Римские "каникулы"
В марте 1837 года Гоголь отправился в Рим. Денег было мало и приходилось экономить. Но главное, что он оказался в городе, о котором давно мечтал.
Запахи, которые превращали его в сплошной нос, древние памятники, побуждающие к созерцанию, мягкий климат – все это благотворно влияло на писателя, и здоровье его начало понемногу восстанавливаться.
Он жил на улице Феличе, учил итальянский язык, болтал с жителями квартала, которые уже успели запомнить его и называли «синьор Николо». Одним словом, чувствовал себя как дома.
В Риме Гоголь увлекся католицизмом. Он с удовольствием ходил в храмы и размышлял о различиях религий, но выбор делать отказывался. Мать писателя забеспокоилась и слала ему тревожные письма, призывая не изменять вере предков. Гоголь же и не собирался этого делать, потому что считал, что обе веры – одно и то же. Так зачем менять одну на другую?
Однако этот интерес писателя сразу заметили его новые знакомые. В Риме в то время жила княгиня Зинаида Волконская, блистательная женщина, воспетая Пушкиным, лично знакомая с императорами. Она сознательно приняла католичество. И стремилась обратить в свою веру как можно больше новых людей. В том числе и Гоголя.
Писателю нравилось, что у него за спиной есть такая поддержка, и он часто бывал в доме Волконской, где его постоянно «обрабатывали» два польских священника. Затем они стали наведываться к нему домой. Но Гоголь не торопился, чем очень раздражал как священников, так и саму княгиню. Ему нравилась сама интрига: увлечение другой религией при сохранении верности своей. Ему нравилась эта атмосфера религиозного заговора вокруг него.
В это же время писатель начал встречаться в кафе «Греко» с молодыми русскими художниками, которые жили в Риме на пансионе Академии художеств. Среди них были Иордан, Моллер, а также Александр Иванов, с которым Гоголь быстро подружился. Иванов был всецело занят своим полотном «Явление Христа народу», над которым трудился годами. Слава и деньги его не интересовали. Мысль о своей великой миссии завладела им.
Гоголь любил заходить к художнику в мастерскую и терпеливо смотрел, как тот работал. А потом они говорили о работе, о своих сомнениях, о необходимости подготовки при создании произведения искусства.
Под влиянием своих друзей Гоголь вновь начал рисовать.
Книгу свою он писал урывками, в основном по утрам. И любая мелочь могла оторвать его от работы.
Он очень нуждался в деньгах, но тем не менее отказывался написать что-либо для друзей, потому что это, дескать, отвлекло бы его от работы над «Мертвыми душами». Книги, уже опубликованные в России, ничего ему не приносили. Права на показ «Ревизора» он также продал.
И тут писателя посетила мысль: ведь он тоже художник, которому для продолжения великого труда необходим мягкий климат. Так почему бы и ему не получать стипендию? Об этом он сразу написал В. А. Жуковскому. Однако пансион получить так и не удалось. Зато император выслал Гоголю единовременно пять тысяч рублей.
Радости писателя не было предела. «Мертвые души» были отложены до лучших времен, и Гоголь предался безделью. Когда же деньги закончились, он вновь вспомнил своих московских друзей. На сей раз «не повезло» Погодину. Вместе с Аксаковым и ещё несколькими друзьями они с трудом набрали нужную сумму. Гоголь же в ответ разродился бурным благодарственным письмом: «Столько любви! Столько забот! За что это меня так любит Бог?.. Боже, я недостоин такой прекрасной любви!»
эти опасения никак не сказывались. Он мог плотно пообедать, но, увидев нового посетителя, тут же заказать себе то же самое и съесть все это. После такого обеда, естественно, начинались, проблемы, но как только боли проходили – он вновь принимался за старое.
«второй родине» и тоской по России.