, добрый другъ, за те большiя непрiятности, которыя, можетъ быть, нанесъ тебе моими нескромными просьбами о возстановленiи моей книги въ ея прежнемъ виде. Прости меня, если у меня вырвалось какое-нибудь слово, тебя оскорбившее, въ томъ письме моемъ, въ которомъ вложено было письмо къ доброй А. О. Ишимовой. Думаю такъ потому, что писалъ его въ тревожномъ состоянiи, среди одолевшихъ меня недуговъ и печальныхъ известiй. Одолелъ меня также и страхъ за мою книгу, которая могла быть непонята отъ выпуска многихъ статей, потому что въ ней было все въ связи и последовательности, въ которой, только опираясь на предыдущее, я позволялъ себе сказать последующее. — — — Не ради достоинства самихъ статей, но ради важности самаго предмета, мне хотелось, чтобы по поводу ихъ было сказано другими умнее и лучше моего и отъ этого распространилось бы у насъ большее знанiе земли своей и народа своего. Я былъ уверенъ, и теперь въ этомъ уверенъ, что статьи мои не могли напечататься отъ неприличiя тона речи, что, облегчивши и уничтоживши многое, оне придутъ въ такой видъ, въ какомъ могутъ быть пропущены. Я писалъ къ кн. В**** и Гр. М. Ю. В**** разсмотреть строго мою книгу. Кн. В**** писалъ потомъ еще письмо, умоляя уничтожить сначала заносчивыя выходки, неприличныя выраженiя, все места, показывающiя самонадеянность, самоуверенность и гордость того, кто писалъ ихъ, и попробовать прочитать всю книгу сплошь въ исправленномъ виде, чтобы увидеть еще разъ, можно ли ее представить. Я не упрямъ. Я верю, что они лучше знаютъ меня многiя вещи и приличiя, и если скажутъ, что и тогда нельзя, то ни слова не скажу и покорюсь. Но, другъ мой, мне бы хотелось, чтобы хотя два-три человека прочли мою книгу въ связи, всю сплошь. Это мне очень нужно потому, что этими статьями я хотелъ не столько учить другихъ, но самому многому учиться, потому что — говорю тебе не ложь — мне нужно слишкомъ много набраться отъ умныхъ людей, чтобы написать какъ следуетъ мои "Мертвыя Души", которыя, право, могутъ быть очень нужная у насъ вещь, и притомъ дельная вещь. Мне нужно много практическихъ и положительныхъ сведенiй, которыя я думалъ вызвать этими статьями, — именно затемъ, чтобы быть также ясну и просту въ "М. Д.", какъ неясенъ и загадоченъ въ этой книге моей. Нужно взять изъ нашей же земли людей, изъ нашего же собственнаго тела, такъ чтобы читатель почувствовалъ, что это именно взято изъ того самаго матерiала, изъ котораго и онъ самъ состатленъ. Иначе не будутъ живы образы и не произведутъ благотворнаго действiя. А потому, Богъ весть, можетъ, по прочтенiи моей книги сплошь, придетъ кн. В**** благая мысль подарить и русскую литературу, и меня такими письмами, которыя, разумеется, въ несколько разъ будутъ лучше моихъ, прямей и ближе къ делу, и могутъ быть напечатаны отдельной книгой. Можетъ быть, и дорбейшiй гр. М. Ю. В*** снабдитъ меня такими закими замечанiями, за которыя всю жизнь мою буду ему благодаренъ. Я не знаю, какъ передъ нимъ извиняться, не смею даже и писать къ нему. Я думаю, что я его слишкомъ огорчилъ моими всеми докуками. Покажи имъ лучше это письмо мое, то есть, и ему, и кн. В****. Можетъ быть, они, прочитавши его, сколько-нибудь извинятъ меня и простятъ меня. Мне кажется, что все семейство его, мною нежно любимое, мною недовольно, потому что, съ появленiя моей книги, никто изъ нихъ не писалъ ко мне. Скажи, имъ, что все мои проступки, въ которыхъ видятъ и самонадеянность, и самолюбiе, и самоослепленiе происходятъ просто отъ глупости, отъ нетерпенiя переждать немного, пока придешь въ такое состоянiе, что можешь заговорить просто и безъ напыщенности о томъ, что́ теперь выражается грубо, неотесанно и напыщенно. Такъ бываетъ со всякимъ юношей, который не созрелъ: онъ всегда хватитъ нотой ниже, или выше того, чемъ нужно. Итакъ желанiе мое, чтобы гр. М. Ю. В***, кн. В*** и даже В. А. П***, если захотятъ, были моими судьями, и для этого мне бы хотелось, чтобы вся книга была переписана сплошь, со включенiемъ всего [кроме двухъ статей "Къ близорукому Прiятелю" и "Страхъ и Ужасъ", которыя совсемъ не для печати и наместо которыхъ у меня готовились другiя, подъ темъ же заглавiемъ]. Скажи, что никакое решенiе ихъ не огорчитъ меня, что увидать светъ эти статьи должны были только затемъ, чтобы доставить мне замечанiя [если я вместе съ темъ и питалъ сокровенное желанiе доставить ими пользу]; что, если мне сделаютъ они замечанiя и побранятъ меня, я тогда помирюсь совершенно съ судьбой моихъ писемъ. Другъ мой, не сердись на меня и ты ни за что̀ и употреби съ своей стороны все, чтобы подвигнуть ихъ къ сему последнему делу. Дело это будетъ истинно христiянское, потому что обратится въ добро.

