Поездка в Иерусалим
После неудачи с «Выбранными местами» Гоголь чувствовал себя очень утомленным. Друзья не спешили помочь ему, и он все чаще думал, хватит ли ему сил завязать новый сюжет. Может, Бог отвернулся от него?
И Николай Васильевич вернулся к своей идее о поездке в Иерусалим: отправиться ко Гробу Господню в поисках вдохновения. Ему казалось, что если Бог благословит книгу, то он будет спасен, если же нет… Гоголь и думать об этом боялся.
Однако он не спешил отправляться в путь. Не было попутчика, пугало море и восточные города. А главное: он боялся остаться равнодушным перед Гробом. А потому придумывались различные причины, почему стоило отложить эту поездку. То он ссылался на плохое здоровье, то на нехватку денег, то на какие-то дела, то вдруг отправлялся в Париж, Франкфурт, Остенде и делал ещё изрядный круг по Европе. Он тревожился в ожидании главного. Без конца в своих письмах он писал о своих планах. И теперь уже столько людей знало о его намерениях, что отступать было нельзя. Но он продолжал ждать знака свыше. И таким «знаком» стали восстания в Италии.
Гоголь почувствовал, что людские волнения опаснее, чем морские, и быстро собрался. Перед отъездом он написал молитву, которую оправил матери в Васильевку и друзьям с просьбой читать самим и попросить священника читать ее во время службы.
И вот он оказался на пароходе, который должен был отвезти его на Мальту.
В дороге Николаю Васильевичу было так плохо, что все окружающие прониклись к нему жалостью. Прибыв на Мальту, он обессиленный заперся в комнате в ожидании очередного морского путешествия. Его ждал Константинополь, а затем Смирна и Бейрут. В Бейруте удача ему улыбнулась. Генеральным консулом России там был не кто иной, как его одноклассник по Нежинской гимназии Константин Базили. Он не только любезно предоставил Гоголю для отдыха помещение в консульстве, но и вызвался сопровождать его а Иерусалим через пустыни Сирии. И хотя с Базили поездка проходила благополучно, для Гоголя неприятностей было все равно достаточно: клопы в диванах, сотни москитов, песчаный ветер. Одним словом, он находился не в лучшем расположении духа. И вот показался Иерусалим. Они въехали в город через ворота Яффы и остановились в доме православного священника.
На следующий день писатель рискнул выйти на улицы. Побродив среди толпы, побывав на рынке, он вернулся расстроенный грязью, запущенностью и беспорядком этого священного города.
Говея, он стал навещать Гроб Господень. Однако покидал его в полной прострации. Встреча, о которой он мечтал, не состоялась. Единственное, что произвело на него впечатление – пейзажи, берега Мертвого моря.
В Константинополе его ждало письмо от отца Матвея Константиновского. Для Гоголя это было очень важно, и он немедленно сел писать ответ, не скрывая своих чувств от неудачной поездки: «Скажу вам, что ещё никогда не был я так мало доволен состоянием сердца своего, как в Иерусалиме и после Иерусалима. Только разве что больше увидел черствость свою и свое себялюбье – вот весь результат». Тогда же он понял, что именно Отец Матвей достоин быть его духовником, поскольку проявил особую заботу в такой важный для него, Гоголя, момент.
«Херсонес», который направлялся в Одессу. И писатель отплыл с ощущением, что он, наконец, отправляется в настоящую Святую землю – Россию.