"Уведомляю тебя, что отъездъ мой на Востокъ, по случаю расклеившагося моего здоровья, поздняго полученiя пашпорта [его получилъ только вчера, стало, я бы не поспелъ въ Іеросалимъ къ светлому празднику, еслибы и могъ ехать] и наконецъ по случаю всякаго рода препятствiй, случившихся съ теми моими прiятелями, которые должны были также ехать въ Іеросалимъ [я же одинъ, по немощи душевной и телесной, не могъ пуститься въ такую дорогу], — итакъ, по случаю всего этаго и вместе съ темъ по случаю надобности ехать на железныя воды и на морское купанье, отъездъ мой отодвинутъ. А потому мне всякiя письма следуетъ, до мая первыхъ чиселъ, отправлять еще въ Неаполь, а отъ мая до сентября во Франкфуртъ, на имя Жуковскаго, и съ сентября вновь въ Неаполь, откуда, если Богъ благословитъ, на Востокъ, а съ Востока на нашу Русскую сторону.

"Уведомляю также тебя, что книгъ я до сихъ поръ не получилъ ни одной. Я полагаю, это отъ того, что, вероятно, оне были адреваны на мое имя; а такъ какъ самъ по себе я человекъ не великъ, не смотря на великую возню, которая идетъ обо мне теперь въ литературе, то курьеръ ихъ и оставилъ въ какой-нибудь канцелярiи по дороге. Всего бы лучше адресовать или на имя посланника, или по крайней мере секретаря посольства. Что̀ касается до векселя Прокоповича, то онъ, вероятно, полученъ кемъ-нибудь другимъ. Надобно тебе знать, что во Франкфурте, во время нашего пребыванiя вместе съ Жуковскимъ, завелся другой Жуковскiй и другой Гоголь. Эти господа весьма часто получали наши письма. Какого бы рода ни былъ этотъ другой Гоголь, или не-Гоголь, воспользовавшiйся деньгами, но онъ, безъ сомненiя, былъ человекъ безпутный и безденежный, стало быть, и теперь остался безпутнымъ и безденежнымъ; а потому взыскивать пришлось бы или съ несчастной семьи, или съ родственниниковъ, чего Боже сохрани. Жуковскаго я просилъ разузнать, если можно, но не взыскивать. Ты видишь самъ: деньги эти были посланы противъ моего желанiя, когда уже было сделано имъ другое распоряженiе, а потому и не судьба была прiйти имъ въ мои руки. Прокоповичу скажи, чтобы онъ объ этомъ не сокрушался: что́ случилось, то случилось. Скажи ему также, что у меня на душе не только нетъ противъ него какого-нибудь неудовольствiя, но, напротивъ того, самое дружески-товарищественное расположенiе; потому грехъ будетъ ему, если онъ питаетъ противъ меня какое-нибудь неудовольствiе.

"Прошу тебя также сделать мне истинно дружескую услугу: посылать прямо по почте въ письме, вырвавши изъ журналовъ, листки, где говорится о моей книге въ какомъ бы ни было смысле и кемъ бы ни были они сказаны. Я хочу лучше заплатить подороже за пересылку, чемъ совсемъ не получить ихъ, или получить тогда, когда они не будутъ мне нужны. Деньги, я полагаю, у тебя для этого будутъ отъ второго изданiя, которое я просилъ [въ письме, вероятно, доставленномъ уже тебе отъ Ар. Р***] напечатать, сходно съ первымъ, какъ можно поскорее, если настоятъ требованiя отъ книгопродавцевъ. Жуковскiй, который получилъ мою книгу, пишетъ, что въ ней множество опечатокъ. Пожалуйста похлопочи объ исправленiя."

15.

"Марта 15/27

"Давно не имею отъ тебя известiя, добрый другъ мой. [Я писалъ къ тебе еще не такъ давно, именно 6 марта.] Если тебя затруднили дела по моей книге, то, повторяю тебе вновь, торопиться съ представленiемъ рукописныхъ статей не нужно, темъ более, что, во всякомъ случае, полное изданiе книги не поспело бы прежде лета. Лучше получше выправить эти статьи, выбросить изъ нихъ все резкое и оскорбляющее. Я просилъ кн. В**** въ письме къ нему, которое, вероятно, вручилъ ему Р*** [оно было отъ 28 февр.], чтобы онъ, читая эти статьи, имелъ неотлучно въ своихъ мысляхъ то, что писавшiй ихъ есть не более, какъ чиновникъ 8 класса, чтобы черезъ то видеть лучше, где нужно облегчить жесткое выраженiе помещенiемъ необходимой оговорки, а где уничтожить вовсе иное заносчивое, ни въ какомъ случае неприличное. Все можно сказать, что̀ есть правда, и темъ более та правда, которую я хочу сказать, но нужно созреть для того, чтобы уметь ее сказать. И настоящей виной того, что̀ вооружаетъ противъ меня людей, есть не другое что́, какъ незрелость моя.

"Я получилъ отъ Жуковскаго секунду векселя и въ то же время отъ нашего посланника изъ Франкфурта, Убриля, известiе, что мне будутъ выданы по немъ отъ здешняго банкира Ротшильда все деньги, вследствiе его переговоровъ съ его братомъ, франкфуртскимъ Ротшильдомъ. Но какъ странно и какъ видно, что мне не судьба получить эти деньги! Ротшильдомъ здешнимъ овладело вдругъ сомненiе [хотя онъ уже приказалъ было мне выдать деньги]. Все справки, сделанныя во Франкфурте и въ Гамбурге относительно незаплаты по первому векселю, показались ему недостаточны, и онъ попросилъ у меня времени вновь списаться съ Гамбургомъ: въ следствiе чего я и просилъ его распорядиться такъ, чтобы этотъ вексель былъ изъ Гамбурга препровожденъ обратно къ Штиглицу, а Штиглицъ выдалъ бы деньги эти тебе. Ты ихъ держи у себя. У Прокопивича денегъ моихъ достаточно. Но объ этомъ деле мы поговоримъ съ тобой потомъ.

"Дело, которое должно остаться между нами, совсемъ не такъ глупо, какъ кажется съ виду; но я надлежащимъ образомъ объяснилъ свою мысль.

"Не могу постигнуть, почему я до сихъ поръ не получилъ ни одной книги, ни моей, ни чужихъ, тогда какъ въ прошломъ году мне случилось получить несколько книгъ весьма скоро. Я помню, что получилъ чрезъ Л*** на имя А*** несколько книжекъ въ полтора месяца изворота. Теперь пишетъ Л*** А***ой, что онъ былъ у тебя именно съ темъ, чтобы взять книги для меня, но я не получилъ ихъ. Видно, не судьба, мне видеть мою книгу и вообще читать вышедшiя теперь у насъ книги Пожалуйста посылай хотя въ письме листки техъ местъ, где говорится о чемъ-нибудь по поводу моей книги. Не жалей на это денегъ: оне скоро должны у тебя вновь накопиться отъ второго изданiя книги, которое я просилъ тебя произвести въ скорости по первому изданiю, если проволочка по поводу включенныхъ и невключенныхъ статей окажется долгой, и которое просилъ тебя возложить на Р***, если тебе окажется невозможность заняться имъ самому. Но удивляетъ меня то, что ни отъ Р***, ни отъ всехъ техъ людей и друзей, которые обещали мне сообщать все, что̀ ни услышатъ изъ толковъ о моей книге, не получилъ почти ни строки. Маршрутъ мой тебе уже известенъ изъ письма моего отъ 6-го марта. Все, что́ ни будетъ высылаться ко мне съ первыхъ чиселъ мая, следуетъ адресовать во Франкфуртъ на имя посольства, или Жуковскаго.

"Кстати: советуй темъ, которые страдаютъ нервами, ехать на морское купанье въ Остенде, которое решительно лучшее изъ всехъ прочихъ и помогаетъ чудесно, а самая поездка туда необыкновенно легка. Изъ Петербурга можно прямо моремъ, не бравши съ собою экипажа, въ одну неделю достигнуть Остенде, или вплоть моремъ, или съ пересестомъ на железную дорогу, что́ не требуетъ тоже экипажа и хлопотъ. Изъ Остенде день езды въ Парижъ по железной дороге и день езды въ Лондонъ съ пароходомъ. А мне бы хотелось очень переговорить, будучи въ Остенде, со многими изъ Русскихъ, и особенно съ теми, которые поумней и могли бы мне сообщить многое интересное. Прежняя моя дикость исчезла, и мне теперь не трудно разговариваться."